АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ. СТРУКТУРА ЯПОНСКОЙ ДЕРЕВНИ

Обстановка, благоприятная для развития сельско­го хозяйства, стала складываться с конца XVI — начала XVII века. За первую половину XVII века крупные стихийные бедствия происходили в Японии лишь дважды: в 1615 и 1641—1642 годах.

Процесс укрепления феодальных поместий и по­степенной ликвидации поместного землевладения (сё- эн), начавшийся в XIII — XIV веках, ускоренный междоусобными войнами и земельной реформой Хи­дэёси (кэнти) далеко еще не закончился в XVII веке. Бакуфу и даймё продолжали раздавать часть своих владений храмам, своим вассалам, должностным ли­цам (бугё) и т. д.

В значительной части княжеств и во владениях Токугава основной земельный фонд находился в ру­ках крупных даймё, и крестьяне были поставлены в непосредственную зависимость от них.

Крупный феодал, как правило, не имел собствен­ной запашки, крестьянин выплачивал ему натураль­ную ренту (нэнгу) через старосту (нануси, сёя) или через дайкана, управлявшего несколькими деревнями или районами.

Трудовые повинности сохранились на строитель­

_стве замков, храмов и на ирригационных и дорожных работах и были очень обременительны для крестьян. Особенно тяжела была гужевая повинность. Прави­тельство уделяло чрезвычайно большое внимание по­стройке дорог, почтовых станций (с помещениями для проезжающих), гужевой повинности. Специальными указами было точно установлено количество станций, лошадей при них и обслуживающих людей, расходы на лошадей оплата людей на каждой из дорог и стан­ций.

Однако в крупных феодальных владениях, при отсутствии собственной запашки у даймё, повинности на сельскохозяйственных работах обычно уже не при­менялись.

Размеры нэнгу, установленные еще при Хидэёси, были чрезвычайно тяжелыми для крестьян и состав­ляли, как указывалось, 2/3 урожая. В литературе имеются данные, согласно которым при Токугава (в XVII веке) нэнгу был значительно ниже — «четыре доли», т. е. 40 % урожая («четыре доли князю и шесть долей крестьянину», сокращенно 4:6).

Как ни велико было это обложение, учитывая, что, помимо основной натуральной ренты, существовало множество дополнительных налогов, все же оброчная система, при подчиненной роли барщины, оставляла крестьянину, особенно среднему, не говоря уже о за­житочном, средства на пропитание и даже некоторый излишек сверх этого необходимого ему минимума.

Отсюда возможно и значительное развитие земле­делия в XVII веке, распространение новых сельско­хозяйственных культур и значительное увеличение посевов ранее мало распространенных, как-то: хло­пок, сладкий картофель, табак, чай, тутовое дерево, сахарный тростник,— а также увеличение обрабаты­ваемой площади.

Крестьяне выгадали от объединительных меропри­ятий центральной власти и прежде всего от прекраще­ния междоусобных войн. Часть даймё опасалась ка­рательных мер сёгуната (полная или частичная кон­фискация владений, перемещения и т. д.), а поводом ^к их применению могли послужить аграрные беспо­рядки во владении даймё. Поэтому даймё (главным °бразом тодзама) стремились избегать переобложе-

ния крестьян налогами, чтобы не вызвать с их сторо­ны бунта, который мог быть использован сёгунатом против даймё.

Токугавские власти поставили крестьян в сослов­ном делении на второе место после самураев, несколь­ко снизили налог и в отдельных случаях из политиче­ских соображений выступали в защиту крестьян от даймё и даже от своих чиновников. Во многих япон­ских и'европейских работах цитируются высказыва­ния Иэясу и его приближенных сподвижников (Хонда Масанобу и др.) о крестьянах: «Крестьянин, что кун­жутное семя: чем больше жмешь, тем больше вы­жмешь», или «Крестьянину надо оставлять только столько чтобы он мог прожить год».

Японская деревня того времени представляла со­бой весьма пеструю картину в отношении имущест­венного положения крестьян. Многие крестьяне, во­все не получили наделов по земельному кадастру конца XVI — начала XVII века и не имели часто даже собственного жилища.

Основная масса крестьян по кадастрам получила наделы самой различной величины (от 1—2 до 40 тан и выше) и различного качества (суходольные, ороша­емые разных категорий, от высшей до низшей). Кроме того, в деревнях имелось еще значительное число мелких феодалов, обладавших обычно более крупны­ми наделами. Часть из них была приравнена к кресть­янам по земельным кадастрам Хидэёси и Токугава, а часть сохранила свое самурайское звание. Это были так называемые госи, сами обрабатывавшие свои уча­стки.

Судя по многочисленным описаниям крестьянско­го двора того времени, которые часто встречаются в японской литературе, такой двор большей частью не ограничивался одной крестьянской семьей. Обычно он имел одно или несколько жилых помещений для се­мьи главы двора и несколько помещений для лиц, либо находившихся в тех или иных родственных отно­шений с главой семьи, либо совершенно посторонних. Иногда наемный работник обладал ничтожным клоч­ком (часто менее тана) неорошенной земли, но не имел своего жилья, иногда у него не было ни жилья, ни земли. Конечно, чем богаче была семья крестьяни­на, тем больше у него было работников. Это были не

только наемные рабочие, а люди, находившиеся в за­висимости от главы крестьянского двора — неимущие родственники.