Социально-экономический и политический строй Московского государства во второй половине XV - начале XVI в.

Кардинальные перемены, связанные с формированием и ста­новлением единого государства, затронули все сферы общества. Происходили изменения в социальной и политической сферах, ха­рактере взаимоотношений московского государя с подданными, появлялись новые органы власти, были заметны важные сдвиги в хозяйственной жизни.

Источники упоминают разнообразные типы поселений земле­дельцев - села, слободы, деревни, починки, что косвенно свиде­тельствует о достаточно интенсивном процессе колонизации. Бес­страшная крестьянская деревушка перешагнула Оку, объявилась в Приуралье. Это создавало благоприятные условия для развития крестьянского хозяйства. В хозяйственный оборот включались пустующие земли, шло энергичное наступление пашни на лес, не прекращалась внешняя и внутренняя колонизация. В истории страны вторая половина XV - первая половина XVI в. стали вре­менем «великих расчисток», что свидетельствовало о несомнен­ном экономическом подъеме. В контексте политического и эконо­мического развития видна связь первого со вторым: хозяйствен­ные успехи - прямое следствие образования единого государства, достижения известной безопасности жизни.

Главная фигура на селе - земледелец, крестьянин. В XV­XVI вв. этим термином обозначали самые разные группы сельско­го населения. Роднившими их свойствами служили тесная связь крестьянина с землей и земледельческим трудом; принадлежность

к общине; обладание наделом, что подразумевало, с одной сторо­ны, закрепление за крестьянином целого круга неоспоримых вла­дельческих прав, с другой - обязательное выполнение повинно­стей перед государством и феодалом.

Документы подтверждают широкую правоспособность кресть­янина. Не только в государственном, но и в сеньориальном суде он мог выступать как субъект права. В Судебнике 1497 г. крестьяне фигурируют в роли свидетелей, истцов, ответчиков, участвуют, особенно в чёрных волостях, в качестве судных мужей в суде представителей местной власти, наместников и волостелей.

С созданием единого государства служба великому князю ста­новится главной обязанностью бояр и вольных слуг. Служба обес­печивалась владением землей. Но земля, лишенная рабочих рук, представляла лишь потенциальную ценность. Привлечение кре­стьян приобрело общегосударственный характер. Судебник 1497 г. разрешил крестьянские переходы только в Юрьев день.

Возросли общегосударственные налоги и повинности, связан­ные с формированием центральных органов управления. Содержа­ние на местах представителей великокняжеской власти также было сопряжено с выполнением целого ряда государственных повинно­стей - платежами, оброками, «кормами» и службами, которые шли в пользу кормленщиков.

При неизменных нормах старых сборов вводились новые - от судебных пошлин и штрафов до разнообразных косвенных сбо­ров. Тем не менее и эти изменения не дают повода говорить о резком росте податного гнета: качественные перемены во второй половине XVI столетия стали следствием реформ и особенно Ли­вонской войны.

Происходил рост феодальной ренты, в составе которой преоб­ладали натуральные сборы. Отработочная рента не была еще пре­обладающей. Крупные землевладельцы по-прежнему предпочита­ли использовать на барской пашне труд страдников - пашенных холопов. Потребность в деньгах побуждала почти всех землевла­

дельцев включать денежный оброк в структуру ренты, однако доля его была незначительной. Отчасти подобное положение - следст­вие неразвитости товарно-денежных отношений в условиях преоб­ладания натурального хозяйства.

Существенные перемены происходили внутри правящих слоев. Ликвидация удельных дворов влекла за собой перемещение элит ко двору московского великого князя. Шел процесс формирования государева двора, в границах которого происходило сословное са­моопределение титулованной и нетитулованной знати. Она вы­страивалась в определенной иерархии, во многом зависимой от того, когда и с какого статуса те или иные члены двора или их предки перешли в разряд великокняжеских слуг.

Изменилось положение большинства вольных слуг. Если ранее они входили во двор того или иного суверена, то теперь, оказав­шись вне двора московского государя, вольные слуги должны бы­ли искать иные формы объединения. Возникали территориально­уездные служилые корпорации, которые стали основной формой существования провинциального дворянства до XVII в. включи­тельно. Причем статус этих уездных корпораций был различен. Это тормозило процесс консолидации правящего сословия. В от­ветственный период формирования отношений между властью и провинциальным дворянством сословное давление последних бы­ло незначительным. Все это давало власти большие преимущества в общении с подданными-дворянами.

Качественно иные внешнеполитические задачи государства по­ставили вопрос о вооружённых силах. Образование единого госу­дарства позволило сосредоточить в руках великого князя огром­ный массив земель. Московский государь получил возможность распоряжаться черносошными и конфискованными частновла­дельческими землями. Земельные пожалования, необходимость в

которых испытывают и власть, и служилые люди, все чаще осуще­ствлялись на поместном праве. «Испомещенный» на новых землях человек (отсюда помещик) владел ими условно, пока служил. По­местье давалось по поводу службы, за службу и при условии службы. Подобная форма землевладения с точки зрения организа­ции службы оказывалась более удобной, если учитывать, что пер­воначально поместьями наделяли преимущественно низы служи­лого сословия.

Уже при Василии 111 поместья появились в большинстве уездов. Однако в глазах служилого люда вотчина, как более устойчивый тип землевладения, имела безусловное преимущество перед поме­стьем.

Быстрота, с которой завершилось объединение земель, привела к тому, что черты старины удивительным образом уживались и переплетались с новыми явлениями. По определению историков, для России конца XV - первой половины XVI в. стало характер­ным сочетание политического единства страны и разнообразия укладов и социальных отношений, унаследованных от удельной эпохи. Не случайно церковный писатель Иосиф Волоцкий называл Василия III «всея Русский земля государям государь». Под высо­кой рукой государя всея Руси продолжали властвовать над своими подданными «государи» рангом ниже.

За годы правления Ивана 111 и Василия III коренные изменения претерпела политическая карта Северо-Восточной и Северо­Западной Руси. Пёстрая окраска, свойственная удельному периоду, сменилась на монохромную, соответствующую одному политиче­скому образованию - Российскому государству. Разительно изме­нилось международное положение Московского княжества. Орда, Литва, Литовский орден, Швеция, соседние русские княжества, Псковская и Новгородская республики - вот преимущественный круг общения, причём далеко не равноправный, московских кня­

зей. В правление Ивана III обозначились совсем другие диплома­тические горизонты: удельные князья как равноправные партнеры по переговорам исчезли; в объекте внимания остались европейские и азиатские страны. Такое изменение масштабов потребовало от московских правителей перемен в представлении о государстве и великокняжеской власти, ранге и статусе московского государя.

Важным элементом государственной доктрины стала идея пре­емственности власти московского государя, восходящей к рим­ским императорам. Даже сами символы власти рассматривались как унаследованные великими киевскими князьями от византий­ских императоров: Владимиром Мономахом, «прародителем» мо­сковских князей, - от императора Константина Мономаха, родного деда киевского князя.

Возвышение власти московского князя нашло выражение и в такой новации, как венчание на великое княжение. Оно произош­ло в 1498 г., когда наследником-соправителем Ивана III был объ­явлен его внук Дмитрий. Церемония венчания имела большой политический смысл: источником великокняжеской власти вновь становится происхождение, а не воля золотоордынского хана; утверждалась наследственная монархия. Формировалась, пока еще в самом общем виде, религиозно-политическая доктрина са­модержавной и суверенной власти московского князя, закреп­ленная в гордой фразе Ивана 111: «Мы Божьей милостью государи на своей земли изначала от Бога». В повседневность входит ти­тулование московского князя государем всея Руси, определение «самодержец ».

Постепенно складывалась государственная символика. На госу­дарственной печати Ивана 111 наряду с традиционным изображе­

нием всадника, поражающего копьем дракона (одна сторона печа­ти), появился двуглавый орел, увенчанный двумя коронами. Тра­диционно двуглавого орла связывают с Византией. Однако в но­вейших работах это положение вызывает серьёзные возражения: двуглавый орел не был государственной эмблемой Византийской империи, хотя широко использовался на монетах западноевропей­ских королей и восточных базилевсов (двуглавый орел был симво­лом имперской власти, одноглавый - королевской). Показательна, однако, последующая трактовка современниками новой эмблемы. Она осмысливалась как право московских государей на имперское величие, свидетельствовала о преемственности Константинополя и Москвы (Москва - Третий Рим).

Не просто складывались отношения Ивана III с церковью. С соз­данием Российского государства определение места и роли церкви приобретало общественную потребность. Прежние взаимоотноше­ния, допускавшие известную независимость церковных иерархов, уже не соответствовали реальности. На последнем этапе политиче­ского объединения московские князья многим были обязаны церк­ви. Она санкционировала территориальные присоединения, под­держала выступление против Большой Орды. С обретением автоке­фалии границы зависимости русской церкви от московского князя нередко определялись личностью того или иного церковного деяте­ля. В конечном итоге назначение высших иерархов отныне находи­лось в компетенции московского правителя.

Василий III в еще меньшей мере считался с традициями сове­щания с представителями знати. Современники жаловались, что московский государь решал важнейшие государственные дела с ближайшими советниками «сам-третей у постели». Внимательный наблюдатель русской жизни, имперский посол Сигизмунд Гер- берштейн отмечал, что Василий III «отнял у всех князей и других владетелей все их города и укрепления. Даже своим родным братьям он не вверяет крепостей и не позволяет им в них жить».

Властолюбие Ивана III и Василия Ш, несомненно, способство­вало нарастанию авторитарных черт в политической жизни стра­ны. Уже во времена Ивана III в официальных документах закреп­

ляется формула обращения к государю, которая распространялась на все категории служилых людей без исключения: «Се яз, холоп твой...».

Свои властные амбиции великокняжеская власть могла реали­зовать, опираясь на мощь государственного аппарата. Прежние органы власти, выстроенные в удельный период, плохо справля­лись с новыми задачами. Шел процесс создания централизованной государственно-административной системы, но в рамках прежних представлений: единое государство воспринималось как вотчина великого князя, дворцовое управление наделялось общегосударст­венными функциями.

Важнейшее место в системе управления занял государев двор, который выполнял функции социального института, объединявше­го элитарные слои русского общества. Члены двора узурпировали высшие придворные, административные и военные должности и приобрели ряд привилегий.

Постепенно оформлялся и государственный аппарат Москов­ского княжества. Круг ближайших советников великого князя со­ставляла Боярская дума. Сфера ее компетенции определялась во­лею государя. В первой трети XVI в. сложилась лестница чинов в Думе, которые «жаловал» государь: высший - боярин и низший - окольничий (в Думе было от 5 до 12 первых и около 8 - вторых). Боярский чин присваивался лицам из представителей примерно двух десятков наиболее знаменитых фамилий - Рюриковичей и Гедаоановачей, т.е. потомков правящих домов Древней Руси (Во­ротынских, Мстиславских и др.) и Великого княжества Литовского (Голицыных, Куракиных и др.), а также старых московских бояр­ских родов (Романовых, Морозовых, Шереметевых, Шеиных и др.). Среди окольничих насчитывалось до половины бывших удельных князей, другую половину составляли потомки москов­ских бояр. Оказавшись в Думе, они окончательно превратились из вассалов в подданных московского государя, в собрание «бояр всех», претендующих на роль своеобразного коллективного совет­чика-соправителя при великом князе. Высокий статус члена Думы подразумевал не только пожизненное пребывание в великокняже­

ском совете, но и получение высших административных, военных и дипломатических назначений.

Поскольку думный чин «сказывался» по воле государя, число бояр и окольничих было невелико. Таким образом, менялось само содержание термина «боярин». Если ранее этот термин обозначал представителей элитарных слоев, знатных по происхождению и значимых по службе вотчинников, то отныне главный признак боярина - пребывание в великокняжеской Думе; это уже не слой, не элитарная социальная прослойка, а редкий и высший чин. «Пропуском» в высшие думные чины, помимо родовитости, вы­ступала безусловная преданность и верная служба московскому князю. С начала XVI в. в работе Думы все более широко стали участвовать думные дворяне и думные дьяки. Их часто называют профессиональными управленцами.

В целом Боярская дума была учреждением, не отделенным от великокняжеской власти, поэтому права Думы не были определе­ны законом, а держались на основе обычного права. Председатель­ствовал в Думе государь, а в его отсутствие - кто-либо из знатных бояр по его поручению. Позже определились формулы решений Думы: «Царь указал и бояре приговорили», «Царь, слушав с бояр, указал» - для первого случая; «По приказу великого государя боя­ре приговорили», «Бояре приговорили: что государь укажет» - для второго случая.

Центральные исполнительные органы также «вырастали» из великокняжеского дворца. Первоначально эти функции сосредото­чивались в двух ведомствах - в великокняжеской Казне, где хра­нились, в частности, важнейшие документы и сокровищница, и во Дворце. В последнем случае речь идет о целой совокупности двор­цов - Большого дворца и областных дворцов, возникавших для управления бывшими удельными княжествами.

Внутренние процессы, происходившие в Думе, в ведомствах Дворца и Казны, создали предпосылки для возникновения отрасле­вых органов управления - приказов. В литературе нет единого мне­ния относительно времени зарождения приказной системы. Боль­шинство исследователей ведут отсчет с конца XV - начала XVI в.,

от так называемых дьячих изб. Появление подобных органов - важ­ный шаг в развитии централизованного государства, прямое следст­вие специализации на отдельных вопросах управления.

Во главе уездов и волостей стояли наместники и волостели. Будучи назначенными из центра, они в своей судебной и админи­стративной деятельности были мало связаны с ним. Аппарат управления прибывал вместе с наместником и состоял из людей наместника - тиунов.

Центральная власть предпринимала определенные усилия по контролю и ограничению власти наместников. Строго регламен­тировались размеры положенных им кормов и пошлин, ограничи­валась судебная компетенция, открывалась возможность обратить­ся с жалобой на наместника в великокняжеский суд. Однако эф­фективность этих мер была низкой: центр еще не имел ни намере­ний, ни средств для создания на местах действенных, всецело за­висимых и разветвленных органов власти, способных заменить кормленщиков.

Следует отметить, что на обширных территориях севера страны и на черных землях местное управление находилось в руках об­щин-волостей. Это мирское самоуправление, уходившее корнями в далекое прошлое, ведало раскладкой и сбором податей, низшим судом и выполняло полицейские функции. Его выборные предста­вители участвовали в суде княжеских властей и, опираясь на вели­кокняжеские грамоты, выстраивали отношения с кормленщиками. При этом общины-миры имели право жаловаться на действия на­местников, что также ограничивало произвол последних и отчасти ставило в зависимость от местного населения.

Таким образом, в конце XV - первой трети XVI в. в стране ус­тановилась самодержавная монархия: великому князю принадле­жала вся полнота политической власти. Это полновластие таило в себе разные варианты развития. В рамках формирующегося цен­трализованного государства оставался открытым вопрос, к какому типу склонится власть - к авторитарному или деспотическому. Положение осложнялось тем, что с образованием единого госу­дарства удельная старина не была преодолена. В стране еще оста­

вались элементы удельно-вотчинной системы. Для единого госу­дарства последняя была опасна как потенциальный источник ди­настических смут, особенно в случае отсутствия бесспорного или дееспособного наследника.

Контрольные вопросы

1. Какие факторы играли решающую роль в объединении страны?

2. Объясните, почему именно Москва стала центром объедине­ния русских земель.

3. Оцените личность и политику Ивана Калиты.

4. В чем Дмитрий Донской продолжил, а в чем прервал полити­ческую традицию, идущую от Ивана Калиты?

5. Охарактеризуйте систему центрального и местного управле­ния Русского государства в конце XV - начале XVI в.

Источники и литература

Судебник1497 г. // Хрестоматия по истории государства и права России: Учеб. пособие / Сост. Ю.П. Титов. М., 2008.

Алексеев Ю.Г. Освобождение Руси от ордынского ига. М., 1989.

Алексеев Ю.Г. Под знаменем Москвы. М., 1992.

БорисовН.С. Иван Калита. М., 2003.

Борисов Н.С. Иваи III. М.: Молодая гвардия, 2005.

ГумилёвЛ.Н. От Руси к России: Очерки этнической истории. М., 2003. Зимин А.А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М., 1991.

Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий: Очерки социально-полити­ческой истории. М., 1982.

История России с древнейших времен до 1861 г. / Под ред. Н.И. Павленко. М., 2009.

Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой России XV-XVI вв. М., 1985.

Кузьмин А.Г. История России с древнейших времён до 1618 года. М., 2004. Кн. 2.

Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой кон­цепции (XV-XVI вв.). М., 1998.

Скрынников Р.Г. История российская IX-XVII вв. М., 1997.

Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV­XV вв.: Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М., 1960.