КУЛЬТУРНО-ЯЗЫКОВЫЕ КОНТРАВЕРЗЫ ГЛОБАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Можно различать два основных уровня культурных контраверз эпохи глобализации: в самой западной культуре и в масштабах культурного развития всего человечества.
Основное социокультурное противоречие современного западного общества хорошо раскрыто американским социологом культуры Д.Беллом.
Оно состоит в несовместимости протестантских в своей основе духовных ценностей, обеспечивших саму возможность утверждения капитализма в европейском и планетарном масштабе, и навязываемых рекламными средствами установок массовой культуры потребительского общества. Потребительски-гедонисти- ческое отношение к жизни прямо противоречит аскетически-трудовому духу раннего и классического капитализма, блокирует самовоспроизводство его идейно-ценностно-мотивационных оснований, а значит, и всего, базирующегося на них в своей смысложизненной программе западного социокультурного типа. Поэтому вполне естественным представляется внедрение в западную массовую культуру африканских или латиноамериканских ритмов, наркотиков и медитативных практик.Однако для западного социокультурного типа данное потиворечие может представлять лишь потенциальную угрозу, которая вовсе не обязательно будет иметь для него фатальные последствия. Все великие цивилизации имели в своей социокультурной сердцевине некий баланс рационально-мобилизационного и эмоционально-экстатического начал. Достаточно вспомнить выявленные Ф. Ницше в основании античной культуры аполлоновское и дионисийское начала, динамическое равновесие конфуцианского и даосского начал в традиционной культуре Китая и пр.
Вполне вероятно, что Запад, максимально использовав в интересах обогащения и утверждения мирового господства рационалистически-аскетически-суб- лимационный принцип стадии восходящего капитализма, в течение XX в. обретает социокультурное равновесие, дополняя классический этос буржуазности, проанализированный М.Вебером, потребительски-гедонистическим отношением к жизни широких слоев населения Северной Америки и Западной Европы.
И вопрос состоит лишь в том, удастся ли достичь динамической сбалансированности этих принципов или же противоречие между ними будет иметь деструктивный, подтачивающий основания Западной цивилизации характер.Вполне вероятно, что это противоречие будет иметь различные последствия для США и Западной Европы. Последняя, при всем наплыве эмигрантов,
все-таки достаточно гомогенна и имеет глубокие культурные традиции, далеко не исчерпывающиеся связанными с буржуазным этосом. В своем нынешнем состоянии она более самодостаточна, чем США, не способные к существованию без использования планетарных ресурсов и изначально содержащие в своей социокультурной основе взаимно не конвертируемые ценности совершенно различных этно-расовых групп.
По мере того, как «плавильный тигель» США начинает давать сбои, англосаксонский буржуазно-протестантский социокультурный тип перестает выступать абсолютной самодовлеющей доминантой, сталкиваясь с ограничениями со стороны афро-американских, латиноамериканских и дальневосточных стереотипов.
Высокоформализованная, наделенная всем арсеналом новейших электронных и административных средств англосаксонско-протестантская система подтачивается в самой своей основе коммерческой выгодностью тиражирования пользующихся высоким спросом экзотических для США культурных форм. И в конечном счете Северная Америка может оказаться бессильной перед ними так же, как и Западно-Римская империя перед наплывом восточных культур и инфильтрацией варваров во все ее поры.
В этом отношении более органическая Западная Европа в перспективе в социокультурном отношении выглядит более устойчивой. Она имеет достаточно мощное культурное основание для того, чтобы оставаться самой собой даже при наплыве эмигрантов и в случае утраты Западом мировой гегемонии. В этом она может быть сравнима с восточными провинциями Римской империи, население которой весьма плавно перешло от эллинства к византийству.
Более острым, нежели в рамках самого Запада, культурное противоречие раскрывается ныне в планетарном масштабе.
На этом уровне мы видим непреодолимое противоречие между специфическими идейно-ценностно-моти- вационными основаниями великих традиционных цивилизаций, прежде всего Мусульманско-Афразийской, Индийско-Южноазиатской и Китайско- Дальневосточной, и псевдоценностями коммерционализированной квазикультуры одномерного общества массового потребления.Речь идет о противоречии ценностей высоких традиционных культур и мировой квазикультуры — квазикультуры именно потому, что ее американизированная продукция производится не во имя собственно культурных целей, ориентированных на ценности истины, добра и красоты, а во имя получения прибыли в системе расширенного воспроизводства.
Поэтому следует говорить именно о квазикультуре и квазиценностях того, что обычно называют современной массовой культурой. Ее смысл является в своей сущности не культурным, а экономическим, и потому для нее не имеет основополагающего значения, с каким образно-идейно-ценностным материалом работать, лишь бы в конечном счете была получена максимальная прибыль.
Однако на практике получается, что именно в силу своей коммерциона- лизированности массовая квазикультура выступает по преимуществу (хотя, разумеется, не в каждом конкретном случае) в качестве антигуманного (и в этом отношении антикультурного) начала. Наибольшим спросом пользуется демонстрация асоциального именно в силу того, что в организованной общественной жизни его проявления табуированы. Нервы щекочет то, что осужда
ется обществом, но интенционально присуще каждому: запретный плод сладок. На эксплуатации этих потаенных асоциальных первичных позывов и делается прибыль.
Но осуществляющаяся в коммерческих целях демонстрация асоциального (при всех различиях в идентификации в качестве такового в различных культурных традициях) прямо противоречит базовым ценностным установкам всех цивилизаций. Она противоречит и ценностям Западной цивилизации, однако в то же самое время вестернизированная продукция имманентно содержит и общепринятые на Западе, особенно в США, ценности индивидуализма, активизма, прагматизма, рационализма, благодаря чему она вписывается в западный социокультурный контекст, адаптируется к собственно культурным основаниям Западной цивилизации.
Однако совершенно иная ситуация складывается в отношении квазикультуры общества массового потребления с идейно-ценностно-мотивационными основаниями высоких традиционных цивилизаций, расшатанных в большей или меньшей степени, но в корне не сокрушенных ни навязыванием западных стереотипов (Япония, Индия, частично мусульманский мир), ни даже страшным коммунистическим экспериментом (как в Китае).
Здесь мы видим антагонистическое, деструктивное противоречие, работающее на подрыв социокультурных оснований великих цивилизаций Востока и потому порождающее реакцию со стороны последних против внедрения форм коммерциона- лизированной квазикультуры.Кроме того, в противоположность многообразию идейно-ценностных оснований традиционных цивилизаций Старого Света, вступивших между собой в продуктивный диалог с рубежа эр, всемирная вестернизация, точнее, квазивестернизация, ведет к культур-цивилизационному нивелированию человечества. Используя терминологию К.Леонтьева, можно сказать, что на смену цветущему разнообразию приходит вторичное упрощение, источником которого он уже более столетия назад полагал Запад.
Речь идет не о вестернизации человечества, а именно о его квазивестернизации. Происходит не утверждение во всемирном масштабе западных ценностей (свободы, равенства, представительной демократии, достоинства личности, прогресса и пр.) в их собственном смысле, имеет место совершенно иной процесс. Распространение установок меркантильно-гедонистического сознания разрушает механизм естественного воспроизводства традиционных смысложизненных ценностей, не давая взамен чего-то равноценного.
Разрушая традиционные социокультурные основания, квазивестернизация насаждает фрагментарные, поверхностные стереотипы. Последние, противореча местным традициям, переносятся без того дополнительного культурного сопровождения, которым уравновешиваются на Западе. Поэтому на культурные основания не западных регионов планеты глобализация оказывает не менее разрушительное воздействие, чем на их экономику или экологию.
Следует подчеркнуть, что наиболее разрушительное воздействие квазивестернизация оказывает на культуры наиболее близких в цивилизационном отношении к Западу регионов: Латинскую Америку и постсоветскую Евразию. Их собственные цивилизационные основания в силу множества причин не настолько отработаны и сильны, чтобы эффективно противостоять квазивес- тернизационному потоку.
Последнее усугубляется и тем обстоятельством, чтозначительная часть их образованных представителей считают себя «почти западными», не желая видеть тех принципиальных и непреодолимых барьеров, которые никогда не позволят Бразилии с Колумбией и Эквадором или России с Украиной и Белоруссией стать полноправными членами Западного мира.
В контексте рассматриваемого вопроса особое значение имеет языковокультурный аспект глобализации. В условиях глобализации наметился переход от языка понятий, предполагающих многомерность смыслов каждого из них относительно многообразия допустимых дискурсов, к языку наглядных образов, предполагающих одномерность их значений относительно многообразия используемых контекстов.
Реклама и пропаганда в одинаковой степени пользуются наглядно-упрощенным языком смыслообедненных стереотипов. В этом отношении они противоположны смыслообогащенным идейно-образным системам знаковых кодов традиционных цивилизаций или западной культуре в ее некоммерциа- лизированных, доминировавших до времен Первой мировой войны формах.
И дело не в том, что словесно выраженные понятия (логосы) начинают в формах массовой культуры уступать место наглядно представленным образам (эйдосами). Те или другие относительно преобладают в каждой высокой цивилизации, к примеру, первые — в Западной или Мусульманской, а вторые — в Китайской или Древнеегипетской, обнаруживая, как кажется, наибольшую степень сбалансированности в Античной и Византийско-Восточнохристианской социокультурных системах.
В каждом таком случае понятие-логос или образ-эйдос имеют трансцендентное измерение, несут некую высшую нагрузку, выражая что-то определенное, свидетельствуют и о чем-то большем, не вполне выразимом, что глубоко осмысливалось или по крайней мере осознавалось представителями высоких традиционных культур в широкой вариативности от японского синтоизма до христианского платонизма. И в этом смысле ветка сакуры или платоновское понятие блага оказываются соизмеримыми как выразители глубинных смыслоорганизующих основ бытия.
Но в процессе глобализации понятия-логосы и образы-эйдосы в одинаковой степени претерпевают огрубление и примитивизацию через выхолащивание их прежде богатого содержания, становятся элементами массовой квазикультуры, предметами китча. Это в равной степени относится и к базовым идеям-ценностям западного общества, таким, как свобода, демократия, права человека, которые дискредитируются и девальвируются на наших глазах средствами повседневной политической практики, и к его образам-ценностям, инфляция которых определяется их коммерционализированным рекламным использованием. Их собственный общественный, нравственный, эстетический смысл подменяется совершенно чуждым им по сущности меркантильным значением, и они начинают становиться элементами языка квазикультуры массового потребления и массовой пропаганды.
Многомерная смыслосодержательная потенциальность заменяется одномерной прагматической актуальностью, идейно-ценностная сущность элиминируется, и оставшийся в результате этого пустой наглядный образ или расхожее понятие становятся средствами коммерческих или политических манипуляций, утрачивая при этом свой самостоятельный и самодостаточный смысл.
Квазикультура порождает квазиязык, утрачивающий важнейшее свойство любого языка — свойство аккумуляции и трансляции смыслов, не важно, средствами понятий-логосов или образов-эйдосов. Таким образом, глобализация в ее квазивестернизаторской форме содержит грозный вызов для естественных языков традиционных цивилизаций, но в наиболее уязвимом положении оказывается язык самой Западной цивилизации. В настоящее время именно он по преимуществу и оказывается жертвой редукции глубинных смыслов к банальным, расхожим клише.
Еще по теме КУЛЬТУРНО-ЯЗЫКОВЫЕ КОНТРАВЕРЗЫ ГЛОБАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ:
- Образование языковых семей
- Языковые семьи и Индоевропейская прародина
- Некоторые сходные СТРУКТУРНЫЕ ПРИЗНАКИ ХАТТСКОГО И АБХАЗО-АДЫГСКИХ ЯЗЫКОВ*
- Культурно-историческая общность степей и предгорий среднебронзового века Кубано-Терского междуречья. Общие периоды в культурно-историческом развитии Европы и Северного кавказа
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее Т. IV: Истоки и вершины восточнославянской цивилизации / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. предисл. Е.Н. Носов. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 520 с., 2008
- О НЕКОТОРЫХ НОВЫХ РЕЗУЛЬТАТАХ В ИССЛЕДОВАНИИ ИСТОРИИ, ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕЙ АНАТОЛИИ*
- Распад индоевропейской языковой общности. Первые письменные известия о древнейшем населении Северного Причерноморья (киммерийцы, скифы, сарматы)
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Т. V: Цивилизации: прошлое и будущее: Учебник / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; авт. слова к читателю В.М. Филиппов. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 576 с., 2008
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Т. I: Теория и история цивилизаций.. / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006— 768 с., 2006
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Том 2. Будущее цивилизаций и геоцивилизационные измерения / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006, 2006
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. вступ. ст. А.Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий. Т. III: Северное Причерноморье — пространство взаимодействия цивилизаций / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Науч. ред., авт. предисл. В.И. Гуляев. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 908 с., 2008
- Культурные растения
- 12. Культурная революция в советской России и СССР