<<
>>

КУЛЬТУРНО-ЯЗЫКОВЫЕ КОНТРАВЕРЗЫ ГЛОБАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Можно различать два основных уровня культурных контраверз эпохи гло­бализации: в самой западной культуре и в масштабах культурного развития всего человечества.

Основное социокультурное противоречие современного западного общес­тва хорошо раскрыто американским социологом культуры Д.Беллом.

Оно со­стоит в несовместимости протестантских в своей основе духовных ценностей, обеспечивших саму возможность утверждения капитализма в европейском и планетарном масштабе, и навязываемых рекламными средствами установок массовой культуры потребительского общества. Потребительски-гедонисти- ческое отношение к жизни прямо противоречит аскетически-трудовому духу раннего и классического капитализма, блокирует самовоспроизводство его идейно-ценностно-мотивационных оснований, а значит, и всего, базирующе­гося на них в своей смысложизненной программе западного социокультурно­го типа. Поэтому вполне естественным представляется внедрение в западную массовую культуру африканских или латиноамериканских ритмов, наркоти­ков и медитативных практик.

Однако для западного социокультурного типа данное потиворечие может представлять лишь потенциальную угрозу, которая вовсе не обязательно будет иметь для него фатальные последствия. Все великие цивилизации имели в своей социокультурной сердцевине некий баланс рационально-мобилизаци­онного и эмоционально-экстатического начал. Достаточно вспомнить выяв­ленные Ф. Ницше в основании античной культуры аполлоновское и диони­сийское начала, динамическое равновесие конфуцианского и даосского начал в традиционной культуре Китая и пр.

Вполне вероятно, что Запад, максимально использовав в интересах обогаще­ния и утверждения мирового господства рационалистически-аскетически-суб- лимационный принцип стадии восходящего капитализма, в течение XX в. обре­тает социокультурное равновесие, дополняя классический этос буржуазности, проанализированный М.Вебером, потребительски-гедонистическим отношени­ем к жизни широких слоев населения Северной Америки и Западной Европы.

И вопрос состоит лишь в том, удастся ли достичь динамической сбалансированно­сти этих принципов или же противоречие между ними будет иметь деструктив­ный, подтачивающий основания Западной цивилизации характер.

Вполне вероятно, что это противоречие будет иметь различные последст­вия для США и Западной Европы. Последняя, при всем наплыве эмигрантов,

все-таки достаточно гомогенна и имеет глубокие культурные традиции, дале­ко не исчерпывающиеся связанными с буржуазным этосом. В своем нынеш­нем состоянии она более самодостаточна, чем США, не способные к сущест­вованию без использования планетарных ресурсов и изначально содержащие в своей социокультурной основе взаимно не конвертируемые ценности совер­шенно различных этно-расовых групп.

По мере того, как «плавильный тигель» США начинает давать сбои, анг­лосаксонский буржуазно-протестантский социокультурный тип перестает вы­ступать абсолютной самодовлеющей доминантой, сталкиваясь с ограничени­ями со стороны афро-американских, латиноамериканских и дальневосточных стереотипов.

Высокоформализованная, наделенная всем арсеналом новейших элект­ронных и административных средств англосаксонско-протестантская система подтачивается в самой своей основе коммерческой выгодностью тиражирова­ния пользующихся высоким спросом экзотических для США культурных форм. И в конечном счете Северная Америка может оказаться бессильной пе­ред ними так же, как и Западно-Римская империя перед наплывом восточных культур и инфильтрацией варваров во все ее поры.

В этом отношении более органическая Западная Европа в перспективе в социокультурном отношении выглядит более устойчивой. Она имеет достато­чно мощное культурное основание для того, чтобы оставаться самой собой даже при наплыве эмигрантов и в случае утраты Западом мировой гегемонии. В этом она может быть сравнима с восточными провинциями Римской импе­рии, население которой весьма плавно перешло от эллинства к византийству.

Более острым, нежели в рамках самого Запада, культурное противоречие раскрывается ныне в планетарном масштабе.

На этом уровне мы видим не­преодолимое противоречие между специфическими идейно-ценностно-моти- вационными основаниями великих традиционных цивилизаций, прежде все­го Мусульманско-Афразийской, Индийско-Южноазиатской и Китайско- Дальневосточной, и псевдоценностями коммерционализированной квази­культуры одномерного общества массового потребления.

Речь идет о противоречии ценностей высоких традиционных культур и мировой квазикультуры — квазикультуры именно потому, что ее американи­зированная продукция производится не во имя собственно культурных целей, ориентированных на ценности истины, добра и красоты, а во имя получения прибыли в системе расширенного воспроизводства.

Поэтому следует говорить именно о квазикультуре и квазиценностях того, что обычно называют современной массовой культурой. Ее смысл является в своей сущности не культурным, а экономическим, и потому для нее не имеет основополагающего значения, с каким образно-идейно-ценностным матери­алом работать, лишь бы в конечном счете была получена максимальная при­быль.

Однако на практике получается, что именно в силу своей коммерциона- лизированности массовая квазикультура выступает по преимуществу (хотя, разумеется, не в каждом конкретном случае) в качестве антигуманного (и в этом отношении антикультурного) начала. Наибольшим спросом пользуется демонстрация асоциального именно в силу того, что в организованной обще­ственной жизни его проявления табуированы. Нервы щекочет то, что осужда­

ется обществом, но интенционально присуще каждому: запретный плод сла­док. На эксплуатации этих потаенных асоциальных первичных позывов и де­лается прибыль.

Но осуществляющаяся в коммерческих целях демонстрация асоциального (при всех различиях в идентификации в качестве такового в различных куль­турных традициях) прямо противоречит базовым ценностным установкам всех цивилизаций. Она противоречит и ценностям Западной цивилизации, однако в то же самое время вестернизированная продукция имманентно со­держит и общепринятые на Западе, особенно в США, ценности индивидуали­зма, активизма, прагматизма, рационализма, благодаря чему она вписывается в западный социокультурный контекст, адаптируется к собственно культур­ным основаниям Западной цивилизации.

Однако совершенно иная ситуация складывается в отношении квазикуль­туры общества массового потребления с идейно-ценностно-мотивационными основаниями высоких традиционных цивилизаций, расшатанных в большей или меньшей степени, но в корне не сокрушенных ни навязыванием запад­ных стереотипов (Япония, Индия, частично мусульманский мир), ни даже страшным коммунистическим экспериментом (как в Китае).

Здесь мы видим антагонистическое, деструктивное противоречие, работающее на подрыв со­циокультурных оснований великих цивилизаций Востока и потому порожда­ющее реакцию со стороны последних против внедрения форм коммерциона- лизированной квазикультуры.

Кроме того, в противоположность многообразию идейно-ценностных ос­нований традиционных цивилизаций Старого Света, вступивших между со­бой в продуктивный диалог с рубежа эр, всемирная вестернизация, точнее, квазивестернизация, ведет к культур-цивилизационному нивелированию че­ловечества. Используя терминологию К.Леонтьева, можно сказать, что на смену цветущему разнообразию приходит вторичное упрощение, источником которого он уже более столетия назад полагал Запад.

Речь идет не о вестернизации человечества, а именно о его квазивестерни­зации. Происходит не утверждение во всемирном масштабе западных ценнос­тей (свободы, равенства, представительной демократии, достоинства личнос­ти, прогресса и пр.) в их собственном смысле, имеет место совершенно иной процесс. Распространение установок меркантильно-гедонистического созна­ния разрушает механизм естественного воспроизводства традиционных смыс­ложизненных ценностей, не давая взамен чего-то равноценного.

Разрушая традиционные социокультурные основания, квазивестерниза­ция насаждает фрагментарные, поверхностные стереотипы. Последние, про­тивореча местным традициям, переносятся без того дополнительного культу­рного сопровождения, которым уравновешиваются на Западе. Поэтому на культурные основания не западных регионов планеты глобализация оказыва­ет не менее разрушительное воздействие, чем на их экономику или экологию.

Следует подчеркнуть, что наиболее разрушительное воздействие квазиве­стернизация оказывает на культуры наиболее близких в цивилизационном от­ношении к Западу регионов: Латинскую Америку и постсоветскую Евразию. Их собственные цивилизационные основания в силу множества причин не настолько отработаны и сильны, чтобы эффективно противостоять квазивес- тернизационному потоку.

Последнее усугубляется и тем обстоятельством, что

значительная часть их образованных представителей считают себя «почти за­падными», не желая видеть тех принципиальных и непреодолимых барьеров, которые никогда не позволят Бразилии с Колумбией и Эквадором или России с Украиной и Белоруссией стать полноправными членами Западного мира.

В контексте рассматриваемого вопроса особое значение имеет языково­культурный аспект глобализации. В условиях глобализации наметился пере­ход от языка понятий, предполагающих многомерность смыслов каждого из них относительно многообразия допустимых дискурсов, к языку наглядных образов, предполагающих одномерность их значений относительно многооб­разия используемых контекстов.

Реклама и пропаганда в одинаковой степени пользуются наглядно-упро­щенным языком смыслообедненных стереотипов. В этом отношении они противоположны смыслообогащенным идейно-образным системам знаковых кодов традиционных цивилизаций или западной культуре в ее некоммерциа- лизированных, доминировавших до времен Первой мировой войны формах.

И дело не в том, что словесно выраженные понятия (логосы) начинают в формах массовой культуры уступать место наглядно представленным образам (эйдосами). Те или другие относительно преобладают в каждой высокой ци­вилизации, к примеру, первые — в Западной или Мусульманской, а вторые — в Китайской или Древнеегипетской, обнаруживая, как кажется, наибольшую степень сбалансированности в Античной и Византийско-Восточнохристиан­ской социокультурных системах.

В каждом таком случае понятие-логос или образ-эйдос имеют трансцен­дентное измерение, несут некую высшую нагрузку, выражая что-то опреде­ленное, свидетельствуют и о чем-то большем, не вполне выразимом, что глу­боко осмысливалось или по крайней мере осознавалось представителями высоких традиционных культур в широкой вариативности от японского син­тоизма до христианского платонизма. И в этом смысле ветка сакуры или пла­тоновское понятие блага оказываются соизмеримыми как выразители глубин­ных смыслоорганизующих основ бытия.

Но в процессе глобализации понятия-логосы и образы-эйдосы в одинако­вой степени претерпевают огрубление и примитивизацию через выхолащива­ние их прежде богатого содержания, становятся элементами массовой квази­культуры, предметами китча. Это в равной степени относится и к базо­вым идеям-ценностям западного общества, таким, как свобода, демократия, права человека, которые дискредитируются и девальвируются на наших гла­зах средствами повседневной политической практики, и к его образам-ценно­стям, инфляция которых определяется их коммерционализированным рекла­мным использованием. Их собственный общественный, нравственный, эсте­тический смысл подменяется совершенно чуждым им по сущности мерканти­льным значением, и они начинают становиться элементами языка квазикуль­туры массового потребления и массовой пропаганды.

Многомерная смыслосодержательная потенциальность заменяется одно­мерной прагматической актуальностью, идейно-ценностная сущность эли­минируется, и оставшийся в результате этого пустой наглядный образ или расхожее понятие становятся средствами коммерческих или политических манипуляций, утрачивая при этом свой самостоятельный и самодостаточ­ный смысл.

Квазикультура порождает квазиязык, утрачивающий важнейшее свойство любого языка — свойство аккумуляции и трансляции смыслов, не важно, средствами понятий-логосов или образов-эйдосов. Таким образом, глобали­зация в ее квазивестернизаторской форме содержит грозный вызов для естес­твенных языков традиционных цивилизаций, но в наиболее уязвимом поло­жении оказывается язык самой Западной цивилизации. В настоящее время именно он по преимуществу и оказывается жертвой редукции глубинных смыслов к банальным, расхожим клише.

<< | >>
Источник: Цивилизационные модели современности и их исторические корни / Ю. Н. Пахомов, С. Б. Крымский, Ю. В. Пав­ленко и др. Под ред. Ю.Н. Пахомова. — Киев: Наук, дум­ка,2002. — 632 с.. 2002

Еще по теме КУЛЬТУРНО-ЯЗЫКОВЫЕ КОНТРАВЕРЗЫ ГЛОБАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ:

  1. Образование языковых семей
  2. Языковые семьи и Индоевропейская прародина
  3. Некоторые сходные СТРУКТУРНЫЕ ПРИЗНАКИ ХАТТСКОГО И АБХАЗО-АДЫГСКИХ ЯЗЫКОВ*
  4. Культурно-историческая общность степей и предгорий среднебронзового века Кубано-Терского междуречья. Общие периоды в культурно-историческом развитии Европы и Северного кавказа
  5. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее Т. IV: Истоки и вершины восточнославянской цивилизации / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. предисл. Е.Н. Носов. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 520 с., 2008
  6. О НЕКОТОРЫХ НОВЫХ РЕЗУЛЬТАТАХ В ИССЛЕДОВАНИИ ИСТОРИИ, ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕЙ АНАТОЛИИ*
  7. Распад индоевропейской языковой общности. Первые письменные известия о древнейшем населении Северного Причерноморья (киммерийцы, скифы, сарматы)
  8. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Т. V: Цивилизации: прошлое и будущее: Учебник / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; авт. слова к читателю В.М. Филиппов. — М.: Институт эко­номических стратегий,2008. — 576 с., 2008
  9. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Т. I: Теория и история цивилизаций.. / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006— 768 с., 2006
  10. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Том 2. Будущее цивилизаций и геоцивилизационные измерения / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006, 2006
  11. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. вступ. ст. А.Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий. Т. III: Северное Причерноморье — пространство взаимодействия цивилизаций / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Науч. ред., авт. предисл. В.И. Гуляев. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 908 с., 2008
  12. Культурные растения
  13. 12. Культурная революция в советской России и СССР