<<
>>

ПЕРЕМЕНЫ НА РУССКОМ ПРЕСТОЛЕ. СИСТЕМА ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ

История России второй четверти XVΠI в. характеризо­валась острой борьбой дворянских группировок за власть, приводившей к частым сменам царствующих особ на пре­столе, перестановкам в ближайшем их окружении.

С легкой руки В. О. Ключевского за этим периодом закрепился тер­мин «эпоха дворцовых переворотов». Вслед за Ключевским многие историки оценивали 1720 — 1750-е гг. как время ос­лабления русского абсолютизма. Н. Я. Эйдельман вообще рассматривал дворцовые перевороты как своеобразную ре­акцию дворянства на резкое усиление самостоятельности государства при Петре I, как «гвардейскую поправку» к са­мовластью. «Исторический опыт показал,— пишет он, имея в виду «необузданность» петровского абсолютизма,— что такое громадное сосредоточение власти опасно и для ее но­сителя, и для самого правящего класса». Сам В. О. Ключев­ский также связывал наступление политической нестабиль­ности после смерти Петра I с «самовластьем» последнего, решившегося, в частности, поломать традиционный порядок престолонаследия (когда престол переходил по прямой мужской нисходящей линии).— уставом от 5 февраля 1722 г. самодержцу было предоставлено право самому на­значать себе преемника по собственному желанию.«Редко самовластие наказывало себя так жестоко, как в лице Петра этим законом 5 февраля»,— заключал Ключевский. Петр I не успел назначить себе наследника: престол, по словам Ключевского, оказался отданным «на волю случая и стал его игрушкой»: не закон определял, кому сидеть на

престоле, а гвардия, являвшаяся в тот период «господст­вующей силой».

В литературе преобладают рассуждения о «ничтожно­сти» преемников Петра I. «Преемниками Петра I, царст­вовавшими до 1762 г.— пишет, например, Н. П. Ерошкин, автор учебника по истории государственных учреждений дореволюционной России,— оказались слабовольные и ма­лообразованные люди, проявлявшие подчас больше забо­ты о личных удовольствиях, чем о делах государства».

В последнее время, однако, наблюдается определенный пересмотр оценок, позволивший прийти к выводу о том, что во второй четверти XVIII в. наблюдается не ослабле­ние, а, напротив, усиление абсолютизма. Так, историк Д. Н. Шанский утверждает: «абсолютизм как система в эти годы неуклонно укреплялся и приобретал большую зрелость по сравнению с предшествующим периодом». Сам термин «эпоха» дворцовых переворотов, по мнению Шанского, должен быть отвергнут, поскольку он не отра­жает основной сущности рассматриваемого периода, глав­ных тенденций развития государства.

При всем том борьба за престол и вокруг престола, безусловно, сильнейшим образом влияла на ситуацию в стране. Петр I умер 28 января 1725 г. Еще в мае 1724 г. в главном храме России— Успенском соборе Москов­ского кремля — состоялась церемония коронования суп­руги первого русского императора Екатерины Алексе­евны. «Весьма и особенно примечательно то, что над царицей совершен был, против обыкновения, обряд по­мазания так, что этим она признана правительницей и государыней после смерти царя, своего супруга»,— со­общал в Париж французский посол Ж.-Ж. Кампредон. По утверждению близкого ко двору генерала А. Н. Вильбуа, Петр успел составить в пользу Екатери­ны и письменное завещание. Однако незадолго до смер­ти царь уничтожил его. Причиной послужила ставшая известной Петру связь Екатерины с 28-летним блестя­щим камергером В. Монсом. Монсу отрубили голову на Троицкой площади столицы, а перед разгневанным вен­ценосцем вновь встал вопрос о возможном преемнике. Он тянул с решением, колебался, тем временем заболел и уже накануне смерти, если верить Г. Ф. Бассевичу, очевидцу событий, успел только написать: «Отдайте все...» Чье имя всплыло в затухающем сознании импера­тора, современникам и потомкам осталось неизвестным.

Претендентов было трое: Екатерина Алексеевна, ее млад­шая дочь Елизавета Петровна (старшая Анна в 1724 г. при «обручении с герцогом пьчштинским под присягой отказалась вместе с женихом от русского престола за себя и за свое по­томство) и внук Петра I, сын царевича Алексея.

10-летний Петр Алексеевич Решить вопрос предстояло ближайшему окружению императора, высшему ^синовничеству и генерали­тету. Мнения разделились. Представители родовой аристок­ратии (в первую очередь, князья Голицыны, Долгоруковы) отстаивали права Петра Алексеевича. Однако «новая* знать, птенцы гнезда Петрова» во главе с А. Д. Меншиковым, за которым стояла гвардия, жс'лала воцарения Екатерины. Мен­шикова и Екатерину связывала давняя дружба, по мнению историка Е. В. Анисимова, «оба они, выходцы из низов, тайно презираемые многими из правящей родовитой верхушки, чуждались в помощи друг друга, чтобы противостоять своим врагам». Известно, что вторая жена Петра I была дочерью простого лифляндца Самуила Скавронского и до принятия J ιpa вославия носила имя Марты. А. Н Вильбуа даже утвер­ждал, что родители Марты-Екатерины являлись крепостны­ми, бежавшими в Лифляндию из Польши.

Поддержка гвардии решила дело: Сенат провозгласил Екатерину императрицей. Царствовала она недолго — до своей смерти 5 мая 1727 г. В. О. Ключевский писал о ней как о слабой правительнице, которая жила «благополучно и даже весело, мало занималась делами ... распустила уп­равление». Этот образ закрепился в исторической литера­туре. Свидетельством «беспомощности» Екатерины I при­нято считать учреждение ею 8 февраля 1726 г. Верховно­го тайного совета, получившего большие полномочия: на­значать высших чиновников, ведать финансами, руково­дить деятельностью Сената, Синода и коллегий. В состав Верховного тайного совета вошли А. Д. Меншиков, П. А. Толстой, Г. И. Головкин, Ф. М. Апраксин, А. И. Ос­терман и наиболее видный представитель старой знати Д. М. Голицын. Признавая за советом роль реального правительства страны, следует подчеркнуть, что он со­стоял при особе императрицы. Сами «верховники» при­знавали, что совет является императорским, поскольку Екатерина в нем «президенство управляет», а их долг— «токмо Ея Величества ко облегчению» служить. Д. Н. Шанский доказывает, что Верховный тайный совет был «чисто абсолютистским органом» и вел свою родословную от негласных советов Петра I — именно у Петра родилась

13 История России с древнейших времен...

193

мысль о создании небольшого по составу, более гибкого, чем Сенат, постоянного органа. Его создание отвечало за­даче сосредоточения власти в руках абсолютного монарха. Ту же цель преследовала при Екатерине перестройка ра­боты коллегий (сокращение штатов, тенденция к единона­чалию), местного государственного аппарата. Указом от 15 марта 1727 г. предписывалось «как надворные суды, так и всех лишних управителей и канцелярии и их конторы, камериров и земских комиссаров и прочих тому подобных вовсе отставить, а положить всю расправу и суд по-преж­нему на губернаторов и воевод».

Перед смертью императрица назначила своим преем­ником Петра Алексеевича. Этого назначения требовали члены Верховного тайного совета, Сената, Синода, прези­денты коллегий, гвардейцы. В частности, А. Д. Меншиков еще в 1726 г. тайно перешел на сторону сына царевича Алексея, задумав женить его на своей дочери. Сама им­ператрица хотела бы передать престол дочери Елизавете, но, будучи уже смертельно больной, уступила нажиму.

С воцарением Петра Алексеевича Меншиков сумел стать единственным опекуном мальчика-императора и. по суще­ству, регентом государства. В мае 1727 г. состоялось торже­ственное обручение Петра II с 16-летней Марией Алексан­дровной Меншиковой (которую, между прочим, жених не любил и называл «статуей»). Казалось, пройдет совсем не­много времени — и Меншиков будет тестем царя. Однако случилось непредвиденное — светлейший князь тяжело заболел, чем не замедлили воспользоваться его недавние соратники, а теперь враги, недовольные чрезвычайным усилением власти Меншикова,— в первую очередь Остер­ман и Долгоруковы. За пять недель болезни князя они сумели склонить Петра на свою сторону. 8 сентября Мен­шикову объявляют предписание Верховного тайного сове­та о домашнем аресте, а затем и указ императора о ли­шении его чинов и наград и ссылке.

Место при Петре П заняли новые временщики—князь А. Г. Долгоруков и его сын Иван. У этого знатного семей­ства в свою очередь возник план породниться с царем, выдав за него замуж 18-летнюю сестру Ивана Екатерину.

Благодаря интригам Долгоруковым удалось- склонить Петра на брак с княжной. Обручение произошло 30 нояб­ря 1729 г., а на 19 января следующего года была назна­чена свадьба. В ночь на день свадьбы 15-летний импера­тор, простуженный на Крещенском параде, скончался.

Завещание Екатерины I предусматривало, что, если Петр Алексеевич умрет, не оставив потомства, русский престол должен перейти к ее дочерям. Но члены Верховно­го тайного совета решили короновать Анну Иоанновну, вдовствующую герцогиню Курляндскую, дочь брата Петра I Ивана Алексеевича, проживавшую в Митаве. При обсужде­нии вопроса о кандидатуре Анны князь Д. М Голицын го­ворил, что «надобно нам себе полегчить», «чтоб воли себе прибавить»—речь шла о необходимости ограничения само­державия. Д. М. Голицын был выразителем конституцион­ных устремлений незначительной части родовой знати, по­пытавшейся использовать ситуацию для утверждения в России аристократического (наподобие шведского) режима. Все члены Верховного тайного совета проголосовали за из­брание Анны Иоанновны императрицей и за то, чтобы представить ей «пункты», или «кондиции», весьма сущест­венно ограничивавшие ее власть. Согласно «кондициям», бу­дущая императрица обязывалась без согласования с Вер­ховным тайным советом не назначать высших должностных лиц, не решать вопросов о войне и мире, не распоряжаться государственными финансами и пр.

«Кондиции» доставили в Митаву, и Анна согласилась их подписать. Между тем в Москве (куда при Петре II переехал двор), где стало известно о «затейке» «верхов- ников», в среде дворянства и духовенства развернулось широкое оппозиционное движение. Настроения рядового шляхетства хорошо передавались в одной из записок, хо­дившей по рукам: «Боже, сохрани, чтобы не сделалось вместо одного самодержавного государя десяти самовла­стных и сильных фамилий!». На большом приеме у импе­ратрицы 25 февраля 1730 г. оппозиционеры прямо обра­тились к ней с просьбой «принять самодержавство тако­во, каково ваши славные и достохвальные предки имели, а присланные...

от Верховного совета... пункты уничто­жить». Анна тут же, на глазах собравшихся, разорвала «кондиции». Манифестом от 28 февраля объявлялось о «восприятии» ею «самодержавства». .

Царствование Анны Иоанновны (1730 —1740 гг.) обыч­но оценивается как некое безвременье; сама императрица характеризуется как ограниченная, необразованная, мало интересующаяся государственными делами женщина, ко­торая не доверяла русским, а потому понавезла из Мита- вы и из разных «немецких углов» «кучу иноземцев». «Нем­цы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка,

облепили двор, обсели престол, забирались на все доход­ные места в управлении»,— писал Ключевский. Фактиче­ским правителем государства авторами называется фаво­рит императрицы Э. Бирон. Стойкой историографической традицией стала версия об активизации при Анне Иоан­новне «национального» протеста русского дворянства про­тив «иноземного засилья».

Между тем, на деле говорить о заметном увеличении числа иностранцев на русской службе в 1730-х гг. нет ос­нований. Т. В. Черниковой удалось доказать, что русских дворян беспокоило не «засилье иноземцев», а усиление при Анне Иоанновне бесконтрольной власти и иноземных, и русских «сильных персон», олигархические притязания части знати. В центре борьбы, которая шла внутри дво­рянского сословия, стоял, следовательно, не националь­ный, а политический вопрос. Версия об «иноземном за­силье», как заключает Черникова, родилась в 40—90-х гг. XVIII в. «в связи с конъюнктурными соображениями пра­вивших тогда монархов, вынужденных как-то оправдать свой захват трона».

Сама Анна Иоанновна активно участвовала в управле­нии государством. Историк XVIII в. князь М. М. Щерба­тов отмечал присущие ей «ясность взгляда и верность суждения, постоянное искание правды», «методический склад ума, любовь к порядку». В царствование Анны на­блюдается дальнейшее усиление относительной самостоя­тельности абсолютистской власти. Этому способствовали преобразования системы государственного управления. Начались они под знаком возврата к заветам Петра I: 4 марта 1730 г. последовал манифест об упразднении Верховного тайного совета и восстановлении Правитель­ствующего Сената «на таком основании и в такой силе, как при Петре Великом был». Однако вскоре все бразды правления было решено вновь сосредоточить в небольшом по составу совете при императрице, получившем в указе от 18 октября 1731 г. название Кабинета министров (в него вошли Остерман, граф Г. И. Головкин и князь А. М. Чер­касский; после смерти Головкина его последовательно за­меняли П. И. Ягужинский, А. П. Волынский и А. П. Бес­тужев-Рюмин). По сути дела, Кабинет явился прямым преемником Верховного тайного совета. Была продолжена линия на подчинение церкви государству и превращение священнослужителей в послушный самодержавию специ­фический род чиновничества. Так, 15 апреля 1738 г. из

ведомства Синода была изъята Коллегия экономии, кото­рая передавалась Сенату. Вместе с ней туда же переда­вались существовавшие при Синоде приказы Дворцовый и Казенный. «С этой передачей,— констатирует историк церкви А. В. Карташев,— Синод лишался всяких своих сумм, стал голым, бюрократическим учреждением, кото­рое могло содержаться только жалованьем из общей го­сударственной казны».

Незадолго до своей смерти Анна назначила преемни­ком двухмесячного принца Иоанна Антоновича; он прихо­дился правнуком отцу императрицы Ивану Алексеевичу. Родная сестра Анны Екатерина в свое время была выда­на замуж за мекленбургского герцога. От этого брака ро­дилась дочь Анна Леопольдовна, которая в детском воз­расте попала в Петербург. Позднее Анна Иоанновна вы­дала ее замуж за приглашенного в Россию брауншвейг­ского принца Антона Ульриха. В 1740 г. у Анны Леополь­довны появился сын — будущий император Иоанн VI. Ре­гентом государства при царе-малютке умирающая импе­ратрица назначила Бирона. Однако Бирон недолго оста­вался у власти. Стало известно, что он заигрывает с пре­тенденткой на трон:—«дочерью Петровой» Елизаветой, ведет с ней какие-то переговоры и якобы желает женить на цесаревне своего старшего сына. Поползли слухи и о том, что регент намеревается удалить от дел кабинет-ми­нистра Остермана, фельдмаршала Б. К. Миниха и других влиятельных сановников. Опасаясь этого, вчерашние со­юзники регента* наносят превентивный удар: в ночь с 7 на 8 ноября 1740 г. Бирон был арестован. Регентшей объ­является Анна Леопольдовна. Однако «Брауншвейгской фамилии» оставаться у власти суждено было не более года. Недовольство ею вызывало сильное брожение в дво­рянстве и гвардейских полках Взоры гвардейцев обраща­лись на дочь Петра I, цесаревну - Елизавету. Осенью 1741 г. в пользу Елизаветы составился заговор. В ночь на 25 ноября цесаревна явилась в казармы Преображенского полка, была восторженно встречена там и затем во главе преображенцев двинулась ко дворцу. Елизавета арестова­ла Иоанна VI и его родителей (их вскоре сослали в Хол­могоры) и была провозглашена императрицей.

Традиционно в исторической литературе утверждает­ся, что переворот 1741 г. носил «патриотический», «анти- немецкий» характер и был кульминацией борьбы русско­го дворянства против «иноземного засилья» в стране.

На деле участвовавших в заговоре гвардейцев вдохновляла идея восстановления в России сильной самодержавной вла­сти, пошатнувшейся при императоре-младенце. Стоит ука­зать на активную роль в подготовке переворота «инозем­цев» Иоганна Лестока и французского посла Ж. Шетарди. Важно и то, что при Елизавете в составе правящей вер­хушки государственного аппарата не произошло кардиналь­ных перемен — были удалены лишь наиболее одиозные фи­гуры Так, канцлером Елизавета назначила А. П. Бестуже­ва-Рюмина, бывшего в свое время правой рукой и креату­рой Бирона. В число высших елизаветинских сановников входили также брат А. П. Бестужева-Рюмина и Н. Ю. Тру­бецкой, являвшийся к 1740 г. генерал-прокурором Сената. Наблюдавшаяся определенная преемственность высшего круга лиц, фактически осуществлявших контроль за узло­выми вопросами внешней и внутренней политики, свиде­тельствовала о преемственности самой этой политики.

Внешне казалось, что наступили «новые» времена. Указом от 12 декабря 1741 г. упразднялся Кабинет мини­стров и учреждалась личная канцелярия императрицы («Кабинет ее величества»), сходная по характеру функ­ций с Кабинетом Петра I. Были восстановлены отменен­ные в предшествующий период институт прокуроров, Главный магистрат, Берг- и Мануфактур-коллегии и пр. Было заявлено о возвращении к петровским порядкам в церковном управлении.

Вместе с тем Елизавета не собиралась отказываться от практики императорских советов, и в первый же день после переворота был создан временный орган — «собра­ние гг. министров и генералитета» из 11 человек, называ­емый «советом 11-ти». В дальнейшем роль императорско­го совета играют специально созываемые Елизаветой «со­вещания», а в. 1756 г. учреждается Конференция при вы­сочайшем дворе — прямой наследник Верховного тайного совета и Кабинета министров. Можно, таким образом, го­ворить о стабильности высших советов при особе монарха как института русского абсолютизма, его необходимого эле­мента. На всем протяжении правления Елизаветы Петров­ны сохранялся такой важный орган абсолютистского госу­дарства, как Тайная розыскных дел канцелярия, возникшая при Анне Иоанновне,— преемник мрачной памяти Преобра­женского приказа. В условиях продолжавшейся централи­зации управления шла деградация коллежской систе­мы — более действенным оказывалось единоначалие.

Президенты коллегий, как правило, сами принимали ре­шения, а члены коллегий лишь подписывали их потом. Возглавлявший коллегию Иностранных дел канцлер А. П. Бестужев-Рюмин, например, вообще перестал приезжать в коллегию, заявив: «Я гораздо больше у себя дома, не­жели сидя в коллегии, нужнейших дел исправлять могу».

Хотя в 1744 г. церковь добилась возврата Коллегии экономии из ведомства Сената в ведение Синода (под на­званием «Синодальная канцелярия экономического прав­ления»), Елизавета понимала, что сохранение церковных вотчин противоречит политике на полное подчинение церкви власти монарха. Не случайно поэтому в 50-х гг. встал вопрос о секуляризации архиерейских и монастыр­ских имений. По инициативе императрицы он активно об­суждался на правительственном уровне, но под давлени­ем «синодалов» решение его было отложено.

2.

<< | >>
Источник: История России с древнейших времен до второй половины XIX века. Курс лекций /Под ред. акад. Б. В. Личмана. Екатеринбург: Урал. гос. техн. ун-т. 1995— 304 с.. 1995

Еще по теме ПЕРЕМЕНЫ НА РУССКОМ ПРЕСТОЛЕ. СИСТЕМА ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ:

  1. 30. Осн. направления внутр. политики Николая1. Крестьянский вопрос. Система государственного управления России. Расширение геополитического пространства России на Кавказе. Вост(крымская) война, основные этапы, события, итоги
  2. СИСТЕМА ОРГАНОВ ВЛАСТИ И УПРАВЛЕНИЯ В СССР В 20-Е - 30-Е ГОДЫ. ФОРМИРОВАНИЕ И УПРОЧЕНИЕ АДМИНИСТРАТИВНО-КОМАНДНОЙ, ТОТАЛИТАРНОЙ СИСТЕМЫ.
  3. Организация государственного управления
  4. ВОЗВРАЩЕНИЕ И ГРОЗНОЕ ПРАВЛЕНИЕ СУЛЛЫ; ПЕРЕМЕНЫ В ГОСУДАРСТВЕННОМ УСТРОЙСТВЕ; СМЕРТЬ СУЛЛЫ.
  5. Возвращение и грозное правление Суллы; перемены в государственном устройстве; удаление и смерть Суллы (83-78 гг. до Р. X.)
  6. 24. Внутриполитическое развитие страны в 1922-1940 гг. Командно-административная система управления. Массовые репрессии.
  7. 24. Социально-экономическое развитие России в первой половине XIX в. Кантонная система управления в Башкортостане.
  8. Эволюция государственно-политической системы
  9. § 4. Древнейшая система управления и древнейшая культура Рима.
  10. 9) Татаро-монгольское нашествие. Система взаимоотношений Золотой Орды и русских князей.
  11. 34. Кризис партийно-советской государственной системы. Распад СССР и создание СНГ
  12. БОРЬБА ЗА ПРЕСТОЛ
  13. 8. Развитие русской государственности в 15 – 17 веке : от сословно – представительной к абсолютной монархии.
  14. РАЗВИТИЕ ГОС-ВЕННОЙ СИСТЕМЫ В РОССИИ ПОСЛЕ ПЕРВОЙ РЕВОЛЮЦИИ И УТВЕРЖДЕНИЕ НАЧАЛ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА. III ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА.
  15. 11. Государственно – правовые и социальные преобразования Екатерины 2. «Просвещенный абсолютизм». «Золотой век русского дворянства».