<<
>>

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ В ГЛОБАЛЬНОЙ СРЕДЕ

Определение национальным государством своего места в мировом гло­бальном пространстве, прокладывание путей к нему является сложным и не­однозначным процессом, формирующимся под влиянием многих, часто взаи­моисключающих факторов.

Но в условиях, когда характерным признаком ми­рохозяйственного бытия есть интернационализация межстрановых связей, и такой способ его существования является историческим вызовом, перед на­циональным государством встает вопрос безальтернативности, на основах ры­ночной открытости, путей вхождения в глобальную среду.

Как доказывал в свое время К.Маркс, опираясь на принципы, сформули­рованные классиками, рыночная экономика по своей природе может функ­ционировать лишь как часть всемирного рынка, может быть только откры­той [795]. На практике такая открытость означает, что техническая, структурная, инвестиционная и социальная политика страны будет ориентироваться на лучшие мировые показатели и стандарты, экспорт и импорт могут стать аль­тернативой внутрихозяйственным решениям, а внешнеэкономическая дея­тельность органической частью экономической деятельности хозяйственных субъектов.

Такая экономика предусматривает свободный доступ на внутренний ры­нок иностранной конкуренции, использование всех форм инвестиционного и торгового сотрудничества, наработанных мировой практикой, сопостави­мость мировых и внутренних цен и доходов, конвертируемость национальной валюты, равно как сопоставимость хозяйственного права. Это объективно связано с ограничением регулирующих функций государства и переводом внешнеэкономической деятельности на мирохозяйственный уровень. Чет­кое понимание этого может стать основанием непредубежденной оценки про­цессов глобализации и их приемлемости для обществ.

В то же время история не исключает многовариантности решения этой проблемы. Как уже отмечалось, оно требует применения современных мето­дов исследования для определения существенного — условий сочетания на­циональных и интернациональных интересов.

Это требует использования в теоретических исследованиях подходов, альтернативных классическим, по­зволяющих учесть все разнообразие закономерностей, присущих современ­ным мирохозяйственным процессам, формируемым под влиянием стойкой тенденции к возрастающему единству мира на базе национально-государст­венной специфики развития стран, которая сегодня, собственно, и определя­ет общие очертания глобальной картины мира. От уровня многогранности ис­пользуемых подходов к характеристике современного глобального мира зави­сит уровень адекватности национальной интеграционной модели ее собствен­ным экономическим и политическим интересам.

В идеале для рыночных трансформаций необходимо здоровое общество с совершенной материальной и правовой базой, рациональной экономической и институциональной структурами, достаточным экономическим потенциа­лом, квалифицированной законодательной и авторитетной исполнительной властью, социальной стабильностью, такими компонентами, которые способ­ны обеспечить национальную определенность, суверенитет и самостоятель­ность в принятии решений внешнеэкономического порядка.

Но проблема формирования национальных доктрин открытости и вклю­чения национальных экономик в мировую экономической систему на парите­тных основах становится особенно острой, как правило, в условиях разруше­ния старой и неопределенности очертаний будущей модели национального общественно-экономического развития и в то же время в условиях неопреде­ленности отношения к ней как к экономическому партнеру мирового сооб­щества. А в этой ситуации данное требование не может быть соблюдено.

Поэтому следует очень взвешенно относиться к проблеме открытости. Об этом, в частности, говорит Д.Родрик:

«Не существует никаких доказательств того, что интеграция в мировое хо­зяйственное пространство сама по себе приводит к улучшению экономичес­кой ситуации. Наоборот, существует много убедительных доказательств того, что открытость, трактованная как снятие препятствий на пути потоков капи­талов и товаров, прямо не связана с экономическим ростом: скорее он зави­сит от наличия эффективной внутренней стратегии применительно ко всем слоям населения, направленной на смягчение внутренней конфликтности раз­вития; от внутренней институциональной политики, в частности, наличия институций, способных быстро реагировать на ситуацию, на изменения, ко­торые происходят в глобальной среде, и умело к ним приспосабливаться.

Именно совершенная национальная внутренняя институциональная и эконо­мическая структура есть залог интегрирования в мировое пространство на па­ритетных условиях. При условии отсутствия этих обязательных компонентов стратегии внешней либерализации открытость ничего не даст» [796].

В этом своем утверждении он опирается на современные, общепризнан­ные подходы, согласно которым внешнеэкономическая деятельность являет­

ся подконтрольной государству, которое должно выполнять функцию реали­зации общенационального интереса, а его внешнеэкономическая политика должна базироваться на фундаментальных основах экономического роста, а именно — инвестициях, макроэкономической стабильности, человеческих ресурсах и эффективном управлении, исключать тезис о возможности доми­нирования интеграционных интересов как первопричины экономического роста.

Кстати, классические подходы к анализу структуры объектов экономичес­ких интересов, которые определяют модель поведения национальных госу­дарств относительно партнеров по мировому хозяйственному комплексу, пре­дусматривают, что диверсификация в зарубежные национальные экономики обусловлена сырьевым фактором, поглощающими возможностями нацио­нального потребительского рынка и возможностями применения, по крите­рию прибыльности, относительно свободных капиталов; открытость нацио­нальных экономик оказывает содействие свободному оттоку ресурсов, пере­лив которых осуществляется под влиянием действия объективных экономи­ческих законов.

Такая схема частично актуальна и сегодня. Но не следует считать, что ее действенность определяется только объективными причинами: чаще, как это уже отмечалось, формирование межстрановых потоков определяется полити­кой государств, господствующих на мировой арене, и сама открытость стано­вится ее результатом, в особенности когда речь идет об их заинтересованнос­ти в открытости определенных национальных экономик.

Глобальный мир становится все более полярным: на протяжении XX в. ра­зрыв между мировыми экономическими центрами и периферией неустанно возрастал.

Основой экономического процветания ведущих стран и их мирово­го доминирования, кроме лучшей организации и высшей производительности труда, является система относительной замкнутости и неэквивалентного об­мена. Она предполагает наличие двух составляющих: монопольная собствен- йость в массовом масштабе современными передовыми технологиями и, как следствие, принципиальные отличия цен экспорта и импорта; создание ис­кусственных торговых барьеров и использование нерыночных методов конку­ренции. Эффект от монопольного ценообразования на мировом рынке усили­вался за счет механизмов поддержки собственных высокооплачиваемых про­изводителей и дискриминации, ограничения доступа на национальный рынок чужих, низкооплачиваемых.

Монопольная способность развитых стран вырабатывать современную высококачественную и высокотехнологическую продукцию позволяла им ди­ктовать сверхвысокие монопольные цены: в них изначально была заложена доля, которая обеспечивала высокие жизненные стандарты для этих стран и выступала своеобразной «интеллектуально-технологической рентой» и осно­вой неравноправного торгового обмена со странами «третьего мира», отстаю­щими в развитии по всем макроэкономическим показателям.

Поэтому, когда речь идет, скажем, о емкости национального товарного рынка как объективном факторе диверсификации, то в современном мире преимущество отдается не тем странам, где спрос остается ненасыщенным, а тем, где уровень доходов, высокий уровень потребностей и платежеспособно­го спроса Это же касается и инвестирования: вложение капиталов в расчете

на стабильные прибыли является приоритетным направлением, и преимуще­ство отдается странам, сотрудничество с которыми обеспечивает эту стабиль­ность, а также оказывает содействие развитию стратегических областей в стране-экспортере, возрастанию в ней уровня занятости. Конечно, таким тре­бованиям не отвечают страны, не имеющие соответствующего экономическо­го потенциала или находящиеся на стадии трансформации.

В противоположность предшествующим реалиям, которые характеризова­лись сравнительно высокой степенью независимости национальных эконо­мик и свободой принятия решений, в новой глобализованной международной экономике остается все меньше и меньше возможностей для национальной автономизации.

Это приводит к потере правительствами национальных госу­дарств контроля над внутренней и тем более внешней ситуацией, в частности, это касается управления внешнеэкономическими процессами.

Особенно ярко эти новые тенденции в мировом хозяйстве проявляются в процессах, связанных с глобализацией комплекса экономических, политичес­ких и информационных отношений. Одним из проявлений подобных измене­ний, вызванных глобальными процессами, становится экономизация нацио­нальной политики. В этих условиях наблюдается тенденция высвобождения структурообразующих экономических факторов — финансовых потоков и ре­сурсов — из-под контроля государства: транснациональные корпорации ока­зывают все большее давление на развитие стран и мира в целом, и процессы противостояния перемещаются из противостояния стран в противостояние капиталов. Вместе с тем тенденции мирового развития все более становятся зависимыми от влияния транснациональных финансово-промышленных групп, которые решительно вытесняют с мирового рынка национальные кор­порации.

Кроме того, транснациональная мегаструктура глобального мира, которая ныне находится в активной стадии становления, вносит существенные корре­ктивы в функционирование национальных институциональных инфраструк­тур в направлении их унификации и взаимного согласования со структурами внешнего мира. Прежде всего эти требования распространяются на законода­тельную базу, принципы организации технологических процессов и сертифи­кации продукции промышленно-производственного и аграрного секторов экономики, на финансово-кредитную и торговую системы. В этом понима­нии глобализация экономики приводит к практической невозможности регу­лировать рынок и систему производства на национальном уровне, и цент­ральная задача, стоящая перед правительствами, — противостоять этим про­цессам.

При таких условиях, естественно, трансформируется отношение нацио­нальных правительств к роли классических факторов интегрирования эконо­мик, которые ограничиваются уровнем «экономический интерес хозяйствую­щего субъекта»; их перестают рассматривать в контексте монодетерминизма, а следовательно, однозначно трактовать проблему преимуществ открытости, которые есть, с одной стороны, для экономически отсталых стран лишь потен­циальными, так как их реализация может быть реальной лишь благодаря со­ответствующей политике правительства, а с другой стороны, для развитых стран — абсолютной возможностью перераспределять мировой ресурсный потенциал в свою пользу.

Страны, так или иначе, находятся на разных этапах развития, что предо­пределяется неравными природно-экономическими условиями, разной пер­вичной ресурсонаделенностью, и, учитывая это, каждое государство строит собственную внешнюю политику, отталкиваясь от специфики внутреннего производства, обмена, распределения жизненных благ, уровня благосостоя­ния и т.п.

Искусственное создание благоприятных условий с целью привлечения необходимых ресурсов, отток которых наносит удар по экономике других стран, это всегда хорошо спланированная акция реализации собственных ин­тересов за счет зарубежных партнеров, которая является нормой для прави­тельств, преследующих национальные интересы. Принцип их деятельности — сознательное моделирование поведения страны во внешней среде, поскольку неуправляемость процессов перелива ресурсов ставит слабую в экономичес­ком отношении страну в зависимость от других экономик, создает режим де­фицита потенциала внутреннего развития.

В основу современного моделирования экономического поведения наци­ональных государств положены три основных постулата, касающиеся откры­тости, наработанные западными экономистами-международниками:

Открытость сама по себе не является действенным механизмом генерации постоянного экономического развития. Фундаментальными детерминантами экономического роста являются накопление физического и человеческого ка­питала и технологическое развитие. Открытость может оказывать содействие этим детерминантам, так как она может сделать более дешевыми и доступны­ми капитальные блага, оказывать содействие передаче идей и технологий из развитых стран. Но это является лишь потенциальной возможностью, которая может быть реализована при наличии других составляющих. Страны, эконо­мики которых более динамичны, развиваются быстрыми темпами, становят­ся, как правило, более открытыми. Но обратная связь, между большей от­крытостью и немедленным экономическим ростом, практически не наблю­дается.

Открытость неминуемо будет ускорять разрыв между уровнем доходов и благосостоянием отдельных социальных групп внутри страны. Как показыва­ют исследования ^6, во время оживления процессов либерализации в Чили, что было наиболее успешным примером создания экономики открытого ти­па, коэффициент Джини [797][798]вырос на 12 %: от 0,46 в 1971 г. до 0,58 в 1989 г.[799]Аналогичный рост разрывов в доходах наблюдается с конца 80-х гг. в странах, которые избрали путь быстрого открытия экономик, в частности, в Латин-

ской Америке и странах в прошлом социалистического лагеря, в том числе в Украине.

Открытость делает страны более зависимыми от внешних шоков, которые могут спровоцировать внутренние конфликты и политическую нестабиль­ность. Эти последствия угрожающи не только сами по себе, они могут про­лонгировать и мультиплицировать эти шоки. Глобальный мир, который раз­вивается начиная с 70-х гг., был поражен серией шоков, вызванных измене­нием условий торговли, колебанием мировых процентных ставок, внезапны­ми изменениями направлений потоков капиталов.

Долговой кризис, розразившийся в странах Латинской Америки в 80-х гг., служит ярким примером невозможности влиять на последствия внешних шо­ков, противостоять им. Азиатский финансовый кризис 1997 г. продемонстри­ровал также, что не существует ни одной страны, независимо от принципов построения ее внешнеэкономической политики, которая имеет иммунитет против таких шоков. Таким образом, возможность управлять этими турбулен­тными процессами является критическим компонентом стратегии, которая разрешает реализовать преимущества открытости.

Так, анализируя определяющий фактор экономического роста, который в развивающихся странах или в странах, трансформирующих свою экономику, рассматривается как самое весомое доказательство в пользу открытости, то есть возможности наращивания инвестиционного потенциала страны за счет притока иностранных инвестиций, можно сделать целый ряд обобщений, противоречащих этому доктринальному тезису.

Во-первых, высокого уровня корреляции между динамикой инвестиций и экономическим ростом в краткосрочном периоде не наблюдается, то есть из­менения инвестиционных показателей не оказывают немедленного влияния на развитие национальной экономической структуры. Хотя в долгосрочном периоде инвестиции выступают ключевым фактором экономической динами­ки, и тогда эта связь хорошо просматривается [800][801].

Иностранные инвесторы ориентируются на немедленные показатели эко­номического роста, которые обещают и в будущем стабильные доходы от ин­вестиций. Поэтому попытки привлечь инвестиции для структурной пере­стройки хозяйства, отталкиваясь от критерия немедленности и на этой основе преодолевая кризисные явления, не будут иметь успеха.

Во-вторых, новейшие исследования источников экономического роста в странах, в частности восточно-азиатского региона, показывают чрезвычайную важность внутреннего кумулятивного накопления для национальных эконо­мик. Рост общей производительности факторов (TFP) играет значительно мень­шую роль в сравнении с физическими инвестициями и ростом качества и коли­

чества рабочей силы. Постоянной детерминантой экономического развития этих стран является непрерывное стремление привлекать к производству внут­ренние инвестиции. Так Южная Корея смогла увеличить долю внутренних ин­вестиций в ВНП с менее чем 10 % в 1960 г. до 30 % в конце 70-х гг. [802]

В-третьих, даже экстравертная открытость (экспортная ориентация) в сто­рону мировой экономики, хотя и может определенной мерой стимулировать иностранное инвестирование, не может обеспечить прямую взаимосвязь меж­ду открытостью и инвестиционной привлекательностью. Даже неоклассичес­ки ориентированные авторы утверждают, что взаимосвязь между либерализа­цией и доходами на вложенный физический капитал неоднозначна, во всяком случае для стран, которые ориентированы на экспорт, но слабо обеспечены физическим капиталом: их открытость в соответствии с теоремой Столпера- Самуэльсона будет [803]негативно влиять на доходность инвестиций. Тем самым уменьшается доход на капитал и снижается привлекательность экономики для частных инвесторов.

Правительства восточно-азиатских стран дополняли экстравертную вне­шнеэкономическую ориентацию выверенной политикой стимулирования внутренних инвестиций, которая разрешала повышать их доходность. Они не только ликвидировали препятствия на пути внутренних частных инвестиций, но и активно субсидировали национальных инвесторов, активизируя кумуля­тивные процессы.

Так, например, в этих странах накануне финансового кризиса 1997 г., когда потоки иностранного капитала достигли кульминационной точки относитель­но национальных ВНП, они не превышали 5 % от объема внутренних инвести­ций по группе этих стран в целом, что только подчеркивает доминантную роль внутренних источников накопления для экономического развития [804].

В-четвертых, иностранные инвесторы приходят не в те страны, где про­цессы либерализации абсолютизированы, а в страны, где действуют собствен­ные стимулы и существуют собственные основы экономического роста, на­пример, высокий платежеспособный спрос и высокий уровень собственных капиталовложений, которые осуществляются за счет внутренних националь­ных источников.

Собственно, еще в начале XX в. У.Митчелл пришел к выводу, что инвес­тиционный бум имеет кумулятивную природу. Его оживление или затухание связано с действием экзогенных (иностранная инвестиционная деятельность) и эндогенных (внутренняя инвестиционная деятельность) факторов. Ни одна фаза воспроизводственного процесса, по его мнению, прямо не зависит от эк­зогенных факторов, внешних по отношению к самой экономической системе:

любые объемы иностранных инвестиционных поступлений не могут оказать стимулирующий эффект на экономику, не могут служить толчком к куму­лятивному развертыванию, если для этого еще не вызрели эндогенные фак- 64

торы.

К эндогенньЕМ факторам кумулятивного процесса он относит усиление внутриэкономических мотивов общественной инвестиционной деятельности, рост прибылей и процентов, снижение основных и дополнительных затрат, постоянство денежно-кредитных отношений, стабильность позиции банков как заимодателей, рост массы национальных сбережений, которые ищут сфе­ры применения. Именно поэтому, считает У.Митчелл, государство стоит перед необходимостью воздействия на динамику внутренних инвестиций. Рычагами такого воздействия и вместе с тем его объектами выступают эконо­мические институции — инвестиции, финансы, денежное обращение, кредит, политические институции, право, общественная психология. Одним из спо­собов такого воздействия он считает планирование, с помощью которого мо­жно решить любые проблемы: как экономические, так и социальные.

Таким образом, открытость сама по себе не решает ни проблемы стимули­рования экономического роста в контексте наращивания инвестиционной привлекательности национальной экономики, ни проблемы ее реструктури­зации. Вместе с тем, учитывая большую зависимость открытой экономики от глобального экономического комплекса, можно говорить об утечке нацио­нальных ресурсов и капиталов за пределы страны.

Тем не менее открытость является реалией настоящего и рассматривается современной экономической теорией как непременное условие общественно­го развития, ведь преимущества открытости связываются с наличием рыноч­ных отношений, которые ставят страну перед необходимостью считаться с действием объективных экономических законов конкурентности.

Западные экономисты-теоретики доказывают, что воспользоваться объек­тивными преимуществами открытости стране, которая пытается влиться в глобальное пространство на паритетных условиях и в которой с этой целью осуществляется трансформация социоэкономических оснований, можно лишь при определенных обстоятельствах, главное из которых — активная роль государства во внедрении собственной национальной модели открытос­ти. Абсолютно нереально надеяться, что усилие по национальному развитию можно свести до одйой простой модели «образцового экономического пове­дения»', и нереально даже стремиться к внедрению такой модели.

«Правила международного экономического развития должны быть в доста­точной мере гибкими, чтобы разрешить каждой стране внедрять собственную модель развития, равно как Япония, Германия и США в прошлом внедряли, вопреки внешнему давлению и требованиям мирового сообщества унифициро­вать экономические отношения, свои собственные, отличные от других моде­ли»[805][806], — подчеркивал Д.Родрик. Такие модели, как уже доказывалось, долж­ны базироваться на особых национальных экономических стратегиях разви­

тия и формировании отличной от других, ориентированной на национальный менталитет и национальную генетику институциональной среды.

Ведущие экономические стратегии развития связываются со становлени­ем рациональной внутренней экономической структуры как основы внешней конкурентоспособности. К факторам конкурентоспособности в глобальном пространстве непременно относят составляющие, которые не всегда могут из­меряться с помощью лишь экономических показателей. Возвращаясь к наци­онально ориентированной теории, следует отметить, что общепризнанными в этом понимании есть подходы, которые сформулировал еще в начале XIX в. немецкий экономист Ф.Лист. Он рассматривал реализацию стратегической функции государства через его участие в процессах инвестирования и отме­чал, что сознательное формирование конкурентных преимуществ состоит в проведении государством целенаправленной инвестиционной политики. Со­ставляющими такой политики должны быть:

— определение стратегии развития с учетом природного потенциала и на­личия рабочей силы;

— определение приоритетных областей, вокруг которых будут развиваться сопутствующие производства и которые будут обеспечивать в будущем конку­рентоспособность экономики;

— создание соответствующей инфраструктуры;

— создание кредитно-банковской системы с целью аккумулирования средств для государственных и частных инвестиций;

— формирование подчиненной определенной цели налоговой системы;

— развитие государственной системы образования и подготовка специа­листов для заранее определенных областей деятельности;

— создание разветвленной сети государственных научно-исследовательс­ких институций, которые обеспечивали бы приоритетные области новыми технологиями и машинами;

— идеологическое воспитание нации, для чего нужно использовать все воз­можности: средства массовой информации, систему образования и др.

Современные западные теоретики [807]разделяют взгляды ФЛиста, тем не менее приспосабливают их к условиям открытости, связывая эти процессы с созданием институций, которые, выполняя функцию смягчения последствий внешних шоков, будут проводить соответствующую социальную и макроэко­номическую политику: формировать механизмы социальных гарантий, при­званных защищать наиболее чувствительные группы субъектов экономичес­кой деятельности и социальные прослойки населения, противостоять корру­мпированности и монополизации в принятии экономических и политических решений, а также будут обеспечивать достаточный уровень социальных и по­литических свобод.

Создание таких институций, их формы и определенность зависят от наци­ональных особенностей (цивилизационных, ментальных) развития общества.

Основной стратегической задачей формирования таких институций является решение проблемы конфликтности внутренней и внешней среды: они долж­ны нивелировать последствия «внешних ударов» по экономике, которые обу­словливают отмирание целых отраслей вследствие неконкурентоспособности в условиях открытой экономики и разрыв в доходах разных слоев населения, как это было во время потрясений, которые испытали мировая и националь­ные финансовые системы в связи с азиатским (1997 г.) и российским (1998 г.) финансово-банковскими кризисами.

Возможность поддерживать макроэкономическую внутреннюю стабиль­ность перед угрозой постоянно изменяющихся условий существования во внешнеэкономической среде является основным, наиболее важным факто­ром, который определяет разные экономические результаты, достигнутые за последние 20—25 лет развивающимися странами.

Страны, которые не смогли приспособить свою макроэкономическую по­литику к шокам конца 70-х — начала 80-х гг. (так называемый «долговой кри­зис»), сейчас ощущают коллапс производительности своих национальных экономик. Например, в начале 70-х гг. эти процессы стали характерными для абсолютного большинства стран Африки; такой период переживает сейчас и Украина.

Основной причиной аналитики (в том числе и западные) считают отсутст­вие социально-политических институций и то, что правительства, несмотря на экспортную ориентацию этих стран и соблюдение принципа открытости, не смогли сами по себе использовать компромиссные формы макроэкономи­ческой адаптации. Институциональная неготовность к решению этих конф­ликтов, неумение и нежелание правительств противостоять внешним шокам привели к неэффективному перераспределению внутренних экономических ресурсов, формированию нерациональной экономической структуры, к сы­рьевой экспортозависимости.

Из-за отсутствия таких институций политическая адаптация, необходимая для восстановления внутреннего макроэкономического баланса, откладыва­лась, разные социальные группы, руководствуясь частными интересами, бло­кировали внедрение соответствующей фискальной политики и политики об­менных курсов. В результате такая экономика оказывалась перед фактом высокой инфляции, недостатком валютных резервов и многими другими про­блемами. Как правило, такая ситуация усугублялась разворачиванием этниче­ских, региональных, обусловленных неравномерностью экономического раз­вития, конфликтов.

Реально успешными являются те экономики, где правительства в своей деятельности не только учитывают и правильно реализуют все аспекты сущес­твования страны в глобальной среде, а комплексно и, главное, своевременно используют весь набор инструментов рынка и государственного регулирова­ния. То есть, успешные экономики сочетают определенный уровень открыто­сти с государственной политикой, которая направлена на стимулирование инвестиционной деятельности, установление макроэкономической стабиль­ности и базируется на рациональном управлении потоками капитала, обеспе­чиваемом за счет формирования соответствующей институциональной среды.

Важным правилом экономического поведения страны, формирующей адекватную общественному интересу национальную экономическую полити­

ку, является то, что основы открытости для развивающихся стран должны быть другими, чем для развитых стран. Акценты должны быть смещены с поо­щрения экспорта и прямых иностранных инвестиций на переосмысление ро­ли импорта: необходимо определить, как импорт (в особенности идей, инвес­тиций, оборудования, технологий и продуктов первичной обработки) может сказаться на формировании структуры ее экономики, стимулировать эконо­мический рост в стране, которая еще не имеет конкурентных преимуществ.

Таким образом, учитывая то, что интеграция в мировую экономику сама по себе не обеспечивает долгосрочного экономического роста и часто имеет нежелательные последствия для развития внутренней социально-экономиче­ской структуры, национальные правительства оказываются перед проблемой сочетания открытости с политикой стимулирования и регулирования процес­са формирования конкурентных преимуществ, включая четкую и адекватную внутреннюю инвестиционную стратегию. Вместе с тем открытость требует на­личия высококачественной внутренней системы институций, которые реша­ют проблему адаптирования национальной социально-экономической среды к агрессии глобального мира.

Вообще следует отметить, что как первое, так и последнее зависит от эко­номической и политической ситуации, сложившейся внутри страны, но важ­ное влияние на процессы интегрирования имеют также политические и эко­номические интересы государств, которые являются авторами глобальных стратегий и играют ведущую роль в формировании глобальной среды. Поэто­му формирование таких институций должно выходить за пределы стандарт­ных экономических рецептов и пакетов адаптаций, которые предлагаются, скажем, международными финансовыми организациями или навязываются правительствами других стран. Д.Родрик отмечает:

«Правительства должны прекратить думать о международной экономичес­кой интеграции как кульминационной точке успешного развития. Страны, которые развиваются, должны входить в мировое экономическое пространст­во на собственных условиях, а не на условиях, которые устанавливаются меж­дународными глобальными рынками и международными финансовыми инс­титуциями. В прошлом успешными экономиками были те, что избирали стра­тегический и дифференцированный подход к открытости, и нет оснований считать, что в будущем что-то изменится» [808].

Общим выводом относительно вышесказанного может быть следующее: сознательное формирование рациональной внешнеэкономической политики национального государства связано с формированием институциональной по смыслу модели национального развития, составляющими которой являются не только рыночные институции, но и институции социального порядка. Ло­гика этого процесса должна быть подчинена требованию приоритетности об­щенационального интереса, носителем которого является национальное пра­вительство.

Что касается общих очертаний этой модели, то эта проблема теоретически уже решена: концептуально существует две парадигмы поведения националь­ных государств в глобальной среде, которые опираются на две доктрины —

классического космополитизма и автаркии (причем в границах любой из них предполагается применение действенного инструмента — протекционизма, который в любом случае не является результатом их синтеза, как это принято считать).

Не останавливаясь более на анализе достоинств и недостатков космопо­литизма, обратимся к экономической теории, в которой отстаиваются нацио­нальные интересы, и которая всегда предполагает, что открытость экономи­ки — лишь средство, благодаря'которому происходит обогащение одной страны за счет другой, и поэтому рассматривала автаркию, как условие формирования оснований открытости и вхождения в мировое экономическое сообщество на паритетных началах как необходимую стадию интернационализации хозяйст­венных связей отсталой в экономическом развитии страны.

Страна, которая не достигла желательной стадии развития и не обеспечи­ла себе экономические преимущества на мировом рынке, вынуждена руко­водствоваться принципом автаркии, чтобы сформировать ситуацию полной экономической независимости от других стран.

Ф.Лист считал, что существует два вида автаркии: первая — полная само­изоляция нации, которая в расчете на собственные силы старается достичь вы­сокого уровня конкурентоспособности. Ее непременным результатом должна стать ситуация, когда страна, достигнув определенной стадии развития, смо­жет строить свои внешнеэкономические связи на основе либерализма.

Во втором случае автаркия остается важным политическим принципом в стране, которая, став конкурентоспособной и отвоевав лидерство на мировой арене, использует эту конкурентоспособность с целью подчинения других стран. Последнее неминуемо приведет к доминированию такой страны на ми­ровом экономическом пространстве и монополизации ею права определять структуру не только мирового экономического пространства, но и прост­ранств национальных государств. Ф.Перру идентифицировал этот последний вид автаркии как экспансионистский.

Относительно первой, ориентированной на полную экономическую неза­висимость на основе самоизоляции, принято рассматривать как мобилизаци­онную модель развития экономики, естественное условие развития нацио­нального хозяйства на пути к высшей стадии. Она может быть переходной ступенью к экспансионистской модели, но может стать и шагом к углублению международного разделения труда.

С точки зрения как экономической, так и политической целесообразнос­ти ни одна страна, которая принадлежит к числу ведущих в современном ми­ровом экономическом пространстве, не может воспользоваться этой моделью экономического поведения: некоторые из них потому, что уже находятся на определенной стадии и могут проводить экспансионистскую политику, а дру­гие потому, что отстают в экономическом развитии. Что же касается деклари­рования необходимости открытости как основы гармонизации международ­ных отношений, то этот тезис применительно к данному состоянию мировой экономики не имеет ничего общего с практикой. Это касается как развитых стран, так и тех, которые развиваются, если, конечно, эти страны не испове­дуют рудиментный индивидуализм.

Несмотря на декларирование принципа открытости, ведущие страны мира всесторонне защищают свою довольно стабильную экономику, вследствие чего

возникают мощные центры противостояния, возглавляемые, в частности, США, ЕС и Японией. Например, образование Европейского сообщества было своего рода проявлением противостояния экономической экспансии США и вместе с тем желания ряда стран доминировать хотя бы в составе интеграционной груп­пировки. Такое противостояние усиливает конкурентную борьбу, трансформи­руя ее в гиперконкурентную, последствия которой неминуемо «оплачивают» менее развитые, неконкурентоспособные национальные экономики

Протекционистская политика последовательно используется всеми стра­нами, в особенности экономически могущественными, является их привиле­гией, ведь для легитимности такой политики необходим целый ряд условий и прежде всего крепкая национальная почва, которая подпитывается экономи­ческим диктатом на мировом рынке.

Следует подчеркнуть, что обвинение одних стран другими в чрезмерном протекционизме происходит на фоне протекционистской защиты внутренней экономической структуры, а призывы к свободной торговле и открытости преследуют цель односторонней либерализации, которая позволяет получить свободный доступ к зарубежным рынкам ресурсов.

Так, экономика США никогда не была открытой: со времен индустриаль­ной революции и по 70-е гг. XX в. протекционистское выборочное регулиро­вание импорта было официальной политикой, и лишь позже, когда общество сознательно переходит к формированию высокотехнологической структуры производства (по характеристике ЕС — к «стратегии наступления»), правите­льство прибегает к скрытым мерам, как правило, нетарифным, которые заре­комендовали себя как более эффективные в новых условиях. Доля импорта, контролируемого в США нетарифными средствами, к концу 90-х гг. достигла 52 % [809].

Великобритания, родина космополитизма, доктрины открытости в меж­дународной торговле, всегда прибегала к протекционизму, устанавливая чет­кие квоты относительно импорта. Лишь достигнув определенной степени мо­гущества, временно открывала свои границы для отдельных товаров, строго регламентируя структуру импорта.

Так, скажем, на момент образования ГАТТ наблюдалась стойкая тенден­ция к снижению удельного веса тарифных регуляторов и повышению роли нетарифных. В целом, промышленно развитые страны активно используют нетарифные регуляторы для обеспечения экспортной ориентации собствен­ных экономик (с помощью стимулирования производства), для зашиты своих товарных рынков.

За последние сорок лет доля импорта, охваченная нетарифными ограни­чениями, стремительно возрастает и увеличилась в Японии на 64 %, в странах ЕС - на 198 % [810].

Субсидии, в сельском хозяйстве за период с 1980 г. по 1997 г. возросли в США — на 102 %, Канаде — на 74 %, странах ЕС — на 104 % (кроме того, в средствах массовой информации этих стран ведется неприкрытая война про­тив импорта), на 43 % — в Японии [811]. Более чем втрое выросло количество ис­

ков, связанных с демпингованием и субсидированием, и даже когда экономи­чески развитым странам угрожает обязательное антидемпинговое и компен­сационное расследование, они все равно прибегают к этим запрещенным протекционистским мерам.

Но наиновейшей формой международной экономической экспансии ста­новится новый тип автаркии — структурной замкнутости, которая дает возмо­жность странам, втянутым в интеграционные процессы под лозунгом либера­лизации, сохранять конкурентные преимущества и формировать собственную стратегию развития, формировать национальные приоритеты, исходя из при­родных возможностей страны.

Политика структурной самоизоляции все большей мерой рассматривается как умышленный и желательный шаг, направленный на реализацию опреде­ленных экономических и политических намерений в контексте глобализации. Кое-где она проявляется в применении прямых, беспрецедентных ограничи­тельных мер и политики субсидирования в отношении стратегических нацио­нальных отраслей, особенно высокотехнологических.

Такая экспансионистская структурная политика ведущих государств, на­пример, США, рассматривается другими экономическими группировками, в частности ЕС, как стратегическая угроза развитию национальных экономик. Встречные мероприятия, которые используются этими группировками, не ограничиваются только дотированием и субсидированием национально-при­оритетных стратегических отраслей (в странах ЕС размеры субсидий таким отраслям достигают 9 % национальных бюджетов[812]); они характеризуются не­прикрытым противостоянием и часто запретом импорта конкурирующих то­варов. Вообще же политика всех конкурентоспособных стран характеризуется экспансионизмом.

Следует акцентировать внимание и на том неприкрытом обстоятельстве, что протекционизм той или другой мерой используется разными странами, что уровень национального протекционизма относительно современной гло­бальной среды формируется в зависимости от экономического могущества страны, что могущественные в экономическом отношении страны руководст­вуются особыми, правилами относительно слабых или таких, которые находя­тся в состоянии трансформации, стран. В этом случае открытость не является инструментом, который обеспечивает экономический рост, оказывает содей­ствие становлению системы национальной экономической безопасности, а выступает формой ограбления экономически отсталых стран.

Итак, проблема типологизации стран по признаку конфронтационности не утратила свой смысл, поскольку заидеологизированность параметров этой классификации, даже по признаку принадлежности к цивилизационным ми­рам, все еще сохраняется, хотя и видоизменяется: страны мира до сих пор раз­делены на первосортные и низкосортные, которым отводится место среди тех, что призваны обслуживать мировой экономический комплекс.

Очевидно, что использование общепринятых подходов к оценке процес­сов формирования модели международного экономического поведения для таких стран является неприемлемым, так как они не имеют ничего общего с

подходами, которые базируются на оценке потенциала страны с позиции на­циональных преимуществ, отображенных современной институциональной теорией Портера—Ругмана—Даннинга.

И еще потому, что сама практика международных экономических отно­шений и практика формирования глобальной международной политики от­носительно национальных государств в огромной степени зависит как от иде­ологии, так и от объективных интересов экономически сильных государств, но в любом случае речь не идет об экономических интересах страны, которая желает присоединиться к мировому сообществу.

Поскольку проблема конфронтационности себя не исчерпала, задачи, ко­торые должны решаться государством с рыночной экономикой, связываются с необходимостью формулирования основ альтернативной, общепринятой се­годня модели международного экономического поведения, они, на наш взгляд, сводятся к следующему:

— к необходимости новой институциональной политики международного экономического поведения: при определении стратегических ее направлений принцип индивидуализма должен уступить место принципу комунитаризма, согласно которому степень международной открытости определяется интере­сами общества, а не отдельных лиц;

— к реализации принципа автаркии, которая состоит в мобилизации внут­реннего экономического потенциала и укреплении национальных структуро­образующих отраслей, в формировании целостной независимой экономики на основе создания рациональной национальной структуры производства, ориентированной на отечественного потребителя, в целенаправленной заши­те, поддержке и стимулировании субъектов национальной экономики как на внутреннем, так и на внешнем рынках;

— к структурному автаркичному экспансионизму, базирующемуся на раз­витии конкурентоспособных отраслей, с позиции которых будет осуществля­ться структурная экономическая экспансия.

Очевидно, что такая модель является мобилизационной, а система защи­ты и стимулирования в ней может играть роль адаптера внутренней среды к внешним условиям, который смягчит вред, наносимый интернационализаци­ей, и усилит эффекты международных связей.

Анализ процессов интернационализации с помощью использования тако­го подхода становится чрезвычайно важным, поскольку дает возможность ответить на целый ряд вопросов, в особенности тех, которые касаются проб­лем регулирования межстрановых отношений, их границ и целесообразности. Эта проблема является весьма актуальной для большинства стран, чей путь к глобальной среде начинается с ограниченного стартового потенциала.

Конечно, формы сосуществования государств в глобальной среде прежде всего определяются выгодами объединения ресурсных возможностей, однако основным условием-следствием сотрудничества всегда должно быть усиление конкурентоспособности национальной экономики, поэтому и модель вклю­чения в мировое экономическое пространство может быть сначала мобилиза­ционной, такой, что будет служить развертыванию процессов формирования конкурентоспособности, а со временем и экспансионистской, такой, что раз­решит вести речь о паритетности отношений. То есть не может быть и речи о включении в мировую экономическую систему на условиях паритетности до

тех пор, пока государство не сможет проводить экспансионистскую политику хотя бы по отдельным направлениям.

Формирование мобилизационной модели, использование которой, как правило, имеет двоякую направленность — внутреннюю, ориентированную на формирование рациональной структуры производства, и внешнюю, которая опирается на экономическую самодостаточность, идентифицированную с эко­номической безопасностью страны (что есть условием независимости от других экономик и прорыва на внешний рынок благодаря использованию приобре­тенных экономических преимуществ), — прямо связано с обеими проблемами.

Тем не менее следует подчеркнуть, что история знает немало примеров, ко­гда, вопреки объективным обстоятельствам, общества формировали высокоэф­фективную систему самообеспечения и со временем проводили экспансионис­тскую политику. Условия для этого формировались в границах автаркической модели, периодически применяемой всеми развитыми государствами.

Конечно, следует остерегаться чрезмерного увлечения доктриной автар­кии, поскольку ее последствия многогранны: автаркия имеет свои недостатки и во многих случаях приводит к противоположным результатам, например, может обречь страну, полностью или частично, на выход из конкурентного пространства, обусловить формирование неэффективной общественно-эко­номической структуры.

Важно также, чтобы идея автаркии не переросла в идею тотального экс­пансионизма, не вышла за пределы здравого смысла, как это в свое время произошло с СССР, время от времени происходило с Германией или сегодня происходит с США. Противодействие ее разрушительной силе, что является задачей государства, конечно же базируется на развитии конкурентных, инди­видуалистических, рыночных отношений внутри страны.

Но главное — это то, что внедрение автаркической модели самоизоляции должно сопровождаться формированием институциональной среды, способ­ной противостоять негативным тенденциям, прежде всего становлением адек­ватного правового поля, гражданских свобод, рыночного менталитета, то есть всего того, что способствует воспитанию нации в духе приверженности к ис­тинным демократическим ценностям, исключающим территориальные при­тязания.

К сожалению, как свидетельствует история, эта идея относится к разряду утопических, потому что нация, достигшая ступени экономического экспан­сионизма, не останавливается перед тем, чтобы не пытаться распространить свое влияние на другие страны. Очевидно, единственной, хотя и малореаль­ной, противодействующей может стать политика доминирующего государст­ва, но только в том случае, когда его собственная социоэкономическая модель отвечает всем требованиям, выдвигаемым высшими формами развития миро­вой цивилизации.

Подводя итоги, можно констатировать, что глобальное развитие сегодня отвергает примитивно-капиталистические формы международных отноше­ний, навязываемые доминирующими государствами как неадекватные требо­ваниям. Учитывая, что потребности мирового сообщества вовсе не замкнуты на экономической сфере (они все в большей степени замыкаются вокруг ре­шения социальных вопросов), очевидно, со временем востребованной станет модель, которая сможет обеспечить решение на глобальном уровне таких про­

блем, как проблемы равенства, справедливости, социальной защищенности, то есть модель, которая продемонстрирует преимущества комунитаристских ценностей.

Глобализационная модель, сущностной характеристикой которой являет­ся социальная ориентированность, предполагает перераспределение выгод от интеграционных связей на глобальном уровне. Но чтобы новые формы отно­шений могли стать реальностью, в глобальном пространстве должен накопи­ться достаточный взрывной потенциал: страны, ориентированные на разви­тие социализированной экономики должны продемонстрировать устойчи­вость используемых моделей и стать лидерами на мировой арене.

Путь к лидерству лежит через национальные интересы, требующие испо­льзования мобилизационной модели развития в глобальном пространстве, которая, в свою очередь, должна обеспечить постепенный переход к политике структурного экспансионизма. Сформировать и реализовать такую модель может только социально-ориентированное государство, а не государство, за­щищающее интересы капитала в ущерб интересам своих граждан.

Достижение стадии развития, при которой важным признаком внешне­экономической деятельности станет экономический экспансионизм, для на­ционального государства будет означать возможность завоевания лидерства на мировой арене, и не только в сфере экономической, но и политической. И это, в свою очередь, будет свидетельством жизнестойкости и рациональности национальной социоэкономической системы.

Чтобы обеспечить эффективное функционирование мобилизационной экономической модели на национальном уровне, необходимы условия, бла­гоприятствующая среда, которая включает не только экономические, но и ин­ституциональные составляющие, определяющие социальные параметры раз­вития. Кроме того, формирование таких условий должно быть ориентировано на совокупные потребности и возможности нации, а также особенности той цивилизационной почвы, которая их питает.

Таким образом, определение перспектив развития глобальных процессов связано с современными внутренними стратегиями развития национальных экономик, которые должны отвечать одновременно требованиям автаркии и глобализации как единства противоположностей. Формой современного эко­номического поведения стран в современных условиях (и первым шагом на пути к глобальному экономическому пространству) является структурная ин­теграция, базирующаяся на принципе структурной автаркии, которая возмо­жна только при условии регулирующего контроля со стороны социально ори­ентированного государства.

В то же время необходимо учитывать современные реалии, те особенности интеграционных процессов, которые сегодня протекают в мире, и в этом кон­тексте не выпускать из вида возможностей сочетания национальных, регио­нальных и глобальных интересов в уже сложившихся условиях.

<< | >>
Источник: Цивилизационные модели современности и их исторические корни / Ю. Н. Пахомов, С. Б. Крымский, Ю. В. Пав­ленко и др. Под ред. Ю.Н. Пахомова. — Киев: Наук, дум­ка,2002. — 632 с.. 2002

Еще по теме АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ В ГЛОБАЛЬНОЙ СРЕДЕ:

  1. 12. Смутное время: причины, сущность и альтернативность в выборе путей развития.
  2. 44. Альтернативные пути развития России между февралём и октябрём 1917. Двоевластие. Кризисы временного прав-ва.
  3. 27) Преобразования в области экономики в период перестройки и их последствия для развития СССР.
  4. 56. Послевоенное развитие страны 1945-1953. Обострение международных отношений и начало *Холодной войны*. Созд. социалист.лагеря и борьбы 2х систем. Четвертый пятилетний план восстановл. и развития экономики СССР, его итоги. Духовная жизнь советского общества. Продолжение полит.репрессий
  5. СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В ПЕРИОД ФОРСИРОВАННОГО РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ. РЕЗУЛЬТАТЫ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ И КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ В 20-Е И 30-Е ГОДЫ.
  6. 7) Особенности экономического развития ведущих регионов и государств на рубеже 20-21 веков. Назовите основные процессы, которые характеризуют изменения в экономике. На основани
  7. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. вступ. ст. А.Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий. Т. III: Северное Причерноморье — пространство взаимодействия цивилизаций / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Науч. ред., авт. предисл. В.И. Гуляев. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 908 с., 2008
  8. 31. Причины «парада суверенитетов» в СССР, который наблюдался в 1990 году. Объясните, почему одни политики, политологи, историки этот процесс отделения национальных республик называют сепаратизмом, а другие – «парадом суверенитетов». Какую роль сыграло оформившееся национальное самосознание у народов, входивших в состав СССР, в создании ими собственных независимых государств.
  9. Альтернативные пути к цивилизации: Кол. монография / Под ред. Н.Н.Крадина, А.В.Коротаева, Д.М.Бондаренко, В.А.Лын- ши. - М.,2000. - 368 с.: ил., 2000
  10. 43. Основные этапы, особенности российской приватизации и её значение для развития рыночных отношений в российской экономике. Возможно ли было избежать резкой социальной дифференциации в процессе приватизации в условиях перехода от государственного способа хозяйствования к рыночному?
  11. 28) Российская империя в ХIX в.: положение народов, национальная политика самодержавия. (26)
  12. 46) Образование СССР. Национальная политика Советского государства.
  13. Глава III. Войско Хатти. Стратегия и тактика*
  14. (26) Пути решения национального вопроса. Образование СССР.
  15. 40. Социально-экономическая и национальная политика советского государства (1921-1941 гг.)