<<
>>

НАЦИОНАЛЬНО-КОРПОРАТИВНЫЙ АВТОРИТАРИЗМ: ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ

Известный социолог, непосредственно принадлежавший к соратникам Ш. де Голля, Р.Арон считал, что веберовское понятие харизмы, то есть осо­бой «благодати», избранности, максимально отвечает характеристике этого государственного лидера.

Именно о нем после триумфальной победы буду­щего президента на президентских выборах его предшественник на посту Президента Р.Коти сказал: «Первый из французов становится первым во Франции».

В большую политику генерал Ш. де Голль пришел, имея опыт не только суровой воинской службы, но и непосредственного участия в боевых действи­ях. Уже во время Первой мировой войны он получил тяжелое ранение, а во время Второй был, пожалуй, единственным из высших офицеров, кто в ситуа­ции полной деморализации французской армии сумел организовать эффекти­вное контрнаступление против многократно превосходивших сил Вермахта и, по воспоминаниям маршала X. Гудериана, едва не захватил его собственный штаб.

Позднее Ш. де Голлю пришлось снова неоднократно рисковать собствен­ной жизнью, уже в ранге Президента Франции. После опаснейшего из не­скольких покушений на его жизнь, выйдя из пробитой пулями машины, он сказал: «Эти господа совсем не умеют стрелять».

В своей книге «На острие шпаги» Генерал так описывал психологические особенности лидера мобилизационно-пассионарного типа: «Но лишь только события приобретают грозный характер, опасность приближается и дело обще­го спасения требует немедленной инициативы, готовности к риску, твердости;...какая-то могущественная волна выталкивает на передний край человека ха­рактера... Это борец, который находит в самом себе источник своей энергии и свою точку опоры.... Естественно, ему поручается труднейшая задача, главная роль, решающая миссия....Человек характера придает действию благородство... Что бы ни произошло, только на его долю выпадает суровая радость ответст­венности» 12.

Именно с подобных позиций харизматического лидерства генерал опро­вергал марксистский исторический детерминизм и отстаивал доминирующую роль личности в истории. Он утверждал: «Историческая фатальность сущест­вует только для трусов... История в великие минуты терпит возле руля власти лишь тех людей, которые способны направлять ход событий» [459][460].

В целом тип политического деятеля, к которому принадлежал Ш. де Голль, по М.Веберу, действительно является «идеальным типом» для создания ко­манды национального спасения. Ш. де Голля часто называли «человеком кри­зиса», который действует тем решительнее и нестандартнее, чем более слож­ной становится ситуация.

Равнодушный к славе, титулам и наградам, от которых неоднократно от­казывался, скромный и непритязательный в личной жизни, он оценивал про­фессию военного в духе бергсоновского «морального героя», а также мыслей, высказанных еще одним своим духовным учителем — Альфредом де Виньи в его книге «Неволя и величие солдата» [461], как чувство долга и одновременно гордость за масштабность порученного дела, непреходящую надежду. «И вот я снова связан договором, которым Франция прошлого, настоящего и будущего призвала меня... спасти ее от катастрофы. Вот я, всегда чувствующий обязан­ность оправдать чрезвычайное доверие, которое оказывает мне французский народ,...высокое звание вождя, тяжкие цепи служителя!»[462], — писал генерал де Голль в «Мемуарах надежд», фактически подводя итоги своей жизни и сво­его служения Франции.

Интересно, что будущий выдающийся политический лидер воспитывался в тех самым неокатолических иезуитских государственных традициях, в которых в свое время формировалась личность выдающегося украинского реформатора и русского политического деятеля Ф.Прокоповича. Речь идет о роли националь­ного фактора в создании государства, который, как отмечалось в начале главы, является важным элементом становления традиции европейской демократии.

Не случайно именно в контексте социального католицизма, который офи­циальной государственной религией объявил еше Наполеон I, а затем пропо­ведовали духовные наставники де Голля Ш. Моррас и А.Бергсон, сам француз­ский Президент всегда представлял себе Францию как женщину, Мадонну, которую он должен защищать от тяжелых невзгод. (Как здесь не вспомнить нашу традицию отношения к Украине как к матери, прекрасной женщине, «земной мадонне», начиная с Н.Гоголя и Т.Шевченко и заканчивая Е.Мала- нюком, В.Сосюрой и В.Симоненко.)

С юношеских лет, по воспоминаниям очевидцев, Ш. де Голль готовил се­бя к тому, что ему придется спасать Францию, неоднократно утверждая, что смысл жизни состоит в том, чтобы осуществить во имя Франции «выдающий­ся подвиг». Снова и снова в духе своеобразного католического национализма Наполеона Бонапарта, который служил генералу одним из образцов для по­дражания, он повторяет: «Франция — единая моя забота и высшая цель моей жизни... Я останусь проводником Франции... Я служу только Франции. Я все­гда буду служить только Франции».

На становление мировоззрения Ш. де Голля оказала большое влияние философия А.Бергсона с его идеей эмоционально-волевого «жизненного по­рыва», на который вдохновляет народ выдающийся «моральный герой» (очень близкий к веберовскому «харизматическому лидеру»). Кроме того, к кругу лю­бимых авторов выдающегося французского политика принадлежали извест­

ные писатели Ф.Ницше, Х.Ортега-и-Гассет, Ш.Пеги, М.Баррес, Е.Бутру, А. де Виньи, каждый из которых так или иначе отстаивал идею духовного служения нации как наиболее универсального и одновременно наиболее конкретного социального сообщества.

Более того, многим нашим приверженцам Ш де Голля как политиче­ского лидера, воспитанным на советской пропаганде «критики буржуазного национализма», придется узнать «ужасную» вещь: идею так называемого «интегрального национализма» придумали совсем не Д.Донцов и не Н.Сци- борский. Основоположником этого социологического течения был француз Ш.Моррас.

А Ш. де Голль всю жизнь оставался убежденным приверженцем этой теории, считая, что в общественно-экономических процессах национальный фактор имеет приоритет, а нация является базовой структурообразующей со­циально-исторической общностью, которая будет всегда сохраняться в мире (которому, заметим, в необозримом будущем «не угрожает» геополитическая стабильность и бесконфликтные межгосударственные отношения).

Именно поэтому Ш. де Голль никогда не имел никаких иллюзий относи­тельно альтруизма во внешней политике, утверждая, что в ней всегда действу­ет «железный закон национальных интересов». В духе последователя Н.Мак- киавелли, а также еще одного выдающегося политика XX столетия У.Черчил- ля, своего постоянного соперника-партнера, Ш. де Голль считал: «Государст­во, достойное величия Франции, не имеет друзей», «Союзники — это иност­ранцы, завтра они могут стать врагами», «Война — против наших врагов. Мир — против наших друзей» [463].

Генерал не терпел фальшиво панибратских отношений советского образ­ца между политическими деятелями. Он был уверен в том, что для величия страны в международном аспекте не обязательно, чтобы эта страна была боль­шой по площади. Он позволял себе говорить о величии Франции У.Черчиллю и Ф.Рузвельту даже тогда, когда страна была оккупирована, а сам Ш. де Голль находился в изгнании, практически не имея никакого официального полити­ческого статуса. Но в конечном счете всегда добивался конкретных диплома­тических и политических побед на пути к возрождению этого величия.

Он очень взвешенно строил свои отношения с НАТО и в конечном итоге вышел из этой организации. Ради гарантирования национальной безопаснос­ти, несмотря на большие экономические затраты, добился создания Франци­ей собственного ядерного оружия и средств его доставки. Генерал предостере­гал от того, чтобы Франция и весь Старый Мир не превратились в сателлита Нового Мира.

Вместе с тем перед лицом реальной военной угрозы еще и со стороны СССР Ш. де Голль делал все для того, чтобы создать «независимую европейс­кую Европу», не как нынешнюю по сути наднациональную структуру, а как «Европу Отчизн» — национально суверенных стран, и общеевропейские воо­руженные силы под эгидой Франции и Германии (эта идея сегодня снова ак­туализируется) [464].

Более того, сохранение национального суверенитета всех

стран, которые должны входить в будущий Европейский Союз, по мнению де Голля (и здесь он полностью солидарен с Ортегой-и-Гассетом), необходимо и для поддержания творческой пассионарной энергетики каждого из европейс­ких народов: «Надо способствовать объединению Западной Европы в полити­ческое, экономическое, культурное и человеческое объединение, основанное на действии, прогрессе и защите. Вне всякого сомнения надо, чтобы нации, ассоциированные в нем, не потеряли свой собственный облик и чтобы они следовали по пути организованного сотрудничества между государства­ми...» [465].

Во внутренней политике Ш. де Голль безоговорочно придерживался идеи приоритета общенационального единства над любыми классовыми и узко­корпоративными интересами. Поэтому вполне логично то, что «Лидер На­ции» предельно скептически относился к системе парламентаризма с прису­щим ей постоянным партийным противостоянием. Причем генерал проявлял предубежденность не только относительно левых партий, но и по отношению к представителям преимущественно спекулятивного бизнеса. Он противопос­тавлял принципу классовой борьбы, так или иначе связанному с идеей много­партийности и разделением властей, принцип социальной корпоративности и единства, взаимодополняющих структуру власти. В частности, он отстоял мажоритарный принцип формирования нижней палаты, который существует и сегодня, считая, что его недостатки «искупаются» персональным, а не «спи­сочным» выбором кандидата (замечу, что в кампании, развязанной украин­скими СМИ в пользу формирования нашего парламента по партийному принципу, откровенно замалчиваются недостатки такой выборной системы и преувеличиваются ее достоинства) [466][467].

Не случайно, исходя из принципа неразрывного единства национальной солидарности и социальной справедливости, осуществляя «левую политику правыми методами», Президент все время добивался, чтобы частные интере­сы и национальные ресурсы использовались во имя всеобщего блага.

Де Голль подчеркивал: «Французская демократия должна быть демократией со­циальной. Это значит, что она должна органически обеспечивать каждому право на свободный труд, а всем гражданам — достоинство и безопасность в условиях экономической системы, осуществляемой с целью использования национальных ресурсов в интересах всей нации, а не в интересах отдельных 132

групп».

При этом он считал, что одновременно необходимо всячески поощрять во всех областях экономики дух предпринимательства.

Что же касается коммунистической партии Франции, то де Голль считал ее недостаточно «национальной и французской» партией и называл левых «сепаратистами», «иностранной партией», «агентами Советов». Неоднократно он давал оценки Компартии и Всеобщей конфедерации труда как «основным

антиреволюционным силам порядка во французском обществе», а во время жестокого кризиса 1968 года говорил о «подрывной деятельности» коммунис­тов, утверждая, что Франции угрожает диктатура «тоталитарного коммуниз­ма». «Коммунисты во всех случаях стараются ослабить национальное общест­во в ожидании, пока они смогут полностью уничтожить его», — писал он в своих «Мемуарах надежд» [468].

Аналогия с украинской историей XX века, как говорится, напрашивается сама собой.

«Под влиянием» вызывающих заявлений большевистских вождей о том, что конница С.Буденного в скором времени будет в Париже и к полувековому юбилею Парижской коммуны, то есть к весне 1921 года, Франция станет еще одной советской республикой, капитан Ш. де Голль принимает решение в ка­честве советника участвовать в формировании и обучении новой польской ар­мии. Он активно участвует в создании боеспособной армии Ю. Пилсудского, которая сорвет попытку реализации плана Л.Троцкого относительно осущест­вления всемирной «перманентной революции» [469].

Конечно, генерал Ш. де Голль являлся сторонником довольно жесткой системы политического авторитаризма, в своей деятельности всегда руковод­ствовался принципом персональной ответственности, подчеркивая, что «совещаются все — решение принимает один». Но не будем забывать, что к власти он пришел в момент очередного в истории Франции перманентного острого внутреннего и внешнего кризиса, когда, по его выражению, она нахо­дилась в состоянии «больного человека».

К тому же именно такой тип политического правления всегда становился «последним спасением» для Франции, которая под давлением разных обстоя­тельств, внешних и внутренних угроз почти 200 лет балансировала на черте социальной катастрофы. И тут тоже много общего с украинской историей, с той лишь разницей, что из-за отсутствия лидеров, равных французскому Пре­зиденту, о которых мечтали ДДонцов и В.Липинский, Украина и до сегодня­шнего дня не смогла отстоять подлинный национальный суверенитет.

Ш. де Голль часто противопоставлял «гениев нации», наиболее сознате­льную часть граждан, собственно населению, политически несознательной массе, еще точнее — толпе, а то и сброду. Он мог разрешить себе реплики ти­па: «Если я хочу знать, что думает Франция, я спрашиваю сам себя!». Но он был бесконечно далек от до боли знакомого нам политического псевдоавто- ритарного снобизма и спеси, во время острейшего алжирского кризиса кате­горически отказывался от буквально навязываемой функции диктатора и установления военной тирании даже пиночетовского типа, всегда уважал волю французского народа. Генерал подчеркивал: «Я отлично знаю, что битвы всег­

да выиграет пехота. Я отлично знаю, что величие Франции всегда создавала лишь масса ее детей....Я не имел малейших намерений установить свою соб­ственную диктатуру... Система, прочность которой зависит от присутствия одного человека, неизбежно хрупка» [470].

Действительно, де Голль, создавший наиболее авторитарный тип прези­дентского правления во всей современной Европе, иногда делал заявления о том, что роль президента должна быть в чем-то подобна роли монарха. Но при этом существуют очень ясные признаки демократичности устройства француз­ской «Пятой республики». Так, в Конституции Франции четко прописан ме­ханизм импичмента. Президент подлежит юридическому преследованию в случае предательства родины, причем импичмент имеет объявить Высший суд, который создается из 24-х представителей обеих палат Парламента, а об­винение предъявляют обе палаты открытым голосованием и абсолютным боль­шинством голосов (причем, согласно Конституции Пятой республики (ст. 16), после объявления чрезвычайного положения президент утрачивает право рос­пуска парламента). Кроме того, в противоположность традиционному монар­хическому механизму контрассигнации указов президента членами правите­льства, которое предусмотрено украинской Конституцией и является класси­ческим признаком парламентской монархии [471], согласно с положениями де- голлевской Конституции, Президент сам возглавляет правительство, назнача­ет вместе с парламентом его состав и непосредственно осуществляет руковод­ство внешней и внутренней политикой страны.

Ш. де Голль уважал волю французского народа, он заявил, что пойдет в досрочную отставку даже в том случае, если любое его предложение получит на референдуме лишь простое арифметическое большинство, а не превосхо­дящее всенародное одобрение. И сдержал свое слово! Именно в духе европей­ской демократической традиции общественного договора между народом и властью после первой же неудачи на Всенародном референдуме по поводу предлагаемых изменений в Конституции с целью реформирования структуры власти он заявил о том, что французский народ разорвал с ним социальный контракт, и досрочно ушел в отставку с поста Президента.

О нетоталитарной направленности авторитаризма «первого среди фран­цузов» свидетельствует тот факт, что в его «команде», а также среди привержен­цев и во времена побед, и в трудные времена добровольных отставок всегда находились десятки, если не сотни, величайших интеллектуалов, которые олицетворяют совесть французской нации. В частности, путь политического восхождения еще со времен второй мировой войны вместе с LLL де Голлем как политические соратники, а в определенное время как члены правительства прошли выдающийся французский писатель Ф.Мориак и знаменитый писа­тель и философ А.Мальро. Оба они приналежат к плеяде блестящих мыслите­лей, таких, как А.Камю, Ж.-П.Сартр, А. де Сент-Экзюпери. Все они были па­триотами Франции, творческая личность которых формировалась во время

борьбы с нацистскими захватчиками и за возрождение независимости их Ро­дины.

Ш. де Голль добился создания подлинно президентской республики, в част­ности, изменения действующей Конституции Франции в пользу всенародного избрания на должность Президента, согласно официальным полномочиям — гаранта национальной независимости и целостности территории.

Ш. де Голль восстановил деятельность Сената как полноценной ветви власти, когда функции его — уже в который раз — под либерально-уравните­льными лозунгами усредненного представительства фактически были сведе­ны на нет. Исходя из идеи необходимости структурирования нации «снизу», Ш. де Голль многие годы настаивал на необходимости преобразования верх­ней палаты в духовно-корпоративную структуру, способную сочетать ре­гиональное представительство с представительством творчески профессио­нальным: «Генералу рисуется «корпоративный парламент», состоящий из ря­да курий: крестьянской, промышленной, умственного труда и т.д. «Кор­поративный парламент» занимается проблемами хозяйства и социальным устройством» [472]. Причем очень важно, что новую структуру власти де Голль рассматривает в контексте своей цивилизационной социально-экономичес­кой модели корпоративного солидаризма на национальных основах, кото­рую разрабатывали такие выдающиеся мыслители, как А.Сен-Симон, О.Конт, А. де Токвиль, П.Прудон, Г.Лебон, Э.Дюркгейм, М.Вебер, Э.Ман­гейм, представители так называемой немецкой экономической «истори­ческой школы» и многие другие (в русле этих идей целиком находится кон­цепция В.Липинского). Сам французский Президент называл эту модель «системой участия». По его мнению, только при таком Сенате зародилась бы «великая экономическая и социальная ассамблея, которая занялась бы раз­работкой в этой области, ставшей основой французского законодательства. Тогда в государстве функционировала бы высшая инстанция участия» [473], — писал он.

Конституцию страны он понимал не просто как «основной закон», а как ее неповторимую «конституцию», «устройство», «форму правления». Как пи­сал соратник де Голля А.Мальро в своих «Антимемуарах», «нет нации без го­сударства, вопреки теоретикам Интернационала, требовавшим его отмира­ния. Генерал всегда видел в государстве не аппарат власти одного класса, а средство национального единства...» [474]. Поэтому не случайно неодобрение поправок к Конституции с целью создания корпоративного Сената на иници­ированном Президентом всенародном референдуме стало, к удивлению мно­гих политиков, причиной его добровольной отставки.

Особо хочу подчеркнуть, что такая форма власти исключительно важна для формирования подлинной политической элиты, поскольку позволяет обеспе­чить представительство в органах власти наиболее выдающихся личностей ос­новных сфер общественной деятельности, которые к тому же имеют высокие моральные характеристики и патриотические убеждения. Вот почему, по моему

мнению, Верхняя палата Парламента социально-корпоративного типа должна быть конституционно введена в Украине. К сожалению, ни президентский, ни альтернативный парламентский проекты, вынесенные на референдум весной 2000 года, не предполагают создание Парламента подобного типа 1.

Еще одним важным механизмом формирования эффективной власти де Голль, следуя традиции, основанной Наполеоном I, считал обеспечение усло­вий профессиональной подготовки, пользуясь термином М.Вебера, «конст­руктивной бюрократии». В частности, еще в 1945 году в процессе реализации административной реформы вместе с Мишелем Дебре «по их совместной инициативе в Париже была открыта Национальная школа администрации, которая была призвана готовить кадры высших государственных чиновников и функционеров. Вскоре она стала играть важнейшую роль в формировании французского правящего класса. Престиж школы очень высок и сегодня» [475][476]. Создание такой школы в процессе административной реформы в Украине, о механизме которой не прекращаются дискуссии вот уже несколько лет, впро­чем, как и введение кодекса чиновника, существующего во Франции со вре­мен Наполеона, так же важны в Украине с ее традициями советской «некон­структивной бюрократии» (М.Вебер) [477].

В целом же повторяя тезис одного из своих выдающихся предшественни­ков, героя Американской и Французской революций генерала Лафайета, ге­нерал де Голль, которого коммунисты совершенно несправедливо обвиняли в так называемом «предфашизме», исходил из понимания «демократии» как высшей формы национальной консолидации народа, без которой никакая модель власти не может быть эффективной: «Для меня демократия полностью сливается с национальным суверенитетом» [478].

Что же касается экономической политики Ш. де Голля, то «левые» неред­ко трактуют «голлизм» в экономике преимущественно как максимальное при­ближение к советской командно-административной модели, то есть как мас­совую национализацию (реприватизацию) и применение планового начала («дирижизм»).

На самом деле «национализация» — это совсем не советский директив­ный этатизм, то есть огосударствление, а реальное подчинение произво­дительных сил общенациональным интересам. В целом Ш. де Голль понимал, что структура национальной экономики, вопреки универсальным механиз­мам, — уникальна. Оптимальные для данной территории, демографической

структуры населения, менталитета, уровня квалификации рабочей силы меж­отраслевые пропорции, удельный вес государственного и частного секторов, импортно-экспортная модель, налоговая и финансовая система должны фор­мироваться целенаправленно.

Поэтому приватизацию во Франции проводили именно с целью улучше­ния менеджмента, а стратегическим инвестором и совладельцем часто высту­пало само государство. В частности, значительные государственные бюджет­ные ассигнования направлялись на развитие наиболее перспективных науко­емких областей производства. Была проведена широкомасштабная реформа сельского хозяйства, решена крайне актуальная и для Украины задача повы­шения рентабельности и товарности этой стратегической области. Благодаря усилиям Ш. де Голля, за счет снятия торговых барьеров удалось резко увели­чить объемы экспорта сельскохозяйственной продукции. В целом де Голль, как всегда емко, охарактеризовал свою экономическую политику следующим образом: «Развитие, рост производительности, конкурентоспособность, кон­центрация — вот...те направления, которые отныне надо придать француз­ской экономике...»[479][480]. Из всех постсоветских стран последовательно осущест­вляет «заветы» творца французского экономического «чуда» лишь Китай.

Генерал одним из первых осознал опасность нового мирового экономиче­ского гегемонизма, в частности, того, что доллар как мировая валюта не обес­печен реальными товарами и услугами, и требовал отказаться от его использо- - 145

вания и перейти к единому золотому стандарту.

Одновременно огромное внимание уделялось повышению производите­льности труда. Стремясь максимально заинтересовать непосредственного производителя, Ш. де Голль развивал разнообразные формы экономического корпоратизма и кооператизма (этим же путем экономической реформы по­шли послевоенные Япония и Германия). В частности, он всячески поощрял систему участия представителей трудового коллектива в управлении предпри­ятием и в его прибылях, поддерживал другие формы тесного сотрудничества между трудом и капиталом.

Кроме того, за годы его правления усовершенствовалась и развивалась си­стема науки и образования. Достаточно сказать, что за десятилетие правления Ш. де Голля количество людей, которые занимались умственным трудом, вы­росло с одного до трех миллионов французов.

Прекрасно сознавая неизбежность нарастания процессов экономической глобализации, Президент Франции в качестве главного критерия эффектив­ности деятельности предприятия рассматривал его конкурентоспособность на внешних рынках. Поэтому в момент технологической реконструкции и обно­вления, когда корпорация еще не может «на равных» соревноваться с иност­ранными ТНК, лишь «набирает высоту», она получала максимальную поддер­жку государства. По мере же завершения структурной перестройки и качест­венного улучшения систем технологического и управленческого обеспечения «Верховный комиссариат плана, модернизации и оснащения» от довольно «дирижистских» методов руководства переходил к методам «дирижерским» —

к «индикативному», «сценарному», сугубо стратегическому планированию экономического и социального развития.

Государство «отпускало в свободное плавание» свою собственность путем продажи контрольных пакетов акций — преимущественно уже существующе­му совету директоров, тем самым осуществляя приватизацию не как денацио­нализацию, а как максимальное подчинение частного бизнеса общенацио­нальным интересам. Одновременно де Голль активно боролся с протекциониз­мом: вместе с реконструкцией экономики он осуществил максимальную вне­шнеэкономическую либерализацию [481].

Результатом «голлизма» как экономической политики стало то, что с ну­левой пометки в 1958 году (год избрания де Голля Президентом) ее золотой запас возрос до 4,5 млрд, долларов в 1965. Франция не только полностью рас­считалась со своими внешними долгами, но и превратилась в страну-кредито­ра, которая занимала к тому времени третье место в мире по экспорту капита­ла. Благодаря жесткой финансовой стабилизации, «твердый» франк стал од­ной из конвертируемых мировых валют. В эти годы по темпам среднегодового экономического возрастания — 5,5% Франция уступала лишь Японии.

Объем промышленного производства возрос почти на 60%, а объем экс­порта — на 88%. Значительно повысился уровень жизни населения, его нако­пления стали едва ли не основным источником внутренних инвестиций (и это при условии, что для гарантии своего суверенитета страна была вынуждена нести трудное бремя военных затрат) [482]. Уровень безработицы был низок как никогда.

Теперь уже известно и то, что в отличие от большинства азиатских эконо­мик, которые в 50—70-е годы развивались преимущественно экстенсивно и при общих средних темпах возрастания приблизительно на 10%, за счет повы­шения производительности труда обеспечивали приблизительно лишь 2%. Во Франции эти показатели составляли соответственно 5% и 3% [483].

А главное, за десятилетие президентства де Голля численность французов увеличилось с 45 до 50 миллионов![484]А это, согласитесь, наиболее совершен­ный показатель эффективности экономических реформ.

К сожалению, как было показано выше, геополитические европейские и общемировые реалии отнюдь не способствовали внедрению стадиально-эконо­мической модели постбуржуазного общества. Причем де Голль прекрасно соз­навал, что главное содержание современной эпохи в действительности состоит не в соревновании между загнивающим капитализмом и прогрессивной социа-

диетической системой и не в конфликте между западной «империей добра» в ее противостоянии «империи зла», а в невозможности «пробиться» нации в качест­ве духовно-гуманистического сообщества сквозь Сциллу глобального финансово-ли­берального империализма и Харибду империализма коммунистического.

Не случайно кризис правления Шарля де Голля был связан с реформой высшего образования, в ходе которой Генерал слишком авторитарными мето­дами был вынужден максимально прагматизировать высшую школу, подчи­нить ее цели экономического и, в конечном итоге, военного геополитическо­го соревнования в современном мире. Французская интеллигенция и творчес­кая молодежь, формировавшиеся в традициях высших достижений гуманитар­ного знания и искусства, в области которых в XIX—XX столетиях Франции принадлежит ведущая роль, фактически восстала против узкой специализиро- ванности не только образования, но и своего собственного бытия.

Надо отдать должное Ш. де Голлю: в конечном итоге он понял, что речь идет не об обычном конфликте студентов с администрацией, а об очень се­рьезных проблемах фактически стадиального выбора его страны. Он объявил свою знаменитую программу социального самоуправления — «систему учас­тия» как «третьего пути» не столько конвергенции, сколько преодоления клас­сического либерализма и крайнего этатизма эффективного противостояния как англо-американскому давлению, так и угрозе советского коммунизма. Приведу емкую формулировку де Голля новой стадиально-цивилизационной парадигмы, качественно отличающуюся от коммунистической и либеральной версий классического капитализма: «...Я уже давно был убежден, что совре­менному машинизированному обществу недостает духовной пружины, кото­рая гарантировала бы его равновесие Социальный строй, предлагающий тру­дящемуся удел инструмента или колесика, пускай и удовлетворительно опла­чиваемого, вступает, на мой взгляд, в противоречие с самой природой челове­ка и даже противоречит здравому смыслу производительности. Не оспаривая вклада капитализма в благополучие не только отдельных лиц, но и общества в целом, следует отметить, что эта система несет в себе элементы постоянной неудовлетворенности большого числа лиц.

С другой стороны, коммунизм, если в принципе он препятствует эксплуа­тации человека человеком, порождает отвратительную тиранию, навязанную личности, и погружает жизнь в мрачную атмосферу тоталитаризма.

Итак, осуждая и тот и другой противостоящие друг другу режимы, я счи­таю, что обстоятельства диктуют нашей цивилизации создание нового строя, при котором человеческие отношение регулировались бы таким образом, что­бы каждый принимал прямое участие в результатах деятельности того пред­приятия, куда вкладывается его труд, чтобы каждый мог с достоинством нести свою долю ответственности за ход коллективного дела, от которого зависит и его собственная судьба» [485].

Эта теория корпоративного сотрудничества и максимальной солидарнос­ти граждан нации и классов была очень близка к идее социально-рыночной экономики в Германии и «конфуцианского капитализма» в Японии. Но до конца реализовать эту модель величайшему политику XX столетия уже было не суждено. Япония и Германия также переживают сегодня духовно-мировоз­зренческий кризис потери национальной самоидентичности.

В целом же неопровержимые выдающиеся достижения нациотворческой миссии ш. де Голля стали возможны благодаря тому, что, в отличие от посто­янного повторения нашими «независимыми» «рейтинг-технологами» и «пи- ар-политруками» заеложенных тезисов типа «имеем то, что имеем», «хотели, как лучше, а вышло, как всегда» или «политика — это искусство возможного» и «политика — это грязное дело», Ш. де Голль всегда жил и действовал по принципу «политика — дело чести», а иногда и «искусство невозможного».

ществом никогда нельзя преодолеть путем отрицания или игнорирования одного или другого, так что речь всегда идет лишь о тех принципах и правилах, в соответствии с которыми человек, не отказываясь от самого себя, должен приспособиться к высшим формам общежития, но, подчеркнем, не подчинять себя им... Но ни анархия, ни госу­дарство-муравейник не годятся для человеческой жизни. Только там, где свобода и долг становятся обязывающим законом, государство получает морально оправданное право говорить и действовать от имени народа». (Эрхард Л. Полвека размышлений. Ре­чи и статьи. — М., 1993. — С. 71—72).

<< | >>
Источник: Цивилизационные модели современности и их исторические корни / Ю. Н. Пахомов, С. Б. Крымский, Ю. В. Пав­ленко и др. Под ред. Ю.Н. Пахомова. — Киев: Наук, дум­ка,2002. — 632 с.. 2002

Еще по теме НАЦИОНАЛЬНО-КОРПОРАТИВНЫЙ АВТОРИТАРИЗМ: ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ:

  1. 31. Причины «парада суверенитетов» в СССР, который наблюдался в 1990 году. Объясните, почему одни политики, политологи, историки этот процесс отделения национальных республик называют сепаратизмом, а другие – «парадом суверенитетов». Какую роль сыграло оформившееся национальное самосознание у народов, входивших в состав СССР, в создании ими собственных независимых государств.
  2. 46) Образование СССР. Национальная политика Советского государства.
  3. 28) Российская империя в ХIX в.: положение народов, национальная политика самодержавия. (26)
  4. (26) Пути решения национального вопроса. Образование СССР.
  5. Многонациональная российская империя. Национальная политика самодержавия.
  6. 40. Социально-экономическая и национальная политика советского государства (1921-1941 гг.)
  7. 23) Культура в России в первой половине ХIX в.: национальная основа, европейские влияния. (21)
  8. 21. Национальная политика советского руководства в 1920-х годах. Образование СССР. Внешняя политика руководства страны 1920-х и начала 1930-х гг (до 1934 г)
  9. 50. Локальные национальные и религиозные конфликты на постсоветской основе, в том числе и РФ, в 90-е годы ХХ в. Назовите критерии, по которым вы классифицируете перечисленные конфликты. Какие причины привели к их возникновению. Можно ли считать проблемы Ольстера в Великобритании, Басков в Испании, Квебека в Канаде и пр. схожими с проблемами на территории СНГ. Ответ аргументируйте.
  10. 8) Основные процессы, характеризующие экономическое развитие ведущих регионов и государств на рубеже 20-21 веков.
  11. Образование СССР.