Тоталитаризм как пример негативной стадиальной флуктуации
Можно однозначно утверждать, что позитивные стадиальные флуктуации сыграли огромную положительную роль в истории человечества, ускоряя его культурный прогресс. Но не меньшую негативную роль в истории, особенно в истории XX столетия, сыграли негативные стадиальные флуктуации.
Речь идет о тоталитарных режимах, принесших столько бедствий человечеству. Угрозу рецидива таких режимов, по нашему мнению, нельзя считать ликвидированной полностью. Поэтому характеристика сущности тоталитаризма именно как отрицательной, стадиальной флуктуации может представлять определенный практический интерес [102].Тоталитаризм — это общественно-политический строй, при котором государство полностью подчиняет себе все сферы жизни общества и отдельного человека. Тотальный — от латинского слова totalis — означает всеобщий, всеобъемлющий. Именно всеохватностью своего надзора тоталитаризм отличается от всех других известных истории форм государственно организо
ванного насилия — деспотии, тирании, абсолютистской, бонапартистской и военной диктатур *.
Термин «тоталитаризм» ввели в гіолитический лексикон в 20-е годы итальянские критики Б. Муссолини, затем он сам использовал этот термин для характеристики фашистского государства. Понимаемый широко — как политический режим, как модель социально-экономического порядка и как идеология — тоталитаризм является безусловным феноменом XX в. Его возникновение связано прежде всего с трудностями модернизации, перехода общества к индустриальной стадии развития, с попытками правящей элиты преодолеть эти трудности путем огосударствления, сверхбюрократизации, униформенной политизации и милитаризации всего общества.
Сущность тоталитаризма заключается в том, что в результате указанных процессов устанавливается бюрократическая (военно-бюрократическая) диктатура, фактически отражающая интересы государственного (партийно-государственного) аппарата, а также — отчасти — интересы представителей разного рода маргинальных групп, деклассированных элементов, из которых в значительной степени этот аппарат формируется и которые им подкармливаются (в этом смысле показательно отношение к уголовникам как к «социально близким»),
В литературе различают два: «классических» типа тоталитаризма — правый (фашизм, национал-социализм) и левый (сталинизм, маоизм).
Их противопоставление, по нашему мнению, игнорирует общность внутренней природы обоих явлений, прежде всего огосударствления основных сфер жизнедеятельности общества, неограниченной власти государства над человеком, в т. ч. и через механизмы идеологической «обработки». Наличие этой, самой характерной, черты тоталитаризма позволяет отличать его от авторитарного режима.Следующие «родовые» черты в совокупности определяют тоталитаризм как явление универсальное при всем разнообразии его этнонациональных и цивилизационных личин:
а) абсолютное неприятие демократических прав и свобод — слова, печати, собраний, объединений и т. д. на фоне их формального декларирования; б) всевластие (включая монополию на информацию) корпоративных организаций иерархического типа; в) государственная и/или находящаяся под жестким бюрократическим контролем частная собственность на средства производства, по крайней мере — на основную их часть; г) административно регулируемый характер экономики, в т. ч. централизованное распределение сырья, продукции (редистрибуция), значительная роль принудительного труда и внеэкономического (в частности, при помощи идеологических рычагов) принуждения в жизни общества; д) официальная регламентация всех сфер жизни обществу и человека, включая ограничения в одежде, передвижении, проведении досуга и т. д., почти исключающие свободный выбор; е) мощный репрессивный аппарат, использующий методы физического и психологического террора по отношению к массовым и даже элитным груп-
1См. также: Андерсен Р. Д. Тоталитаризм: концепт или идеология. — Полис, 1993, № 3.
пам; система всеобщей слежки и доносительства; развитая сеть тюрем и концлагерей с антигуманными методами содержания; ж) мессианская государственная идеология (т. е. сумма убеждений, подменяющих силу веры), долженствующая распространиться по всему миру или хотя бы в его значительной части; з) агрессивный характер внешней политики, сочетающийся с самоизоляцией страны (закрытое общество); и) милитаризация экономики и всего общества, перманентное применение насилия (полицейского и армейского) во внутренней политике; к) общенациональный, наделяемый сверхъестественными качествами, абсолютно глорифицированный правитель (вождь) как ключевой элемент политико-идеологической системы.
Неверен вульгарный марксистский подход к государству как «органу диктатуры господствующего класса» («капиталистов», «пролетариата»). Например, в некоторых восточных деспотиях господствующий класс мог в целом совпадать с госаппаратом (это К. Маркс относил к чертам «азиатского способа производства», не излагая системной сущности понятия). Но и при других вариантах исторического развития госаппарат очень часто становился обособленным от общества организмом, паразитирующим на этом обществе для удовлетворения своих собственных кастовых интересов и потребностей. Это ярко проявлялось и в царской России, где по некоторым параметрам автократия сближалась с тоталитарной формой: аристократия — бюрократия тормозила и выхолащивала реформы.
В результате большевистской, фашистской (антилиберальной) и других подобных революций к власти приходят новые элиты. При всей противоположности политических позиций — от праворадикальных до левоэкстремистских, их объединяет стремление поставить себя с помощью государственной машины над всем обществом, включая и ранее господствовавшие классы. Представители этих классов если и сохраняют свои экономические и политические позиции при тоталитаризме, то лишь при условии интеграции в бюрократический аппарат. Так, в нацистской Германии было проведено огосударствление управления экономикой, при котором капиталисты назначались «фюрерами» своих предприятий.
При зрелом тоталитаризме процессы производства и распределения полностью контролируются госаппаратом. Основной целью становится расширенное воспроизводство самой бюрократии. Сюда относятся: а) увеличение количества прибавочного продукта, непосредственно паразитически потребляемого бюрократией; б) зашита монопольного положения бюрократии в обществе; в) военные расходы для обеспечения политики силы, внешней территориальной и идеологической экспансии. Интересы остальных групп общества принимаются бюрократией во внимание ровно настолько, насколько необходимо для выполнения перечисленных задач.
Бесконтрольность госаппарата закреплена юридически — жаловаться на чиновников можно только другим чиновникам — «по начальству». Все рычаги управления государством сосредоточены в руках исполнительной власти. Она полностью поглощает фиктивно существующие законодательную и судебную власти. Но поскольку тоталитарное государство обслуживает исключительно собственные интересы («цель власти — только власть»), возникает проблема: что будет «исполнять» исполнительная власть, кто ставит для нее задачи?
Госаппарат по своей природе не может быть самоуправляющимся, поскольку основой исполнительной деятельности являются дисциплина и единоначалие. Вместе с тем интересы различных звеньев аппарата отнюдь не совпадают, поэтому бюрократы должны иметь защиту от взаимного произвола, т. е. им нужна организация, которая не совпадала бы с собственно аппаратом, а выражала бы интересы бюрократии в целом. Такого рода структура есть в каждой тоталитарной системе. Это — монопольная партия («наш рулевой»), подменяющая законодательную и судебную власть, обеспечивающая тот контроль за исполнительной властью, который в демократических странах достигается совместным действием процедуры свободных выборов, принципа разделения властей и работой независимых СМИ. Причем такая государственная партия может сформироваться уже после того, как заложены основы тоталитарного режима.
Заблуждение думать, что тоталитаризм держится исключительно на страхе и прямом насилии. Не менее важную роль играет система социальной демагогии, идеологических иллюзий, манипуляций, с помощью которых затушевывается противоположность интересов правящей элиты, привязавшей к себе другие элиты системой «приводных ремней», и общества. В сознание атомизированных масс внедряется всеохватывающая мобилизационная идеология, обращенная не столько к разуму, сколько к чувствам, инстинктам. В коре головного мозга человека создается зона устойчивого патологического возбуждения, которая не позволяет ему адекватно воспринимать сигналы окружающей действительности.
Ядро тоталитарной идеологии — одна «великая идея», представляемая как единственно возможный путь решения всех проблем. «Упаковка» такой «сверхценной» идеи может быть различной — классовой, национальной, расовой, религиозной, но характер ее определяют три обязательные черты:
• Обращенность в будущее. Тяготы сегодняшнего дня рассматриваются лишь как неизбежные временные жертвы на пути к «светлому завтра», доступному только носителям «великой идеи».
• «Образ врага». Он злобно ненавидит «великую идею», какие-либо соглашения и компромиссы с ним принципиально невозможны. Этот враг — абсолютно вне моральных норм, он беспредельно жесток, коварен и беспощаден. Что особенно важно — враг вездесущ, у него везде есть тайные приспешники, в т. ч. и среди мимикрирующих под приверженцев «великой идеи». Все неудачи на пути к ее осуществлению объясняются кознями этого врага.
• Идеализация, сакрализация государства, государственной партии, их лидера — Великого Вождя. Они выражают интересы народа, воплощают в жизнь его чаяния и мечты. Поэтому народ должен беззаветно им верить, вручить им свою жизнь и безопасность, неограниченные полномочия по искоренению врагов «великой идеи». Вообще, поскольку все граждане государства являются частицами одного общего монолитного начала (в массах доминирует сверхколлективизм «Мы»), то интересы управляемых и управляющих якобы полностью совпадают, какой-либо контроль со стороны общества над госаппаратом совершенно излишен.
Следует еще раз возразить исследователям, рассматривающим коммунизм и фашизм (национал-социализм) как сущностно различные явления, а
соответствующие идеологии — как принципиально отличные друг от друга. Смысл «великой идеи» всегда одинаков — это, помимо изложенных выше трех ее составляющих, жесткое разделение людей по «анкете», при практически полном игнорировании их личных качеств, т. е. возрождение сословных принципов организации общества.
Для сознания, воспитанного в тоталитарном обществе, в принципе не может быть среди «ненаших» (буржуев, евреев, коммунистов, неверных и т.
д.) хороших людей. Все различие между тоталитарными идеологиями сводится только лишь к неодинаковости принципов выделения «своих» и «чужих». А поскольку сильнее всего разделяют людей этнонациональные, расовые, религиозные различия, постольку именно основанные на них подвиды тоталитарной идеологии и получили различное политическое воплощение.Схожесть тоталитоидных теорий и тоталитарной практики в разных странах отмечалась еще на стадии их формирования, причем не только сторонними наблюдателями. Так, «любимец» партии большевиков Н. Бухарин в 1923 г. на XII съезде РКП(б) сделал любопытное признание: «Характерным для методов фашистской борьбы являлось то, что они, больше чем какая бы то ни было партия, усвоили себе и применяют на практике опыт русской революции. Если их рассматривать с формальной точки зрения, то есть с точки зрения техники и их политических приемов, то это полное применение большевистской тактики и специально русского большевизма: в смысле быстрого собирания сил, энергичного действия очень крепко сколоченной военной организации, в смысле определенной системы бросания своих сил, «учраспредов», мобилизации и т. д. и беспощадного уничтожения противника, когда это нужно и когда это вызывается обстоятельствами».
Не менее показательна и быстрая мутация многих политиков и идеологов на закате коммунизма, особенно в России (но также и в других странах СНГ, в т. ч. и у нас в Украине). Они либо совершили прыжок от ортодоксального марксизма сталинского образца к национал-шовинизму откровенно фашистского толка, либо пытаются их синтезировать (коммунофашизм). Такой «синтез» особенно очевиден, если сравнивать экономические программы неокоммунистов и национал-шовинистов: их «государственнические» подходы практически идентичны. Не стоит думать, что базовые, принципиальные установки и убеждения указанных деятелей на самом деле радикально изменились: «матрица» была одна, сменился только «знак».
Несомненны «генетические связи» тоталитарного идейного комплекса со многими воззрениями докапиталистического общества. Прежде всего, это деление людей по их происхождению (по «крови и почве», «анкетный» принцип). И в традиционном обществе преобладали представления о приоритете интересов коллектива (общины, корпорации, государства в лице государя) над интересами личности. Но есть и качественные различия. Прежде всего, господствовавшие в добуржуазные времена религиозные мировоззрения вполне соответствовали общему уровню развития культуры и производительных сил. И главное — никогда не ставилось под сомнение естественно присущее человеку стремление удовлетворять собственные интересы, искать свою выгоду, жить для себя и своей семьи. Бескорыстие, альтруизм
приветствовались практически всеми мировыми религиями, но вовсе не считались обязательными. Всегда признавалась обязанность власти соблюдать «изначальные» (по сути — доправовые) неписайые законы, обычаи и нормы, следовательно, не исключалась ее ответственность за их нарушение. Претензий же на тотальную монополию государства не было даже при абсолютизме.
В основу либеральной идеологии было заложено представление об изначально неизменной природе человека и, соответственно, о неотъемлемых, присущих каждому человеку с его рождения правах, неотчуждаемых в пользу государства или любой другой общности, если только сам этот человек не нарушает такие же права других людей. Именно эти общие принципы, провозглашенные просветителями, сделали реальностью общество, основанное на свободном труде и свободном обмене его продуктов, в т. ч. управленческих и административных услуг, — общество представительской демократии и рыночной экономики. То есть из двух исторических тенденций — корпоративизма и житейского индивидуализма — получила наибольшее развитие вторая; индивидуализм был возведен в критерий общества.
Но когда каждый человек предоставлен в первую очередь самому себе, далеко не все находят должное применение своей свободе («бегство от свободы»). В плане социальной защищенности новое «либеральное» общество оказалось для многих людей (особенно маргиналов) шагом назад. Стала звучать критика, поставившая принцип равенства (всеобщей социальной защищенности) выше свободы. Для того же, чтобы обеспечить равенство, нужно ограничить свободу отдельного человека, не желающего быть, «как все». Значит, необходимо государство, контролирующее все сферы жизни общества. Так возникает тоталитарная идеология, представляющая альтернативную программу общественного развития.
Понятно, что равенство, декларируемое сторонниками тоталитарной идеологии, на деле — отнюдь не всеобщее. С одной стороны, есть госаппарат, пастыри, монопольные выразители «великой идеи», обеспечивающие соблюдение равенства. С другой — обязательно попадаются «паршивые овцы», не желающие быть, как все. Этих последних следует отправлять на тяжелые работы (так предусмотрено еще у Томаса Мора в его «Утопии»). Наконец, есть «чужие», не из данного «города Солнца», т. е. иноземцы, не приемлющие «чуткого руководства» пастырей. Таких тоже — на тяжелые работы.
Очевидно, что по сути тоталитарная идеология — это трансформированные общинно-корпоративные воззрения феодальной эпохи. Но с одним принципиальным отличием: с требованием равенства внутри всего общества. Ясно, что по «логике» тоталитаризма против чужаков и «паршивых овец» можно и нужно широко применять насилие. Но что делать с большинством граждан новой «Утопии»? Ведь человеческой природе свойственен индивидуализм и стремление к личной свободе, а постоянно применять насилие ко всем невозможно. Значит, нужно изменить природу человека так, чтобы он полностью отождествлял интересы общества (фактически Государства) со своими личными интересами, «становился на горло собственной песне». То есть необходимо создать «нового человека». (В этом и состоит коренное отличие либеральной идеологии от тоталитарной: просветители, начиная от
софистов, настаивали на неизменности человеческой природы, основную роль просвещения видели не в том, что люди перестанут стремиться к личной выгоде, а напротив, в том, что они научатся определять, в чем именно состоит эта выгода и как наилучшим образом ее обеспечить.)
«Великая идея» иррациональна и часто мистична, глубоко противоречит действительности, поэтому для нее смертельно опасны плюрализм, любая критика, конкуренция с другими идеями и в особенности — объективная информация о положении дел в обществе и в мире. Известно, что тайна, исключительное владение и контроль над информацией — естественная стихия и необходимое условие существования любой бюрократии. Это условие тоталитаризм соблюдает с максимально возможной тщательностью: устанавливаются режим строжайшей секретности, жесточайшая госмонополия на информацию и цензура. Напротив, широко развита дезинформационная стратегия, в т. ч. преувеличение любых достижений. Публично сообщается лишь то, что способствует закреплению в массовом сознании постулатов «великой идеи». Мощный пропагандистский аппарат (агитпроп) выполняет задачу мифологизации этого сознания, программирования мыслей и поведения людей. «Великая идея» превращается в квазирелигию, нуждающуюся в своей церкви.
Монопольная партия, помимо основной задачи (поддержание согласия «в верхах»), выполняет совместно с организациями-сателлитами, профсоюзами, молодежными, корпоративными и парамилитарными структурами функцию «приводного ремня» от элит — к «низам». Мощнейший карательный аппарат активно участвует в поддержании информационной диктатуры. борясь с инакомыслием путем физического уничтожения или изоляции его носителей. Однако репрессии как превентивное средство систематически обрушиваются и на вполне лояльных к режиму людей. Это создает стойкую атмосферу страха и всеобщей подозрительности. Страх должен так глубоко, парализующе влиять на психику, на подсознание, чтобы человек рефлекторно отталкивал бы даже мысли о противоречиях окружающей жизни.
Информационная диктатура открывает колоссальные возможности для манипулирования сознанием. Заглушаются интересы людей, обычно побуждающие их к борьбе за социальные и профессиональные требования, чувство солидарности. В сочетании с деятельностью карательных органов это позволяет практически сводить на нет любые попытки проявления протеста граждан против тоталитарных порядков. Создаются самые благоприятные условия для эксплуатации государством части трудящихся методами внеэкономического принуждения. Реставрируются отношения рабства (труд заключенных) и крепостничества (инфеодализация беспаспортных колхозников в СССР, остарбайтеры в нацистской Германии и т. д.).
Возврат к Старому порядку происходит также в области морали и права. Равенство граждан перед законом на практике отрицается, все население делится на несколько сословно-правовых категорий (в СССР при Сталине — номенклатура, горожане, колхозники, зэки). В целом тоталитаризм и следует считать особой, регрессивной стадиальной флуктуацией, когда происходит реставрация исторически отживших социальных порядков на новой экономико-производственной и технологической основе. Устойчивость же
режима обеспечивается за счет целенаправленной деформации личности, извращения человеческой природы. Недаром абсолютно все тоталитарные режимы в той или иной форме выдвигают цель «создания нового человека».
Любой госаппарат (даже в стране с самыми демократическими традициями) стремится максимально расширить свои функции и полномочия, увеличить контроль над общественными делами, сокращать гражданский контроль над собой. Любое государство выступает (хотя бы отчасти) в роли самостоятельного эксплуататора, т. е. содержит в себе тоталитарные потенции. Но для их реализации необходима прежде всего вера значительной части граждан в необходимость и благодетельность всеобщего государственного контроля за жизнью общества, т. е. «великая идея». Эта идея в любом ее варианте не может быть ни пролетарской, ни крестьянской, ни буржуазной, так как она по сути не выражает интересов ни одного из массовых слоев общества. Но «великие идеи» легко усваиваются и поддерживаются маргиналами.
Чем выше уровень маргинализации общества, тем вероятнее его скатывание к тоталитаризму.
Для представителей маргинальных групп особенно характерны культурная неукорененность и связанное с этим острое чувство социальных неполноценности и отчуждения, гремучая смесь забитости и агрессивности, болезненно-извращенное («обиженное») восприятие окружающего мира, вера в чудеса. «Великая идея» манит маргиналов легкостью социально-психологической адаптации к реальности: все люди делятся на «своих» и «чужих»; в твоих бедах виновны только враги (буржуи, империалисты, коммунисты, масоны, евреи, неверные и т. п.), сам же ты достоин светлого настоящего и будущего уже одной своей «анкетой» (как пролетарий, ариец, истинный мусульманин и т. д.); необходимо лишь уничтожить врагов («до основания»!), вверить заботы о себе «родным» партии и государству с их патерналистским участием, которые автоматически обеспечат тебе счастливую жизнь, снимут с тебя груз социальной, правовой, моральной ответственности в обмен на полную лояльность.
На деле, однако, тоталитарный режим не выполняет своих обязательств даже перед всеми теми, кто непосредственно и активно способствовал его утверждению. Движения и партии-знаменосцы «великой идеи» после прихода к власти переживают, как правило, период радикальной трансформации, очищаются от лиц, слишком серьезно поверивших в животворную силу «великих идей» (борьба с реальными, а затем мифическими антипартийными оппозициями в СССР, достигшая пика в 1937 г.; «ночь длинных ножей» в гитлеровской Германии; погром хунвейбинов в маоистском Китае и т. п.).
На протяжении всего XIX в. идеи либерализма успешно входили в жизнь все новых народов, везде способствуя их экономическому и социальному прогрессу. Разумеется, во всех этих странах было немало маргиналов и вообще людей недовольных. Но число их сокращалось, ибо в рамках существующего строя достаточно успешно решались коренные общественные проблемы. На рубеже XIX и XX в. начался постепенный рост уровня жизни в массовых слоях, в т. ч. в среде рабочего класса.
Однако в молодых индустриальных обществах зрели и предпосылки тоталитаризма. Усиление роли государства, ставшего одним из крупнейших
предпринимателей, вело к распространению этатистских идей. Господство фабричного производства, превращавшего работника в придаток машины, обусловливало технократические представления о том, что все общество должно быть организовано как одна единая гигантская фабрика с людьми- винтиками. Наряду с идеологиями, основанными на принципах рационализма и гуманизма, возникали идейные системы, связанные прежде всего с именами К. Маркса и Ф. Ницше. Разумеется, марксизм, как и ницшеанство, — это еще не «великие идеи» в готовом виде. Но декларируемый ими отказ от «абстрактного» гуманизма, пренебрежение к традиционным ценностям готовили общественное мнение к восприятию тоталитарных проектов.
Наконец, «технологическую» возможность для реализации этих проектов создали материальные достижения индустриализма — от средств массовой коммуникации до средств массового уничтожения людей. Именно их концентрация в руках государства позволила ему образовать невиданную в истории систему мощнейшего воздействия на человека и его психику.
Было ли появление тоталитарных режимов в XX в. неизбежным? Конкретные социально-политические предпосылки возникновения таких режимов разнообразны. Это неукорененность и непоследовательность демократии, атомизация общества в результате быстрого разрушения доиндустри- альных социальных структур и институтов, неспособность правящих элит решать проблемы модернизации с помощью механизмов права и свободного рынка, традиции сакрализации власти, великодержавности и др. В каждом случае роль и место этих факторов, их сочетания различны. Но их успешное (системное) использование тоталитарными силами возможно только в чрезвычайных обстоятельствах, близких к национальной катастрофе. Таковыми стали в начале века Первая мировая война, а затем жестокий мировой экономический кризис конца 20-х годов, которые наглядно показали несовершенство существовавших порядков. Именно страны, наиболее сильно затронутые историческими катаклизмами, оказались в конце концов во власти тоталитаристов.
Первое, что бросается в глаза при изучении причин первой мировой войны, — их глубокая иррациональность. Во имя чего, собственно, воевали? Историки сходятся на том, что прежде всего — за захват новых колоний, «передел мира». Но зачем нужны были колонии? Экономически они уже к тому времени превращались в тяжелое бремя для метрополий. Объяснить ту «колониальную паранойю» можно только соображениями национального престижа, политической модой.
Кстати, о колониальных империях. Это очень важный исторический момент. В начале XX в. в качестве единого государственного организма выступали не собственно Великобритания, Франция или Германия, а соответствующие империи, скажем, Франция плюс подвластные ей африканцы, вьетнамцы и т. д. Была ли Французская империя как единое целое современным капиталистическим обществом? Нет, ибо на большей части ее территории (и среди большей части населения) преобладали еще докапиталистические отношения, французские подданные делились на несколько неравноправных сословий, большая часть которых была лишена каких-либо политических прав и т. д.
Собственно, система апартеида в ЮАР, мало чем отличавшаяся по сути от других вариантов тоталитаризма, была лишь осколком, повсеместно распространенной в эпоху колониализма социально-политической системы. Причем колонизаторы (среди которых встречались ведь и такие гуманисты, как Д. Ливингстон) не только не хотели, но и не могли вводить в своих туземных колониях демократию: местные жители были к ней действительно не готовы, что служило нагляднейшим опровержением универсальности тезисов о том, что все люди по природе равны и что все народы имеют право на самоопределение. Так что одной из важнейших причин социальных катастроф нашего столетия послужило именно культурное разделение человечества, резкая активизация контактов между чересчур разными (в первую очередь, с эволюционной точки зрения) обществами. Общаясь с людоедами, сам неминуемо у них многое перенимаешь (победители ведь всегда многое перенимали у побежденных). Сотни тысяч людей Запада, в том числе представителей социальной элиты — политиков, ученых, писателей (вспомним Р. Киплинга или Дж. Лондона) — многие годы провели в обществах Старого порядка с совсем иной ментальностью и не могли ею в той или иной мере не проникнуться *.
Колониализм во многом обусловил бурный рост шовинистических, расистских, ультранационалистических настроений в Европе в конце XIX — начале XX в. Принцип «сильному все дозволено», который применялся европейскими государствами по отношению к народам Азии и Африки, в конце концов вернулся в саму Европу, распространился на ближайших соседей по континенту, да и на собственное общество. Можно сказать, что утверждение тоталитаризма было в огромной степени следствием колониализма и империализма (в политологическом, а не в ленинском значении этого слова), платой за попытки начать установление единства человечества («глобализацию мира») силовыми методами. Опасность тоталитаризма сохраняется, пока эти методы не будут исключены из международной политики, пока человечество разделено на «богатый Север» и «бедный Юг».
Исторический опыт доказывает, что крах любой тоталитарной системы неизбежен — как по причине воздействия извне, так и под влиянием внутренних факторов. Тоталитарные порядки в Германии и Японии были ликвидированы в результате разгрома этих стран во второй мировой войне и последующей их оккупации. В других случаях тоталитарные режимы терпели крах под напором массового движения в комбинации с действиями «изменившей» этому режиму части правящей элиты, которая осознавала внутреннее его разложение, неспособность конкуренции с постиндустриальным миром.
Иногда (например, по Вьетнаме) номенклатура сама может пойти на преобразование тоталитарного режима в авторитарный, даже при отсутствии мощного давления «снизу». До некоторой степени именно так в СССР возникло очень сложное и противоречивое явление хрущевской «оттепели» («десталинизация» не помешала властям потопить в крови
1Рассоха И. Н. Эпидемия насилия XX столетия как следствие глобального кризиса общения // Влада і насильство : Збірка наукових статей. — X., 1997. — С. 84—90.
восстания заключенных в ГУЛАГе, а позднее — мирные выступления рабочих в Новочеркасске).
Но практически всегда в крушении «устоявшихся» (т. е. переживших стадию стабилизации) тоталитарных режимов огромную, фактически решающую роль играл международный фактор — воздействие западных демократий — воздействие прямое, силовое и еще больше — косвенное, своим примером. Не вызывает сомнений, что крах партии-государства — КПСС — также был вызван в огромной степени «импактом» Запада — поражением в холодной войне, прежде всего технологическим. Неэффективность советской плановой экономики, вытекавшая отсюда неудовлетворительность качества жизни в СССР стали очевидными только на фоне постиндустриальных достижений западных демократий. Вообще, пример извне осознается всеми тоталитарными режимами как главная опасность. Скорее отсюда (а не из «великой идеи» как таковой) вытекают их агрессивность и мессианство, порой трагикомическое («идеи чучхе»), политика «осажденной крепости», «военного лагеря».
Возможно и неизбежно ли вообще свержение тоталитарного режима без решающего воздействия извне? История XX в. не зафиксировала ни одного случая ликвидации такого режима под воздействием только лишь внутренних факторов. Вряд ли такое произойдет и в будущем. Так что ответ может быть только гипотетическим. Но проблема крайне интересна с общефилософской точки зрения. Авторы знаменитых романов-антиутопий, давшие анализ тоталитаризма в системе литературных образов, — Дж. Хаксли («Прекрасный новый мир»), Е. Замятин («Мы») и особенно Дж. Оруэлл («1984») — предлагают в целом отрицательный ответ: из тоталитаризма общество не способно выбираться самостоятельно, он может существовать неограниченно долго, становясь все более бесчеловечным и необратимо деформируя саму людскую природу, в т. ч. путем прямого изменения ее биологических характеристик. Так что будущее человечества в случае установления на Земле всемирной тоталитарной диктатуры рисовалось этими и другими мыслителями мрачными красками.
На наш взгляд, даже при такой диктатуре ситуация оставалась бы небезнадежной.
Во-первых, неустранимы противоречия и самая острая борьба между различными группами правящей бюрократии — «территориальными» и «отраслевыми», «идеологами» и «хозяйственниками» и т. п. В ходе этой конфронтации возможен вариант апелляции к «низам» и, соответственно, последующей «детоталитаризации» режима. Дополнительные противоречия в стан бюрократии вносит то обстоятельство, что определенной ее части (хотя и не очень большой) приходится выполнять действительно общеполезные функции (например, в области экологии).
Во-вторых, в условиях тоталитарного контроля за информацией роль мощного идейного оружия против правящей верхушки может сыграть сама «великая идея», если можно доказать, что ее «извратили». А свобода толкования «великой идеи» неизбежно приводит к возможности ее преодоления.
В-третьих, человеческая личность способна самовосстанавливаться, и вообще человеческую природу не так легко извратить, а инстинкт самосохранения — подавить.
Однако очевидно, что все эти варианты не являются обязательными. Здесь мы выходим на наиболее фундаментальную философскую проблему — возможных путей эволюции Разума. Хотя нам бесспорно известны сейчас только «человеческие» варианты развития цивилизаций разумных существ — очевидно, что в космический век этот вопрос представляет не просто академический интерес. Поэтому, делая прогноз о том, с какими вариантами Разума мы можем встретиться, имеет смысл принимать во внимание те альтернативы развития нашей цивилизации, которые не реализовались, но могли бы или могут реализоваться. В связи с этим следует обратить внимание на две фундаментальные возможности: а) на Земле могла (и все еще может) установиться всепланетная тоталитарная диктатура; б) эта диктатура могла бы оказаться устойчивой (необратимой), если бы следствием ее стало такое необратимое изменение биологической природы мыслящих существ (например, путем генной инженерии), которое сделало бы основную массу их несамодостаточными, неприспособленными к существованию в условиях личной свободы, свободы выбора и не стремящимися к ним.
Вообще, дилемма «личность—общество» изначально присуща историческому развитию человечества (и очень вероятно, любой форме Разума), поскольку носителем Разума является личность, но сформироваться и функционировать как носитель Разума она может лишь в общении с другими такими же личностями. Именно поэтому тоталитаризм в любом его проявлении — это проблема изначально международная. И не только потому, что тоталитарные режимы по самой своей природе агрессивны. Современная цивилизация имеет опасную тенденцию обеспечивать все большее признание приоритета интересов личности перед интересами общества (нации, класса, «всего трудового коллектива» и т. д.), олицетворяемого Государством, и отрицание того, что ограничением для свободы каждого человека может быть только лишь свобода других людей. Но нам, бывшим «простым советским людям», особенно легко представить себе, что в истории человечества мог (и даже еще может) быть сделан выбор не в пользу Личности, а в пользу Общества — «муравейника».
Из вышеизложенного можно сделать ряд общих выводов:
1. Проблема тоталитаризма — это, по сути, глобальная проблема. Любой тоталитарный режим, даже в небольшой и далекой стране, в наш атомный век представляет собой серьезную угрозу всему человечеству.
2. Поэтому на смену принципу невмешательства во внутренние дела других государств должны придти — применительно ко всем странам мира без исключения — принципы приоритета прав человека и законности международного вмешательства в случаях массовых и систематических нарушений этих прав.
3. Устранение угрозы тоталитаризма — это в значительной мере проблема ликвидации огромного разрыва в уровнях социально-экономического развития в мире, предоставления отсталым странам и регионам возможностей подтягивания до уровня передовых, предупреждения войн, экологических катастроф. В этих целях необходимо максимальное объединение усилий всего человечества.
4. Международное сообщество должно официально признать опасность для дела мира распространения любых тоталитарных доктрин, т. е. доктрин, отрицающих самоценность личности, объявляющих приоритет любых общественных групп, которые выделяются по «анкетным» признакам (принадлежность к нации, расе, классу, религии и т. д.), отвергающих политический плюрализм, нетерпимых к инакомыслию.
5. Если всякое государство несет зло, то Абсолютное Государство порождает абсолютное зло. Поэтому необходимо сводить государственный патернализм к допустимому минимуму. Государственное регулирование, столь необходимое для модернизации, не должно вести наше посттоталитарное общество к новым формам его огосударствления. Жесткий контроль за государственным аппаратом может обеспечить только гражданское общество. Его формирование — основная гарантия от тоталитарного перерождения.
Самый главный вывод: путь к тоталитаризму и пути к свободе заложены в самой нашей природе. То, куда мы идем, есть результат прежде всего нашего личного нравственного выбора.
Еще по теме Тоталитаризм как пример негативной стадиальной флуктуации:
- ВОССТАНОВЛЕНИЕ В СССР РАЗРУШЕННОГО ХОЗЯЙСТВА. СТАЛИНСКИЙ ТОТАЛИТАРИЗМ В 1945-1953 ГГ.
- 57. Назначение и основные направления деятельности ЕЭС и других финансовых и экономических организаций. Назовите примеры участия России в процессах европейской интеграции, раскройте сложившиеся тенденции экономического сотрудничества России со странами СНГ, приведите конкретные примеры.
- 21) Причины кризиса советского государства во второй половине 70-х - первой половине 80-х гг. 20 века. В чем проявилось нарастание негативных тенденций в социально-экономическом развитии страны? Почему этот процесс не удалось остановить?
- Глава 11 ПРАВИЛА ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ. ПРИМЕР АФИНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
- 25) Содержание понятия «новое мышление». Как новый политический курс советского руководства повлиял на систему международных отношений? Как «новое политическое мышление» отразилось на внешней политике СССР?
- РОЛЬ ПОРТРЕТНОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ В СОЗДАНИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗА У СВЕТОНИЯ (НА ПРИМЕРЕ АНАЛИЗА "ЖИЗНИ ХП ЦЕЗАРЕЙ1)
- 54. Всемирные и региональные правительственные организации. Перечислите их, назовите функции, которые на них возложены, приведите примеры деятельности по сохранению мира на рубеже XX-XXI вв.
- 9) Процессы, характеризующие изменения в современном международном экономическом пространстве. Приведите примеры интеграционных процессов в мире.
- 2) Принципы научного познания исторического процесса. Раскройте содержание основных из них. Проиллюстрируйте на конкретном примере применение принципа историзма.
- 55. Всемирные и региональные неправительственные организации. Назовите их, укажите их предназначение, покажите на конкретных примерах их роль в урегулировании и предотвращении межгосударственных конфликтов и сохранении мира на рубеже XX-XXI вв.
- 3) Методы научного познания исторического процесса. Раскройте содержание основных из них. Проиллюстрируйте на конкретном примере применение проблемно-хронологического метода.
- История как наука
- История как наука
- 30) Чем, на Ваш взгляд, объяснялась эскалация национализма и сепаратизма в союзных и автономных республиках в конце 80-х годов. Почему руководство СССР не смогло найти эффективного ответа на вызовы сепаратизма? Приведите примеры, аргументируйте свой ответ.
- В.Г.АРДЗИНБА как учёный