<<
>>

Сапа Инка, верховный жрец и переворот Пачакути

В инкской иерархии существовала особая позиция верховного жреца. Имя последнего из занимавших эту должность, Вила Ома, одно время трактовалось как титул, искажение Villac Umu,однако впоследствии было доказано, что подлинное наименование этой должности - intip apun,от inti(«солнце») и apu(«главный»)[493].

Интип апун являлся одновременно соправителем (segunda persona) Сапа Инка, т. е. лидером младшей фратрии, в то время как сам Сапа Инка был лидером старшей фратрии. Термин сапа означает «главный из двух», «первый из двух неравных»[494]. Segunda personaупоминается в документах из разных районов Боливии и Перу[495] и, несомненно, его фигура не является специфичной лишь для инкской системы управления. Противопоставление Сапа Инка и Интип Апун как правителя и жреца основано на том, что, как уже отмечалось, вся

младшая фратрия ассоциировалась с аборигенами, жрецами и женщинами, тогда как старшая - с завоевателями и мужчинами-воинами.

Инка мог получать откровения высших сил тем же путем, что и другие люди - обращаясь к оракулу. Оракулами являлись многие (а потенциально, возможно, все) уака: как те, чья активная деятельность относилась к чисто мифическим временам (Пачакамак, Уамансири), так и те, кто ассоциировался с местами погребения исторических (или, по крайней мере, легендарно-исторических) личностей, подобных военачальнику чанка Вилькакира[496], или уака, возникшие на могиле принесенных в жертву людей (упомянутая дочь курака из Окрос).

Во многих хрониках содержится рассказ о том, как накануне сражения с чанка Титу Куси, сын Виракоча Инка, будущий Пачакути, заснул или впал в транс у источника Сусурпукио. Он увидел антропоморфную фигуру в лучистом ореоле с отходящими от нее головами пум и обвившими руки змеями[497]. Само по себе общение с уака во сне было, по- видимому, обычной частью андской религиозной практики[498], но в случае с инками другие подобные эпизоды в хрониках не описаны.

Поскольку битва с чанка и приход к власти Пачакути является поворотным моментом инкской истории (с ним связано возникновение государства и начало эпохи завоеваний), весь эпизод - вместе с принятием инка имени Пачакути - следует рассматривать как стремление оправдать новшества ссылкой на экстраординарное вмешательство божества. По одним источникам, явившийся инка персонаж был Солнцем, по другим - Виракоча. В любом случае изображение именно этого божества было затем установлено в Кориканча. Иконография образа, насколько ее можно реконструировать, в целом соответствует иконографии центрального божества на Воротах Солнца в Тиауанако.

Привлекая к анализу практически все материалы испанских хроник, М. Циолковский сделал ряд заключений, важных для нашей темы[499]. Он доказывает, что в период до нашествия чанка главным святилищем инков было Уанакаури - место, где по преданию на пути к Куско вознесся к солнцу, вернулся и окаменел старший брат Манко

Капака. Именно он принес весть о том, что инков ожидает успех, и санкционировал от имени Солнца превращение Манко в правителя города. Располагаясь к югу от Куско, Уанакаури оказывается в пределах той половины этнической территории, которая принадлежала младшей фратрии (урин) и ассоциировалась с жрецами. При восшествии на престол нового инка санкцию на его воцарение давал Интип Апун - соправитель, segunda persona. Происходило это благодаря видению, во время которого с Интип Апун разговаривало божество. Этим божеством могло быть либо Солнце, либо Виракоча. Для того, чтобы получить власть, минуя традиционную процедуру, отстранить уже назначенного наследника и избежать ограничивающей полномочия правителя санкции верховного жреца, Пачакути объявил, что он сам имел видение, причем не в Уанакаури, а в Куско, где с ним разговаривал Инти (Солнце). Однозначно новая процедура прихода к власти не была определена, и в дальнейшем санкция верховного жреца на интронизацию требовалась снова, хотя сам жрец и находился теперь в Куско, а не в Уанакаури.

Возможно, что тесные отношения с жречеством Пачакамака, которые установил сын Пачакути Топа Инка, и сложные интриги, связанные, по-видимому, с борьбой за влияние в государстве между жрецами Пачакамака и жрецами Куско[500][501], объяснялись стремлением сына Пачакути Топа Инка опереться на независимый от Куско сакральный источник власти.

В свете гипотезы Циолковского понятно, почему реконструированная Зойдема инкская «диархия» (вожди верхней и нижней фратрий находились у власти

одновременно) включает лишь ранних правителей, а три великих царя (Пачакути, Топа Инка и Уайна Капак), безусловно, сменяли друг друга во времени. Видимо, до Пачакути Интип Апун как segunda personaи глава фратрии урин наследовал свой пост вне зависимости от желания главы фратрии анан. Пачакути же стал назначать верховного 503

жреца по своему желанию и тем понизил его статус.

Если Циолковский прав (а я не вижу данных, противоречащих его реконструкции), то можно утверждать следующее. Во-первых, сакрализация через санкцию верховного жреца являлась обязательным условием наделения верховного инка властью. Во-вторых, конкретные формы этой сакрализации мешали концентрации власти в руках правителя и превращали каждый переход власти к новому инка в рискованную игру, связанную с борьбой между претендентами и их сторонниками. Вся система инкской государственности оказывается основанной на соблюдении игроками условных правил. Как только игроки, столкнувшись с форс-мажорными обстоятельствами, в замешательстве

останавливают игру, вся политическая и хозяйственная пирамида государства разваливается до того основания, с которого меньше, чем за сто лет до прихода испанцев во главе с Писарро ее начали возводить - до уровня вождеств и автономных общин.

«Интронизация» Сапа Инка, санкционированная верховным жрецом, была лишь первым шагом к признанию нового правителя. Для окончательного узаконения своих прав ему следовало подтвердить собственную харизму на поле боя[502].

Соответственно, «мятеж» Атауальпы против Уаскара, «законного» наследника Уайна Капака,

послуживший испанцам формальным предлогом для казни Атауальпы, с точки зрения андской традиции мог восприниматься как нормальное выяснение того, на стороне кого из потомков умершего царя находится поддержка сверхъестественных сил. Прежде чем Сапа Инка удавалось реально утвердить свою власть, он вряд ли обладал статусом, существенно более высоким, чем статус других инка по крови. Если он был силой отстранен от власти и убит, стратегия нового инка, по-видимому, заключалась в придании его имени забвению и исключению из официальной генеалогии. Этот вывод основан на прецеденте прихода к власти Пачакути и предположениях о том, как бы развивались события, если бы испанцы не уничтожили Атауальпу.

Упрочив свое положение, Сапа Инка, по-видимому, становился реальным правителем, а не только символической сакральной фигурой. В то же время государственный аппарат Тауантинсуйю мог функционировать и независимо от него, хотя и действуя от его имени. Топа Инка и особенно Уайна Капак годами не появлялись в Куско. Первый жил в Пачакамаке, второй еще дальше, на территории современного Эквадора, где был построен новый центр - Томебамба. Значительная часть управленческих функций, очевидно, была сосредоточена в центрах провинций.

Легитимизация власти Сапа Инка основывалась, таким образом, на трех обстоятельствах. Во-первых, правитель должен был принадлежать к инка по крови и считаться по обеим линиям потомком Манко Капака и его сестры-жены. Во-вторых, внутри своей группы Сапа Инка должен был получить божественную санкцию на правление, выраженную устами верховного жреца - главы нижней фратрии. Реально же была необходима победа в интригах между соперничающими группировками. В-третьих, Сапа Инка должен был быть успешным воином, ибо прецедент завоевания как основы власти был заложен в традицию. Мифический первопредок Манко Капак являлся культурным героем, первопоселенцем и вместе с тем завоевателем, поскольку явившись в долину Куско он уже застал там людей. Имел ли факт завоевания место в действительности, сказать трудно. Если да, то речь, вполне вероятно, идет о событиях, в

которые были вовлечены лишь десятки, в крайнем случае сотни людей и которые могли разворачиваться в масштабах одной деревни. Возможно, что после оставления Тиауанако около 1100 г. н. э. какая-то группа жителей города, говорившая на языке пукина (если это был язык Тиауанако), действительно добралась до долины Куско. Доказать это, однако, никогда не удастся.

<< | >>
Источник: Бондаренко Д.М., Андреева Л.А., Коратаев А.В.. Сакрализация власти в истории цивилизаций. – М.,2005. – 447 с.. 2005

Еще по теме Сапа Инка, верховный жрец и переворот Пачакути:

  1. Пачакути Ямки Салькамайва, Хуан де Сантакрус
  2. Инка
  3. № 21. ПРЕДПИСАНИЕ О СЛУЖЕБНЫХОБЯЗАННОСТЯХ ВЕРХОВНОГО САНОВНИКА
  4. Инка Гарсиласо де ла Вега (Гомес Суарес де Фигероа)
  5. О КУЛЬТЕ ВЕРХОВНОГО ЖЕНСКОГО БОЖЕСТВА НА БОСПОРЕ во II-III вв. н. а
  6. Глава 3 ИНКА И ЕГО СТОЛИЦА
  7. 13. Эпоха дворцовых переворотов.
  8. 52. Эпоха дворцовых переворотов.
  9. Дворцовые перевороты
  10. Глава 13 ПЕРЕВОРОТЫ В СПАРТЕ
  11. Переворот в Лагаше