Теории цивилизаций XX века
В первые два десятилетия XX в. исследователи разных стран, вовлеченных в события Первой мировой войны, уделяли меньше внимания цивилизационным теориям. Однако уже с1918 г., со времени публикации книги О.
Шпенглера «Закат Европы», эта проблема вновь вышла на передний план. Но лишь в одном своем аспекте — теории развития локальных цивилизаций, в исследование которых крупнейший вклад внесли О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин, Ф. Бродель. Циклично-стадиальные теории общеисторического масштаба не представляли в это время большого интереса для ученых, уступив место марксистской формационной школе. В СССР цивилизационные исследования (помимо изучения частных вопросов развития древних цивилизаций) вообще были прекращены как не отвечавшие идеям ортодоксального (а по сути вульгарного) марксизма, исторического материализма. В условиях противостояния двух мировых систем, быстрого расширения социализмом сферы своего влияния и, казалось, неизбежной в будущем победы коммунизма вопросы дифференциации и динамики цивилизаций, свойств их духовного мира и системы их ценностей потеряли актуальность.Положение радикально изменилось с конца 80-х годов, когда конфликт двух мировых систем фактически исчерпал себя, а одна из них, казавшаяся ранее незыблемой, буквально рассыпалась на глазах, как и ее ядро — Советский Союз. Одновременно с российской науки упали оковы ортодоксального марксизма, тормозившего развитие цивилизационных исследований. Тогда начался их бум: появились десятки монографий и учебников на эту тему — как переводных и переизданных, так и оригинальных. Сменилась сама парадигма обществоведе
ния, формационный подход к истории уступил место цивилизационному, повышенное внимание уделялось проблемам взаимодействия локальных цивилизаций, предотвращения их столкновения, перехода к сотрудничеству, партнерству. Это стало одной из центральных задач для всего человечества.
Не случайно ООН провозгласила первый год нового тысячелетия годом диалога между цивилизациями.Рассмотрим более подробно содержание первого и второго этапов развития теории цивилизаций XX в.
Как уже было сказано, всплеск интереса к исследованиям локальных цивилизаций дала книга О. Шпенглера (1880—1936) «Закат Европы» [233], опубликованная в 1918 г. Под цивилизацией ученый понимал завершающую стадию в развитии той или иной локальной культуры на закате ее цикла: «Цивилизация — неизбежная судьба культуры. Здесь достигнут тот самый пик, с высоты которого становится возможным решение последних и труднейших вопросов исторической морфологии» [233. — С. 163]. Однако Шпенглер отрицал существование всемирной истории и полагал, что каждая мировая культура развивается самостоятельно и независимо, проходя свой полный жизненный цикл. Эта позиция нашла выражение в четырех составленных им исторических таблицах одновременных эпох («весна», «лето», «осень», «зима»), через которые проходят четыре великие культуры (индийская, античная, китайская, западная), эпох искусств (для тех же культур) и политических эпох (для египетской, античной, китайской и западной культур).
Шпенглер отмечал полицикличность в динамике культур и цивилизаций, сочетание циклов разной продолжительности: «Каждая культура, каждая ранняя пора, каждый подъем и спад, каждый из ее внутренне необходимых уровней и периодов имеют определенную, всегда равную, всегда со значимостью символа периодически возвращающуюся деятельность... Что значит резко выделяющиеся во всех культурах 50-летний период в ритме политического, духовного и художественного становления? Или 300-летние периоды барокко, готики, великих математик, аттической пластики, мозаичной живописи, контрапункта, галилеевской механики? Что означает идеальная продолжительность жизни в одно тысячелетие для каждой культуры?» [там же. — С. 55]. Здесь содержится идея сочетания полувековых, трехсотлетних и тысячелетних циклов в динамике духовной жизни цивилизаций.
Книга Шпенглера содержала не так уж много теоретических новаций по сравнению с опубликованными в предыдущем столетии сочинениями Г. Рюккерта и Н. Я. Данилевского на ту же тему о локальных цивилизациях. Однако она написана ярким языком, изобилует
фактами и рассуждениями. Поскольку она вышла в конце Первой мировой, вызвавшей разочарование западной цивилизацией, то имела шумный успех.
Гораздо более основателен вклад в исследование теории локальных цивилизаций английского историка А. Тойнби (1889—1975), который опубликовал 12-томное исследование по этой проблеме, обобщенное в сводном томе «Постижение истории» [191]. К чему сводятся основные положения теории цивилизаций А. Тойнби?
Исследуя структуру человечества последнего тысячелетия, Тойнби обнаружил пять живых цивилизаций:
1) западное общество, объединяемое западным христианством;
2) православно-христианское, или византийское, общество, расположенное в Юго-Восточной Европе и России;
3) исламское общество — от Северной Африки и Среднего Востока до Великой Китайской стены;
4) индуистское общество в тропической субконтинентальной Индии;
5) дальневосточное общество в субтропическом и умеренном районе Юго-Восточной Азии.
Исследования предыстории этих обществ навели Тойнби на мысль, что они составляют уже третье поколение цивилизаций. Всего же на культурную карту Старого и Нового Света им было нанесено 37 цивилизаций, из них 21 была тщательно исследована и описана. В отличие от цивилизаций первого и второго поколений — примитивных обществ, обладавших сравнительно короткой жизнью, территориально ограниченных и малочисленных, — жизнь цивилизаций 3-го поколения «более продолжительна, они занимают обширные территории, а число людей, охватываемых цивилизациями, как правило, велико. Они имеют тенденцию к распространению путем подчинения и ассимиляции других обществ» [там же. — С. 80].
Цивилизации постоянно развиваются, они «представляют собой не статические формации, а динамические образования эволюционного типа» [там же.
— С. 87]. Каждая из них проходит в своем развитии несколько фаз — возникновения (генезиса), роста, надлома и распада. Причины генезиса цивилизаций следует искать не в расовых чувствах или окружающей среде, а в ответе на вызов, в реакции на кризис, в котором оказывается общество.Следствием территориальной экспансии становится военизация общественной жизни, милитаризм, который «является на протяжении четырех или пяти тысячелетий наиболее общей и распространенной причиной надломов цивилизаций. Милитаризм надламывает цивили
зацию, втягивая локальные государства в междоусобные братоубийственные войны. В этом самоубийственном процессе вся социальная ткань становится горючим для всепожирающего пламени Молоха» [там же. — С. 222]. Социальный распад оказывается весьма благоприятным условием для географической экспансии. «Общество, переживающее упадок, стремится отодвинуть день и час своей кончины, направляя все свои жизненные силы на материальные проекты гигантского размаха, что есть не что иное, как стремление обмануть агонизирующее сознание, обреченное своей собственной некомпетентностью и судьбой на гибель» [там же. — С. 224].
Тойнби подробно раскрывает механизм распада цивилизаций, давая возможность полнее понять содержание переходного периода. Он отмечает, что «по мере укрепления власти над окружением начинается процесс надлома и распада, а не роста. Проявляется это в эскалации внутренних войн. Череда войн ведет к надлому, который, усиливаясь, переходит в распад» [там же. — С. 335]. Нарастают социальные противоречия. Начинается раскол общества — вертикальный, когда «общество распадается на ряд локальных государств, что служит основанием для кровопролитной междоусобной войны» [там же. — С. 336], и горизонтальный, когда оно разделяется на три типа групп: доминирующее меньшинство, не желающее расстаться со своим господствующим положением и создающее для его поддержания универсальное государство; внутренний пролетариат, рождающий вселенскую церковь; внешний пролетариат, который организуется в мобильные военные отряды, наносящие удары по гибнущей цивилизации.
В борьбе между этими тремя силами происходит распад цивилизации. «В истории падения любой цивилизации можно уловить ритм распада... За спадом, который начинается в момент надлома, следует оживление, что совпадает с моментом основания универсального государства. Однако и этот процесс завершается в свою очередь надломом, знаменующим начало нового спада, за которым уже не наступит оживления, но последует окончательный распад» [там же. — С. 477]. В распаде цивилизаций заметную роль могут сыграть сторонние влияния — то, что Тойнби называет внешним пролетариатом, который нередко взрывает границы стагнирующего общества.Концепция Тойнби ценна не только значительным объемом использованного материала по истории цивилизаций, но и тем, что она дает развернутую картину жизненных циклов локальных цивилизаций, механизмов смены их поколений. Последнее в значительной мере является следствием смены мировых цивилизаций, но этому вопросу английский ученый не уделил должного внимания.
Отмечая значение вклада Тойнби в теорию и историю цивилизаций, в предисловии к его книге В. И. Уколова делает обоснованный вывод: «Никто до Тойнби, пожалуй, не придавал такого значения категории ’’цивилизация” — категории, которая в последние годы приобретает все большее гносеологическое значение и уверенно включается не только в исследовательский инструментарий философов, социологов и историков, но и в духовный арсенал человечества. Сегодня стало совершенно очевидным, что философия Тойнби не является ни пророческой, ни безупречной, но без нее невозможно представить ментальность XX века... Тойнби постарался доказать доступными ему средствами, что история открыта для постижения и что человечество способно дать достойный ответ на вселенский Вызов» [там же. — С. 13].
Оптимизмом пронизана и другая книга Тойнби — «Цивилизация перед судом истории» [192]. Отвечая на вопрос, способна ли история дать нам какую-нибудь информацию относительно наших собственных перспектив, Тойнби пишет: «Урок истории больше похож не на гороскоп астролога, а на навигационную карту, которая дает мореходу, умеющему ею пользоваться, средство, употребив свое умение и мужество, проложить курс между указанными на карте скалами и рифами» [там же.
— С. 35].Этому способствует изучение истории цивилизаций: «Если мы нарисуем схему основных фаз истории цивилизаций — рождение, рост, надлом и падение, — мы сможем сравнить их опыт от фазы к фазе, сопоставить общие моменты в их истории как некие специфические черты, отделив их от единичных моментов, представляющих черты индивидуальные. Таким способом мы можем разработать морфологию видов общества, называемых цивилизацией» [там же. — С. 102].
Изучив историю взаимодействий цивилизаций, периодов столкновений между ними, причины решающего воздействия в XX в. западной цивилизации на все другие общества, Тойнби предсказывал в будущем контрнаступление Востока: «Не исключено, что русский залп в виде коммунизма покажется нам чем-то несущественным, когда гораздо более мощные цивилизации Индии и Китая в свою очередь ответят на наш западный вызов» [там же. — С. 132]. Задолго до С. Хантингтона Тойнби заговорил о проблеме конфликта цивилизаций: «Возможно, когда-то столкновение Запада с остальным миром будет признано наиболее значительным событием современной истории... Сравнительное исследование хода и последствий этих столкновений между цивилизациями, современными друг другу, дает ключ к пониманию истории человечества» [там же. — С. 155]. Он обратил внимание на сложность и противоречивость взаимопроникновения технологий и культур разных цивилиза
ций: «Все отдельные элементы культурного пространства имеют глубинную внутреннюю связь между собой, так что, отбрасывая старую и привычную технологию и овладевая новой и чужой, нельзя удержать изменения на чисто технологическом уровне, они постепенно будут проникать все глубже, подтачивая исконную культурную традицию и завоевывая все новые и новые пространства для пришлой культуры, которая продвигается шаг за шагом, проникнув клином техники» [там же. — С. 127—128]. Нынешнее массовое распространение информационных технологий вместе с ценностями западной цивилизации и культуры подтверждает истинность этого предостережения английского историка.
Параллельно с Тойнби исследованием теории цивилизаций занялся крупнейший макросоциолог XX в. П. Сорокин (1889—1968).
Предпринятое им в 1937—1941 гг. издание фундаментального четырехтомного труда «Социальная и культурная динамика» [183] (переведенного В. В. Саповым и опубликованного в России в 2000 г.) — это, по сути дела, капитальный труд по истории и теории цивилизаций (преимущественно древних средиземноморских и европейской). В нем впервые широко использованы количественные методы измерения различных сторон социокультурной динамики цивилизаций за два с половиной тысячелетия их существования.
В своей работе Сорокин сделал крупнейшее открытие в сфере макросоциологии, философии истории, теории и истории цивилизаций. Он обосновал периодическую смену социокультурных строев (систем культуры) — идеационального (сверхчувственного), чувственного, идеалистического (позднее названного интегральным) и смешанного.
По сути дела, речь идет о закономерной смене эпох в динамике глобальной цивилизации. Основной темой своего исследования Сорокин называет социокультурные флуктуации, то есть процессы, время от времени повторяющиеся в социальной и культурной жизни и в человеческой истории [там же. — С. 80]. Он исследует цикличную траекторию социокультурной динамики во времени и пространстве: «В относительно циклическом кризисе траектория следующего цикла не совпадает полностью с траекторией предыдущих циклов. От цикла к циклу наблюдаются некоторые отклонения» [там же. — С. 91]. Это вариантный, или творческий, повторяющийся образ исторической динамики: «Исторические и социальные процессы постоянно претерпевают вечно новые вариации старых тем. В этом смысле они полны неожиданностей и редко предсказуемы во всей своей совокупности. В этом смысле и история в целом никогда не повторяется» [там же. — С. 92].
Питирим Сорокин на богатом историческом материале исследовал флуктуации идеациональной, чувственной и идеалистической форм
в циклической динамике различных сфер общественной жизни (разных сторон цивилизации):
в области искусства (живописи и скульптуры, архитектуры, музыки, литературы, театра) — на примере греко-римской и западноевропейской цивилизаций, показав особенности флуктуации главных стилей искусства [там же. — С. 245—253];
в области систем познания, различных направлений поиска истины, научных открытий и технических изобретений, основных категорий мышления, общих и частных научных теорий, в том числе теорий цикличного, волнообразного хода исторического процесса [там же. — С. 440-441], флуктуации теорий в социальных и гуманитарных науках, в том числе в изучении культуры и цивилизации [там же. — С. 467-471]. Любопытно замечание Сорокина о циклах смены теорий: «Когда мы, в своем рвении, чрезмерно абсолютизируем некую данную теорию, наступает реакция, приводящая ее к упадку. Но и новая теория заходит слишком далеко, отрицая не только ценность предшествовавшей ей теории, но и зачастую то зерно истины, которое в ней содержится. Вот почему и она в свою очередь обречена на то, что период ее господства закончится и на смену ей придет новая теория, которая очень часто оказывается модификацией той, которая уже раньше была развенчана. И так продолжается бесконечно» [там же. — С. 472].
Сорокин исследовал и колебания различных форм этики и права, систем социальных отношений (семейных, договорных, принудительных), циклов усиления и ослабления правительственного контроля — от абсолютного тоталитаризма до абсолютного laisser-faire,идеальной анархии [там же. — С. 577—585]. «Когда кризисная ситуация ухудшается, то правительственное вмешательство, принуждение и регламентация усиливаются, когда кризис проходит — уменьшаются» [там же. — С. 598]. Изучение динамики экономических условий показало наличие в ней краткосрочных и долговременных флуктуаций, периодов подъемов и спадов, причем типы экономических отношений модифицируются при смене социокультурного строя: «Экономические формы и способы деятельности в рамках идеациональной, идеологической и чувственной культур принципиально различны» [там же. — С. 616].
Питирим Сорокин показывает наличие цикличных колебаний в истории войн (на примере военных конфликтов в Древней Греции и Риме, Китае и европейских странах), внутренних беспорядков, прибегая и к количественным измерениям — процент военных лет, относительная величина вооруженных сил (в процентах к числу граждан) и потерь. Исследование не показало здесь четкого ритма. Это заставило Сорокина думать о том, что характер войн у идеационального и чувст
венного типов культуры различен. Он обнаружил также, что при смене этих типов военная активность усиливается [там же. — С. 657-658]. Такая же тенденция наблюдается и в динамике социальных потрясений.
Исследование всех сторон процесса развития цивилизаций привело Питирима Сорокина к выводу о глубочайшем кризисе нашего времени, а значит, скорой смене социокультурного строя: «Не только экономическая и политическая системы — кризисом охвачены все важнейшие аспекты жизни, уклада и культуры западного общества. Больны его плоть и дух, и едва ли найдется на его теле хоть одно здоровое место или нормально функционирующая нервная ткань» [там же. — С. 723]. И хотя Питирим Сорокин подчеркивал, что его концепция имеет мало общего с теориями жизненного цикла, согласно которым культура и общество проходят стадии детства, зрелости, старости и увядания, — на деле в его работе убедительно показано, что жизненный цикл преобладающих на Западе чувственной культуры и типа общества завершается. На смену им идет идеалистический (интегральный) социокультурный строй. Сорокин подчеркивает прогностическую ценность своей концепции: «Если я знаю, что возможны только три основные формы культурных суперсистем: идеациональная, идеалистическая и чувственная, то у меня есть все основания предполагать, что, во-первых, эти формы будут повторяться в истории культуры (или культур), во-вторых, ритм их последовательности будет, вероятно, тройным, хотя порядок фаз может быть разным» [там же. — С. 767].
Таким образом, главный труд Питирима Сорокина представляет целостную, во всем многообразии составляющих ее элементов, картину цикличных колебаний (флуктуаций) в динамике социокультурного строя (понимаемого в широком смысле слова и совпадающего с нашим понятием «глобальная цивилизация») по крупным историческим эпохам. Хотя не все положения этого учения бесспорны (например, положение о «бесцельных флуктуациях»), вклад Сорокина в теорию динамики цивилизаций невозможно переоценить.
В 1966 г. в книге «Современные социологические теории» Питирим Сорокин специально обратился к анализу, сопоставлению и оценке теорий цивилизаций. Толчком к этому, вероятно, послужило создание на международной конференции в Зальцбурге под председательством П. Сорокина и А. Тойнби Международного общества по сравнительному изучению цивилизаций (это общество и поныне ежегодно собирается на конференции, издает журнал; в 2003 г. такая конференция состоялась в Санкт-Петербурге).
Питирим Сорокин подверг критическому анализу макросоциоло- гические теории, рассматривающие функционирование крупных
культурных и социальных систем, дав им общую высокую оценку: «Каковы бы ни были их недостатки, эти теории составляют, может быть, величайшее достижение современной социологии и смежных наук» [185. — С. 38—39]. Речь идет о теориях локальных цивилизаций Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, А. Кребера, Ф. Конечны и других ученых. Сорокин отметил и общие принципы цивилизационных теорий [там же. — С. 47—49]:
существуют крупные культурные суперсистемы (цивилизации), которые функционируют как реальное единство и не совпадают с государством, нацией или любой другой социальной группой;
знание принципов устроения суперсистемы, всех основных культурных суперсистем дает макрокатегории для анализа всего культурного космоса;
суперсистемы определяют большую часть изменений, происходящих на поверхности социокультурного океана, в том числе исторические события и жизнедеятельность входящих в них малых социокультурных единиц — их идеологию, поведение, материальную культуру, их жизненный путь и судьбу;
общее число суперсистем в истории человечества невелико (у Тойнби не превышает тридцати), число же малых культурных систем практически безгранично;
каждая суперсистема зиждется на конечной ценности, которую цивилизация порождает, развивает и реализует на протяжении своего жизненного пути, и становится причинно-смысловым единством;
каждая суперсистема сохраняет свою самобытность, самотож- дественность вопреки изменениям в составляющих ее компонентах, а внешние воздействия ускоряют либо замедляют, затрудняют или облегчают развертывание ее внутреннего потенциала;
в каждый данный момент жизненный путь суперсистемы и человечества в целом претерпевает изменения и вместе с тем обеспечивает сохранение преемственности, подвергаясь сходным повторам, ритмам, тенденциям;
в жизненном цикле всех цивилизаций существуют сходные фазы; в процессе развития цивилизации следуют собственным курсом, проходя по этапам зарождения, роста, расцвета, увядания, упадка и возрождения;
наше время отмечено глубочайшим кризисом — символом конца эпохи преобладания чувственной, теоретической, секулярной, прометеевской, научно-технологической культуры и перехода к интегральному типу цивилизации.
В то же время Питирим Сорокин выделил нюансы своего подхода к изучению локальных цивилизаций. Он понимал их не столько как
культурные, сколько как социальные системы, сложившиеся на основе центрального ядра, состоящего из культурных смыслов, ценностей, норм или интересов. Цивилизации относятся к разным типам социальных систем. «Основная организованная общность с присущей ей центральной культурной системой составляет ядро этих цивилизаций и служит основой их бытия. Однако помимо этой основной общности в каждой цивилизации имеется одна или несколько инородных групп с собственной культурой, отличной от культуры основной общности» [там же. — С. 50]. Короче говоря, цивилизации отличаются неоднородностью. Каждая из них взаимодействует с несколькими внешними группами и их культурами, которые проникают в нее и существуют там в качестве скоплений. Неверно называть цивилизациями совершенно несходные социальные системы с различающимися совокупными культурами.
Питирим Сорокин выступал против утверждений об органическом и стандартном пути развития цивилизаций. Их жизненный путь крайне многовариантен — и по причинам возникновения, и в этапах развития, и по продолжительности существования. Некоторые «проходят только один цикл возникновения — существования — гибели, в то время как другие проходят через несколько волн роста и упадка, расцвета и увядания, а некоторые временно распадаются, чтобы возродиться впоследствии» [там же. — С. 53]. Фактически в каждой цивилизации есть творческие достижения в различных сферах культуры в разные периоды их существования.
Следовательно, Питирим Сорокин значительно обогатил теорию локальных цивилизаций, раскрыв сложность и неоднородность их структуры, многообразие типов их возникновения и жизненных путей, неоднозначность судеб.
Завершающие штрихи в теории цивилизаций Питирима Сорокина содержатся в его монографии 1964 г. «Главные тенденции нашего времени» (The Basic Trends of Our Times), изданной в России в 1997 г. Основным содержанием книги является выявление тенденций и долгосрочный прогноз динамики цивилизаций, который начал осуществляться с конца XX в. и займет почти все пространство XXI в.
Еще раз подчеркнув различия между чувственным, идеациональ- ным и интегральным социокультурным строем, Питирим Сорокин показал, что первый из них, возникший в западной культуре в конце XII в. и доминировавший с XV в. (вытеснив предшествующий религиозный, идеациональный строй, который преобладал с VII до XIII в.) [181. — С. 19], находится в стадии разложения и подлежит замене очередным, интегральным строем, который «обещает обеспечить добро
вольное объединение религии, философии, науки, этики и изящных искусств в одну интегрированную систему высших ценностей Истины, Добра и Красоты» [там же. — С. 86]. «В настоящее время первые ’’весенние ростки” этого интегрального порядка появляются и медленно растут. Эпохальная борьба между умирающим чувственным и нарождающимся интегральным порядками имеет первостепенную важность; это глубочайшая и величайшая борьба нашего времени и грядущих десятилетий» [там же. — С. 101]. В то же время это не означает унификации цивилизаций; «интегральный социокультурный строй будет иметь свои особенности на Западе и на Востоке» [там же. — С. 102].
Питирим Сорокин отмечает, что при перестройке глобального цивилизационного пространства обязательно произойдет «перемещение творческого лидерства человечества из Европы и европейского Запада, где оно было сосредоточено в течение последних пяти столетий, в более обширный район Тихого океана и Атлантики, особенно в Америку, Азию и Африку» [там же. — С. 111]. «Европейское монополистическое лидерство можно считать почти завершившимся. Настоящая и будущая история человечества уже представлена на гораздо более обширной сцене азиатско-африкано-американо-европейского космополитического театра. И звездами следующих актов великой исторической драмы готовятся стать — помимо Европы, Америки и России — возрождающиеся великие культуры Индии, Китая, Японии, Индонезии и исламского мира» [там же. — С. 114].
Несмотря на использование Западом современных информационных технологий для распространения в глобальных масштабах своих культурных ценностей, голоса иных цивилизаций во всемирном театре звучат все более отчетливо — прогноз Питирима Сорокина начинает осуществляться в цивилизациях 5-го поколения. Однако пока еще не осознана и не осваивается другая часть наследия Сорокина — учение о творческой силе альтруистической любви. Лишь она способна противостоять потокам ненависти и терроризма, угрозе столкновения цивилизаций: «Незабываемый урок катастрофы этого века убедительно показывает, что без увеличения ’’производства, накопления и распространения” энергии неэгоистической любви никакие другие средства не смогут ни предотвратить будущие самоубийственные войны, ни установить гармоничное устройство человеческого универсума» [там же. — С. 248].
Огромное значение для развития теории и истории цивилизаций имели работы одного из крупнейших историков XX в. Ф. Броделя (1902—1985). В двухтомнике «Средиземное море и Средиземноморский мир в эпоху Филиппа II» [22] он посвятил специальный раздел
цивилизациям, сосредоточив внимание на их взаимодействии: «Цивилизации могут быть дружелюбными и щедрыми и вместе с тем замкнутыми и неприветливыми; они обмениваются визитами друг с другом; они миролюбивы и одновременно воинственны; удивительно устойчивые, они также подвижны, непоседливы» [там же. — С. 589]. Бродель исследовал культурные заимствования и товарооборот между цивилизациями Средиземноморья [там же. — С. 594] и подчеркивал, что «признаком жизнеспособности цивилизаций является их способность к распространению своих ценностей, к экспансии». «Нельзя представить себе цивилизации, представители которой не утверждали бы за ее пределами ее образ мыслей и жизненный уклад... Жизнь цивилизаций немыслима без обмена, без передачи и заимствования» [там же. — С. 597, 598]. По сути речь идет об истории диалога и взаимодействия локальных цивилизаций.
В то же время Бродель настаивает на том, что одна из характерных черт цивилизаций — их устойчивость: «Несмотря на радикальные перемены, иногда происходящие с цивилизациями, они проявляют удивительное пространственное постоянство» [там же. — С. 504]. «Силой сопротивления цивилизаций, цепляющихся за родную почву, объясняется медленность некоторых процессов их взаимодействия. Их изменение происходит с большим запозданием, бросающиеся в глаза сдвиги подготавливаются долго и незаметно» [там же. — С. 609].
Средиземноморье является ярким образцом взаимодействия культур Востока и Запада: «Первый поворот в пользу Запада произошел при Александре Македонском; эллинизм был первым опытом ’’европеизации” Ближнего Востока и Египта, продлившимся вплоть до византийских времен. С падением Римской империи и великими переселениями V века Запад утрачивает античное наследие; его богатства переходят к византийскому и мусульманскому Востоку, который на протяжении веков возвращает их варварскому Западу. Все западное Средневековье насыщено влиянием восточной культуры» [там же. — С. 639].
Любопытно отметить, что уже в этой работе Бродель пишет о долговременных колебаниях в истории Средиземноморья, чередовании периодов подъема (1483, 1529, 1595, 1650 гг.) и провалов (1460, 1509, 1539, 1575, 1621 гг.). «Итак, перед нами четыре последовательные волны, каждая из которых включает фазу взлета и падения; их продолжительность — 49, 30, 36 и 46 лет» [там же. — С. 796]. Причем эти колебания охватывают всю структуру цивилизации — экономическую конъюнктуру, глубинные демографические сдвиги, изменения территорий государств и империй, циклы социальной мобильности, темпы промышленного роста; «в долгосрочную конъюнктуру вписываются
опять-таки степень индустриализации, состояние государственных финансов, войны. Конъюнктурные леса помогают нам строить здание истории» [там же. — С. 800].
Идея исторических циклов развита Броделем в трехтомнике «Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв.» [23]. Он рассматривает «миры-экономики» как пространства развития цивилизаций и активного экономического взаимодействия между ними [там же. — С. 15], располагающие собственным полюсом — городом, обеспечивающим деловую активность. Последний является центром концентрации товаров, капиталов, кредита, торговой корреспонденции [там же. — С. 21].
Бродель исследует конъюнктурные ритмы в исторической динамике миров-экономик: краткосрочные циклы Китчина, цикл Жюгля- ра (10 лет); интерцикл Лабруса (10—12 лет); гиперцикл Кузнеца (удвоенный цикл Жюгляра); цикл Кондратьева (50 лет и более); вековые тенденции — логистические циклы Камерона (150—300 лет) [там же. — С. 67, 72]. «Разумеется, все эти циклы были современниками друг друга, были синхронны; они сосуществовали, смешавшись, добавляли свои колебания к колебаниям целого или отделялись от него» [там же. — С. 67]. Бродель выделяет в истории Европы четыре вековых цикла: первый [с 1250 г. (кульминация в 1350 г.) — до 1507— 1510 гг.]; второй [с 1510 г. (максимум — в 1650 г.) — до 1733—1743 гг.]; третий [с 1743 г. (кульминация — в 1817 г.) до 1896 г.] и четвертый [с 1896 г. (с кульминацией, возможно, в 1979 г.)]. Бродель отметил также тенденцию сокращения продолжительности циклов: «Эти бесконечные глубинные волны проявляли тенденцию к тому, чтобы сокращаться» [там же. — С. 73].
Циклы взаимодействуют: «Если сложить... вековую тенденцию и цикл Кондратьева, то мы будем располагать ’’музыкой” долгосрочной конъюнктуры, звучащей на два голоса... Добавляя свои движения к подъему или спаду вековой тенденции, циклы Кондратьева усиливали или смягчали ее» [там же. — С. 76].
По оценке Броделя, поворот 1973—1974 гг. открыл период продолжительного спада: «Современный кризис, который не отрицает нас, более грозен, как если бы ему не удавалось показать свой действительный облик, найти для себя название и модель, которая бы его объясняла» [там же. — С. 77]. Мы можем предложить такое название: это цивилизационный кризис, обусловленный началом замены индустриальной мировой цивилизации следующей за ней постиндустриальной. Впрочем, Бродель, признавая, что кризис 70-х годов XX в. угрожает капитализму, все же полагал, что капитализм как система
имеет все шансы, чтобы в экономическом плане выйти из передряг окрепшим [там же. — С. 647]. Предвидение историка подтвердилось, если не считать того, что это уже не столько индустриальный, сколько постиндустриальный, глубоко трансформированный капитализм.
Одну из своих работ Бродель специально посвятил истории цивилизаций; она опубликована в 1987 г. на французском и 1993 и 1995 гг. на английском языках [252].
В первом разделе книги ученый исследовал проблемы теории цивилизаций, подчеркивая, что их история есть история их взаимодействий, однако каждая цивилизация сохраняет при этом свою самобытность [там же. — С. 8]. При этом он использовал понятие цивилизации как в единственном («индустриальная»), так и во множественном числе (в нашем понимании это различие между мировой и локальными цивилизациями). Бродель обоснованно подчеркивает, что изучение цивилизаций требует объединения усилий всех социальных наук — истории, географии, социологии, экономики, коллективной психологии [там же. — С. 9]. Он рассматривает цивилизации с разных точек зрения: географической (климат, природная среда и условия для жизни), как определенный тип общества (городского, деревенского и т. п.), как экономическое и технологическое единство, как определенный образ мыслей; изучает их временные рамки, их судьбы в рамках долгосрочного исторического процесса.
Во второй и третьей частях монографии Бродель исследовал исторический путь и особенности развития отдельных цивилизаций — как Востока и Юга (исламский мир, Африка, Китай, Индия, Индокитай, Индонезия, Филиппины, Корея, Япония), так и Запада (Европа, Америка), а также России.
Бродель отмечал историческую устойчивость, длительность существования цивилизаций, проходящих через различные этапы своей жизнедеятельности: «Всякое общество, всякая социальная группа в близком или отдаленном прошлом были прочно включены в цивилизацию, а точнее — в ряд цивилизаций, связанных друг с другом и зачастую весьма отличных друг от друга. Каждая из этих цивилизаций и их ансамбль в целом входят в огромный поток истории, и этот поток является для каждого общества источником присущей ему внутренней логики, равно как и многочисленных противоречий... цивилизации являются сущностями, которым присуща очень длительная временная протяженность» [22. — С. 229].
Интересное исследование по истории цивилизаций выполнил известный английский ученый и писатель-фантаст Г. Уэллс (1886— 1946). В фундаментальном труде «Очерки истории цивилизации» [204] он аргументированно и в яркой форме изложил основные этапы предыстории и истории человечества, ключевые моменты развития первых и последующих цивилизаций. Большое внимание он уделил социокультурным факторам — письменности, искусству, мировым религиям. Уэллс считал Первую мировую войну катастрофой империализма, а русскую революцию — крахом современной западной цивилизации в этой стране [там же. — С. 898]. Он сочувственно относился к социалистическим идеям (хотя и отмечал, что по сути своей марксистская доктрина бесплодна), приветствовал первый пятилетний план: «Если этот план увенчается успехом, то через пять лет Россия должна превратиться в страну огромных производственных комплексов, управляемых народным правительством» [там же. — С. 906].
Преодолеть противоречия в развитии цивилизаций, писал Уэллс, можно путем создания Всемирного федерального государства. Столпами его станут единая мировая религия (значительно упрощенная, а значит, более доступная для понимания), всемирная образовательная организация («процесс образования в соответствии с будущими потребностями будет продолжаться всю жизнь» [там же. — С. 931]) и всемирная демократическая политическая организация. Не остались вне поля зрения ученого и вопросы экономики Всемирного государства: она, по мысли Уэллса, должна «...заключаться в использовании для общего блага всех естественных ресурсов и новейших научных достижений посредством органов и чиновников единого правительства» [там же. — С. 932]. При этом Уэллс не считал необходимым сохранять цивилизационное разнообразие.
Знаменитый писатель, разумеется, понимал, насколько трудно будет человечеству сформировать подобное Всемирное государство (говоря современным языком — государственно-правовую базу глобальной цивилизации). «Возможно, историкам придется отложить, едва начав, написание главы о Всемирном государстве и приступить к написанию других глав, о которых мы и не догадываемся. Эти главы могут быть столь же длинными и столь же полными конфликтов, как и наш рассказ о возникновении, развитии и соперничестве великих держав. Возможно, еще предстоят трагические экономические столкновения, жестокие схватки между расами и классами... Мы не можем отважиться на пророчество и заявить, что главы, которые еще предстоит написать, расскажут об окончательном достижении всемирного
политического и социального единства, хотя, возможно, на пути к нему человечество пройдет сквозь длительные паузы поражений и катастроф» [там же. — С. 937—938].
После написания Уэллсом «Очерков истории цивилизации» прошло более семидесяти лет, и мы видим — человечество выбрало второй из описанных Г. Уэллсом, скорбный, путь. В историю Земли вписаны главы о самой кровопролитной в мире войне — Второй мировой, о холодной войне, поставившей человечество на грань самоуничтожения, об угрозе столкновения цивилизаций и волне международного терроризма. Тем не менее, тенденция движения глобальной цивилизации, пусть и в отдаленной перспективе, к политическому единству на основе диалога и партнерства локальных цивилизаций сохраняет свою силу и жизненную необходимость.
В послевоенный период получила новое развитие американская цивилизационная школа, сконцентрировавшая внимание на проблемах взаимодействия цивилизаций. Отметим двоих выдающихся представителей этой школы — У. Мак-Нила и С. Хантингтона, которые, правда, придерживаются во многом противоположных взглядов на содержание и роль взаимодействия цивилизаций в их прогрессе.
Книга Мак-Нила «Восхождение Запада. История человеческого сообщества» [118] была опубликована в 1963 г. и сразу стала бестселлером — она была издана небывалым для научных монографий тиражом 75 тыс. экземпляров. В 1988 г. ее переиздали с авторским предисловием, где во многом были переосмыслены прежние подходы, а в 2005 г. выпустили и на русском языке.
Мак-Нил исходит из того, что решающее значение в историческом прогрессе имеют контакты цивилизаций, из «понимания контакта с туземцами, обладающими новыми, неизвестными знаниями и умениями, как основного фактора, способствующего исторически значимым социальным изменениям» [там же. — С. 13]. Отсюда логически следует вывод: «Контакты между цивилизациями, существовавшими в одно и то же время, также должны быть основным объектом при изучении мировой истории, поскольку именно они призваны изменить сумму и разнообразие знаний и технологий, присущих каждой цивилизации, и повлиять на общую картину взаимопроникновения культур» [там же. — С. 14].
В работе американского ученого показано все богатство взаимодействия и взаимовлияния цивилизаций — шумерской, египетской, хеттской в древнем мире, культур Среднего Востока, Индии, Китая в последующие периоды, цивилизаций Запада, Востока, Евразии в современную нам эпоху.
Интересно утверждение Мак-Нила о периодической смене лидирующих цивилизаций: «Средиземноморские эллинистические цивилизации (500 г. до н. э. — 200 г. н. э.), Индии (200-600 гг.), реинтегрированный исламом Средний Восток (600—1000 гг.), гегемония китайской цивилизации (1000—1500 гг.), европейской цивилизации Запада (1500—2000)» [там же. — С. 19]. При этом происходит заимствование накопленного цивилизационного наследия: «Расцвет Китая после 1000 г. так же опирался на цивилизацию Среднего Востока, как и успех Европы после 1500 г. основывался на заимствовании из ранее сложившихся центров» [там же. — С. 30—31].
Автор подчеркивает, что с усовершенствованием средств транспорта и связи разные культуры все чаще и сильнее влияют друг на друга [там же. — С. 21], что приводит к «возникновению ойкумени- ческой всемирной системы, объединяющей все больше людей по разные стороны культурных границ» [там же. — С. 22]. Наряду с культурным обменом происходил и обмен изделиями и технологиями, что привело к возникновению в 1700—1500 гг. до н. э. на Среднем Востоке транснациональной системы космополитического типа, великих империй — Египетской, Хеттской, Ассирийской, Вавилонской и Персидской [там же. — С. 24]. Представляется, что говорить применительно к этому периоду о существовании транснациональной системы цивилизаций космополитического типа и великих империй (кроме, пожалуй, Персидской) преждевременно, — хотя мы и отмечаем формирование, начиная с эпохи Древнего мира, глобальной цивилизации как совокупности локальных плюс пространство взаимодействий между ними.
Ключевым моментом современной истории цивилизаций МакНил считает 1917 г., когда США вступили в Первую мировую войну, а в России произошла революция. «Эти события сделали 1917 год поворотной вехой в истории, обозначив новую фазу в развитии западной и мировой цивилизации, характеризующейся превращением России в коммунистическую страну, достижением Соединенными Штатами статуса мировой державы, уменьшением роли Западной Европы как бесспорного центра и арбитра Западной цивилизации и громадным прогрессом возможностей манипулировать как человеком, так и различными видами энергии» [там же. — С. 1016]. Американский специалист отмечает процесс сближения, конвергенции советской и американской социальных систем, а также историческую роль российской революции, «которая не просто напоминала Французскую и была ее следующим логическим шагом. Российская революция успешно сконцентрировала власть в прежде невиданных военно-поли
тических и экономико-психологических масштабах, как это в свое время сделала Французская революция» [там же. — С. 1021, 1023].
В разгар холодной войны внимание ученых к проблемам цивилизаций вновь ослабло; исследователей занимали в основном проблемы борьбы двух мировых систем, капитализма и социализма, выбора пути обретения независимости странами третьего мира. Однако с окончанием холодной войны, после распада мировой системы социализма вопросы развития различных мировых культур и их взаимоотношений опять заинтересовали ученых и политиков. Этому немало способствовала публикация сначала статьи, а затем и книги американского политолога С. Хантингтона о столкновении цивилизаций [259].
Объективной причиной такого перемещения центра внимания стал ответ на вызов новой эпохи, вызов, связанный с формированием постиндустриальной мировой цивилизации, глобализацией и становлением интегрального социокультурного строя и нашедший выражение в формировании пятого (более дифференцированного, чем четвертое) поколения локальных цивилизаций.
Суть концепции С. Хантингтона состоит в том, что после окончания холодной войны «...культурная самобытность, которая в самом широком плане отождествляется с цивилизационной самобытностью, формирует принципы как единства, так и дезинтеграции и конфликтов в международных отношениях» [185. — С. 508], порождает угрозу столкновения цивилизаций, прежде всего западной и мусульманской. Концепция аргументируется следующими положениями:
впервые в мировой истории международная политика стала как многополярной, так и многоцивилизационной; модернизация не порождает универсальной цивилизации и не приводит к вестернизации незападных обществ;
соотношение сил между цивилизациями меняется — влияние Запада относительно уменьшается, азиатские цивилизации наращивают свою экономическую, военную и политическую мощь, ислам переживает демографический взрыв;
формируется новый мировой порядок, основанный на отношениях между цивилизациями, страны группируются вокруг ведущих государств своей цивилизации;
универсалистские претензии Запада все больше приводят его к столкновениям с другими цивилизациями, особенно с исламским миром и Китаем; на локальном уровне войны по линиям разломов приводят к дальнейшей эскалации конфликтов;
выживание Запада зависит от способности американцев утвердить свою западную идентичность, а Запада — принять свою цивили
зацию как уникальную, а не универсальную, способности объединиться для сохранения цивилизации против вызовов обществ Востока и Юга. Избежать глобальной войны цивилизаций можно лишь тогда, когда мировые лидеры примут полицивилизационный характер глобальной политики и станут сотрудничать для его поддержания [там же. — С. 509];
необходимы различные культурные, образовательные и социальные программы, имеющие цель развивать диалог между цивилизациями, в том числе путем организации конференций и учебных материалов на эту тему.
Тем самым признаются два понятия — единой человеческой цивилизации и разнообразия локальных цивилизаций.
Новые импульсы для развития теории цивилизаций на рубеже XXI в. были получены после решения Генеральной Ассамблеи ООН провозгласить 2001 г. Годом диалога между цивилизациями.
Для теоретического обоснования диалога цивилизаций Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан сформировал группу в составе 18 ученых и политических деятелей из 17 стран (от России в нее вошел профессор С. П. Капица). Они подготовили доклад «Crossing the Divade. Dialoge among Civilizations» (в русском переводе — «Преодолевая барьеры. Диалог между цивилизациями» [165]), который был представлен на заседании Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре 2001 г. В предисловии к докладу Кофи Аннан отметил, что «потребность в диалоге между цивилизациями столь же стара, как и сама цивилизация. Но сегодня эта потребность ощущается острее, чем когда-либо. Сегодня глобализация, миграция, интеграция, возможность общения и путешествия привели к тому, что представители различных рас, культур, этнических групп могут теснее контактировать друг с другом. Более чем когда- либо люди стали понимать, что они формируются под влиянием многих культур и что умение одновременно воспринимать и свое, и чуждое становится мощным источником знания и понимания» [там же. — С. 15].
Авторы доклада отмечают: события конца XX в. показали несостоятельность концепции «конца истории» и «столкновения цивилизаций» [там же. — С. 25]. Они подчеркивают, что диалог — это надежный инструмент для построения новой парадигмы международных отношений в рамках глобальной цивилизации: «Мы признаем существование «глобального общего знаменателя», который кто-то, вероятно, назовет «глобальной цивилизацией», имея в виду общие для нас этические стандарты и ценности как основу глобальной этики» [там же. — С. 37]. Страх столкновения цивилизаций делает диалог между ними неизбежным: «В XXI веке самыми серьезными угрозами между-
народной безопасности будут культурные, а не экономические или политические проблемы... Опасения, связанные с неизбежным конфликтом цивилизаций, делают диалог между цивилизациями не просто желательным, но необходимым» [там же. — С. 51].
Предпосылкой его является признание равенства и различия цивилизаций: «Диалог между цивилизациями признает множество человеческих цивилизаций, признает равенство и различие культур. Без равенства не существовало бы общей почвы для контактов, без различий не было бы нужды в контактах» [там же. — С. 61]. «Для диалога требуется мудрость — целостное понимание, глубокое самосознание, видение долгосрочной перспективы, здравый смысл и здравое суждение, требуется постоянное образование» [там же. — С. 77]. Обществу необходимы «новая парадигма международных отношений в условиях глобализации, включающая равноправие, децентрализацию власти, переосмысление понятия ’’враг”, заинтересованность, личную ответственность, создание союзов для решения общих проблем» [там же. — С. 90].
Авторы доклада уделяют большое внимание повышению роли ООН как важнейшего инструмента плодотворного диалога цивилизаций. Есть и конкретные предложения: дать ученым шанс «занять первые ряды кресел в работе этой всемирной организации и внести свой вклад в политические дебаты», создать консультативный совет безопасности ученых при Генеральном секретаре ООН [там же. — С. 130].
Вопросы теории, истории, диалога цивилизаций изучаются во все большем числе научных трудов во всем мире. Эта проблема прочно и надолго заняла одно из центральных мест в формирующейся постиндустриальной парадигме обществоведения.
Еще по теме Теории цивилизаций XX века:
- И.Н. Ионов, В. М. Хачатурян. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века — СПб.,2002. — 384 с., 2002
- Глава 8 РАСЦВЕТ ЦИВИЛИЗАЦИИ БРОНЗОВОГО ВЕКА
- Глава 6 РАННИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ БРОНЗОВОГО ВЕКА В ЕГИПТЕ И ИНДИИ
- ГЛАВА 1 «ДИКИЕ ТЕОРИИ»
- ГЛАВА 1. НАЧАЛО СПОРА. «ДИКИЕ» ТЕОРИИ
- В. Я. Гросул. Труды по теории истории. / [Текст]. - М.,2014.-548 с., 2014
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее Т. IV: Истоки и вершины восточнославянской цивилизации / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. предисл. Е.Н. Носов. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 520 с., 2008
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Т. V: Цивилизации: прошлое и будущее: Учебник / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; авт. слова к читателю В.М. Филиппов. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 576 с., 2008
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Т. I: Теория и история цивилизаций.. / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006— 768 с., 2006
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Том 2. Будущее цивилизаций и геоцивилизационные измерения / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006, 2006
- Цивилизации: теория, история, диалог, будущее / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. вступ. ст. А.Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий. Т. III: Северное Причерноморье — пространство взаимодействия цивилизаций / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Науч. ред., авт. предисл. В.И. Гуляев. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 908 с., 2008
- Курс лекций по истории России. Ч. IV: История России со второй половины 80-х годов XX века до начала XXI века : учеб. пособие / [С.А. Васютин, В.П. Литовченко, Г.А. Макурина, Р.С. Маюрников, В.А. Мирошник, А.В. Палин, Т.А. Реховская, Р.С. Селезенев], Кемеровский технологический институт пищевой промышленности. - Кемерово,2006. - 112 с., 2006
- Боханов А.Н., Горинов М.М.. История России с древнейших времен до конца XX века. в 3-х книгах. Книга II. История России с начала XVIII до конца XIX века. Москва - 2001, 2001
- 3.1. Условия возникновения первых цивилизаций
- Индская цивилизация.