Рождение исламоведения
Изобретение Гутенберга вскоре начало играть свою роль в распространении мусульманской культуры. Печатные тексты на восточных языках, однако, появились не сразу. Выходили книги об исламе, но в целом они были очень плохи — либо из-за того, что давали о нем неверное представление, либо из-за того, что содержали сплошные оскорбления в его адрес.
В XV и XVI веках существовавший «культурный баланс» (по аналогии с «торговым балансом») начал менять свой знак на противоположный. До этого времени мусульмане больше знали о христианах, чем наоборот. Однако интерес, пробужденный турецким продвижением в Европу, и тот факт, что все больше европейских купцов и путешественников совершали поездки в исламские земли, начали склонять чашу весов в другую сторону. Мусульманские ученые не стремились углублять свои знания о христианстве, у христиан же происходило обратное.С начала XVI века уже существовала литература, которую можно было определить почти как «исламоведческую». С одной стороны, она распространяла старые заблуждения, проистекавшие из средневековых дискуссий, но с другой - в центре ее внимания оказались явления, важность которых
постоянно возрастала. В 1511 году теолог Жак Лефевр д’Этапль напечатал французский перевод старинного трактата Рикольдо да Монтекроче; имя автора вновь начали повторять, как и его ошибки. Этот труд способствовал распространению знаний об исламе, но знания эти были во многом недостоверными. Пшеница и плевелы росли вместе, и разделить их пока было невозможно.
В пятнадцатом веке поддержанный Николаем Кузанским Дионисий Картезианец (Ван Рейкель) создал тщательную компиляцию — трактат-диалог «Против Корана» («Contra Alchoranum»). Он был напечатан в 1533 году, после смерти автора и примерно через восемьдесят лет после своего создания, в то время, когда турки и христиане стояли друг против друга на равнинах Венгрии.
Часть мадьярской аристократии решила бросить вызов Габсбургам и принять протестантизм, таким образом вступив в союз с османами. Труд Дионисия Картезианца был посвящен брату Карла V Фердинанду, который в то время был королем Венгрии и Богемии и который двадцать лет спустя был избран императором.В 1543 году, всего через десять лет, в Базеле, в знаменитой типографии Опорина, был напечатан латинский перевод Корана, подготовленный в середине XII века Робертом Кеттонским. Несмотря на то, что ему было четыреста лет, он почти не устарел. Это издание было отредактировано Теодором Бухманом, теологом из Цюриха, известным в научных кругах под латинизированным именем Библиандер. Снабженный длинным заглавием «Полное описание жизни и учения Магомета, сарацинского князя, продиктовавшего исламский закон и Коран» («Machumetis saracenorum principis vita ас doctrina omnis. quae et Ismaclιlitarum lex et Alchoranum dicitur»), этот фолиант также содержал написанную Библиандером «Апологию» («Apologia») и Лютеровское «Предуведомление» («Praemomtio»), а также ряд других текстов, в том числе сочинения Рикольдо да Монтекроче и Николая Ку- занского. В конце концов, все было собрано в один огромный фолиант, настоящий памятник рождению исламистики — «Собрание писаний против магометан» («Sylloge scriptorium adversus mahomedanos»), изданное в Базеле между 1543 и 1550 годами. Единственной проблемой было то, что этим трудом нельзя было пользоваться
в католических землях: поток оскорблений Лютера в адрес римской Церкви привел к тому, что Папа Александр VII запретил распространение книги в странах, оставшихся верными Риму.
В протестантском мире дела обстояли иначе: в Базеле было предложено перевести латинские тексты Библиандера на немецкий, чтобы сделать их доступными более широкой публике. Однако влиятельный теолог Бонифаций Амербах отсоветовал делать это: лучше не излагать неподготовленному читателю основы «нечестивой» и «еретической» религии, так как она может его заинтересовать или (что еще хуже) на него повлиять.
Средневековые тексты, переработанные Библиандером, конечно, способствовали распространению ошибочной и тенденциозной информации об исламе и цитат из Корана, неверно переведенных и неправильно понятых. Однако все больший интерес к исламскому миру и желание иметь более точную информацию (что было вызвано успехами Сулеймана и растущим значением турецких товаров для экономики Запада) привело к развитию описательной литературы намного более высокого качества. Подтверждением, например, служит то, сколько места отводит исламу вообще и Османской империи в частности Гийом Постель в своем замечательном труде «О согласии во всех землях» («De orbis terrae concordia»), изданном в 1544 году.
Постель вернутся во Францию из своих поездок на Ближний Восток с большой коллекцией ценных арабских, сирийских и армянских рукописей. Он был профессором в Коллеж де Франс и, недолго, членом ордена иезуитов (откуда его изгнали). Кроме прочего он опубликовал трактат по сравнительному языкознанию и арабскую грамматику, с намерением использовать изложенные в них сведения для приближения своего утопического идеала: создания всемирной цивилизации и религии. Имея свободный доступ к текстам Библиандера, Постель тем не менее полностью отверг его точку зрения, тем самым произведя настоящую революцию в методологии. В то время как до этого в ходе полемик подчеркивались различия между христианством и исламом, а все сходства или точки соприкосновения замалчивались, если не утаивались, подход По-
стеля был прямо противоположным. Это неизбежно заставило его поставить под вопрос качество латинских переводов Корана, которое он мог проверить сам, благодаря своим превосходным лингвистическим познаниям. Понимание текста Корана в итоге улучшилось, но возникли осложнения из-за его трактовки, и поэтому языковеды постоянно ставили под вопрос достижения Постеля.
Неудивительно, что Постель навлек на себя критику и порицание со всех сторон; образованный Анри Этьенн назвал ученого «мерзким чудовищем» (monstre execrable) из-за его «симпатии» к исламу.
Кроме того, сравнения, проводимые Постелем между исламом и христианской церковью, породили набор доводов в пользу закона Пророка. Развивая свой тезис о сходстве между исламом и протестантизмом, он утверждал о существовании некоего «кальвинотуркизма» и связывает его с поиском вселенской гармонии. Одни исследователи считают, что Постеля вдохновляла работа Николая Кузанского «О согласии веры»), другие же видят в нем предтечу более поздних философов, таких, как Руссо и Кант. Символично, что именно в это время открылся Триентский собор, который, как ожидалось, должен был объявить новый крестовый поход-контрнаступление против турок-османов, а кроме того, принять решение относительно протестантской церкви: проклясть ее либо с ней примириться.Был ли труд Постеля «прорывом» в будущее из мира, не готового еще непредвзято взглянуть на «врага креста» (inimicus crucis), или же случайным плодом необычайной эрудиции, мысли неудержимой, поразительной, но несколько маниакальной? Возможно, ни то и ни другое. При анализе контекста, в котором был создан трактат «О согласии во всех землях», возникает чувство, что Европа была уже готова сделать решительный шаг вперед в объективном понимании ислама. Постель несколько раз возвращался к вопросу о турках, например, в опубликованном в 1560 году трактате «О Турецкой Республике» («De la Republique des Tures»). В Испании, где идеологическая борьба с исламом была лишь одним из способов давления на насильно обращенных в христианство мусульман, морисков, кардинал Франсиско Хименес де Сиснерос, архиепископ Толедо и великий инквизи
тор Испании приказал отыскать все арабские рукописи и сжечь их на центральной площади Толедо. Однако подобные меры, видимо, оказались недостаточными, поскольку все шире распространялись антимусульманские памфлеты. Так, в Севилье в 1540 году была поставлена оперетта «Неразбериха» («Confusion») некоего Хуана Андреаса, который называл себя бывшим мусульманским законоведом, но на самом деле пользовался этим, чтобы придать весомость традиционным доводам христиан.
Настойчивость, с которой распространялись подобные клеветнические сочинения, доказывает, что верили им с трудом, благодаря наличию опровергавших их достоверных сведений.Первый нелатинский (итальянский) перевод Корана был опубликован в 1547 году в Венеции, городе, возможно, более других открытом для контактов с турецким миром. Как обычно, в основе лежал латинский перевод Роберта Кеттонского, сильно сжатый и обработанный, хотя и утверждалось, что новый перевод сделан прямо с оригинала. Издатель итальянского перевода Андреа Арривабене посвятил его Габриелю Пюэтцу, барону д’А- рамону, новому послу Франции при султанском дворе, который по требованию своего суверена проводил политику сближения с Блистательной Портой. Письмо-посвящение Арривабене барону д’Арамону сопровождается обычной краткой историей Аравии, описанием жизни Пророка и ислама. Содержание текста привычное: ислам — христианская ересь, месиво противоречий, учение, позволяющее половые излишества. Вновь перед нами непонимание и предрассудки. Однако рост посвященных исламу публикаций ясно указывал на интерес к нему, который рано или поздно должен был принести плоды.
Конфликт между католиками и протестантами, выражавшийся то в стремлении организовывать новые крестовые походы, то во взаимном обвинении в происламских тенденциях, на всем протяжении XVI и XVII столетий сопровождался развитием арабистики, тюркологии и исламоведения, которые в следующем столетии станут подлинными науками. Важный вклад внес и Постель своей книгой «История и размышления о происхождении, законе и костюме татар, персов, арабов, турок» опубликованной в 1560 году в Париже.
Конечно, и в книгах таких знаменитых авторов, как Гроций, Ботеро и Баронио, встречаются неясные места и ошибки
(возможно даже неслучайные); непросто было преодолеть давно сложившуюся полемическую традицию, и потому лишь немногие авторы писали об исламе, не пытаясь (насколько это было возможно) доказывать ложность его доктрин. Устойчивые заблуждения и недостаток информации заметны и позже в работах таких авторов, как Блез Паскаль, который задавался вопросом о том, содержит ли Писание предсказания о появлении на земле пророка Мухаммеда (демонстрируя свое незнание споров вокруг знаменитого предсказания о «небольшом роге» из Книги Даниила), каким моральным принципам следовал Мухаммед и творил ли он когда-либо чудеса: между тем Паскаль мог узнать, хотя бы из книг Постеля, что в Коране утверждается: Пророк ничего общего не имеет с тем измерением, где происходят чудеса.
Тем временем становилось все больше настоящих специалистов-востоковедов. В 1613 году Эрпений, или Томас ван Эр- пен, профессор восточных языков Лейденского университета, опубликовал арабскую грамматику; в 1639 году Эдвард Покок, профессор Оксфордского университета, написал работу «Опыт истории арабов» («Specimen historiae Arabum»); арабист Иоганн Готгингер, преподававший вначале в Цюрихе, затем в Гейдельберге, составлял книги по грамматике, словари и антологии источников; Джибраил ас-Сихйауни (Гавриил Сионит) был арабистом в Риме; сириец Йусуф ас-Сим’ани (Симон Ассемани) при Папе Клименте XII заведовал Ватиканской библиотекой и составил «Восточную библиотеку» («Biblioteca Orientalis»); Ибрахим ал-Хакилани (Авраам Эккелийский), историк и философ, создал «Синопсис основных положений» («Synopsis propositorum»), изданный в 1641 году. В становление науки о Востоке неоценимый вклад внесли путешественники и образованные авторы дневников — например, римлянин Пьетро делла Валле. Формировалась и историография стран Востока, прежде всего входивших в орбиту Турции, что можно наблюдать по работе Джованни Саг- ре до «Исторические заметки об османских султанах» («Memorie istoriche de’ monarchi ottomani»), изданной в 1677 году в Вене. Поражение турок под стенами Вены в 1683 году стало кульминацией «страха перед турками» (Tbrkenfurcht), не дававшего покоя Западу мусульманского кошмара, и началом
его конца. Теперь к исламу и к истории Османской империи можно было подойти более объективно. Не было недостатка, разумеется, и в подходах эмоциональных. Многие утверждали, что победа христианских армий была знамением божьей милости, потоком хлынули сочинения, посвященные обращению неверных: считалось, что оно должно пойти быстрее, поскольку Бог наказал мусульман за дерзость. Так утверждал Тирео Гонсалес де Санталья в своем «Руководстве к обращению магометан» («Manuduction ad conversionem mahurnetanorum»), опубликованном в Мадриде через четыре года после победы под Веной. Отступление страха и постепенное затухание споров, веками подпитывавших полемическую литературу, способствовало появлению в конце XVII века монументального труда Лодовико Марраччи, монаха из города Лукка. Он сделал точный и полный перевод Корана на латинский язык и снабдил его непредвзятыми комментариями; и «Полный текст Корана» («Alcorani textus universus»), и «Опровержение Корана» («Refutatio Alcorani») были отпечатаны в Падуе в 1691 и 1698 годах соответственно.
В 1697 году, через два года после смерти автора, Бартеле- ми д’Эрбло, в Париже была издана «Восточная библиотека» («Bibliotheque orientale») вместе с «Рассуждением» («Discours») Антуана Галлана. Это положило начало систематическому изучению ислама.
Тюркология, которая должна была бы идти рука об руку с арабистикой и исламоведением, немного запаздывала в развитии. Но, тем не менее, она развивалась на протяжении всего восемнадцатого столетия, ив 1794 году в Риме было опубликовано замечательное исследование под названием «Начала турецкой грамматики для миссионеров Апостольской церкви в Константинополе» («Principii della grammatica turca ad uso dei missionari apostolici a Costantinopoli»), написанное Козимо де Карбоньяно, переводчиком дипломатической миссии Неаполитанского королевства в Константинополе. Вскоре после этого работы Абрахама Гиацинта Анктиля дю Перрона положили начало изучению Персии, а труды доминиканского священника Маурицио Гарцо- ни - изучению курдов.
Еще по теме Рождение исламоведения:
- Глава 7 РОЖДЕНИЕ ПОЛИСА
- Часть 1 РОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОГО ПОЛИСА
- Реформы Петра I: рождение империи
- Нартский сюжет О РОЖДЕНИИ ГЕРОЯ ИЗ КАМНЯ*
- Ипполитов Г.М.. История. Конспект лекций: В IV частях. Часть II. Россия императорская в сообществе мировых цивилизаций: рождение, расцвет и первые шаги к закату (XVIII - XIX вв. Самара: ФГОБУ ВПО ПГУТИ, 2011- 178 с., 2011
- Гумилев Л.Н.. Тысячелетие вокруг Каспия / Составление и общая ред. А.И.Куркчи: — М.: Институт ДИ-ДИК, 1998.— 592 с.: ил. — (Серия “Сочинения Л.Н.Гумилева”; Том 11), 1998.
- Глава вторая
- Александр Македонский (336-323 гг. до Р. X.)
- § 2. Источники рабства. Число и распределение рабов.
- ПРОБЛЕМА ГЕНЕЗИСА, ИЛИ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЛИСА
- Писарро Гонсалес, Франсиско
- АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ (356-323 г. до Р. X.).
- Плутарх. Из трактата «Об Исиде и Осирисе»
- Карденас Понсе, Бернардино де
- Кальвете де Эстрелья, Хуан Кристобаль де
- Р.М.Масов, В.А.Ранов ЖИЗНЬ, ОТДАННАЯ АРХЕОЛОГИИ
- Поэмы Гомера как исторический источник
- Сармьенто де Гамбоа, Педро
- Смерть и второстепенные боги
- ОГЛАВЛЕНИЕ