<<
>>

Цивилизационный статус глобализации

Переход к III тысячелетию мировой истории ознаменовался превраще­нием глобализации в детерминанту цивилизационных процессов XXI века, их типологическую характерологию. В полной мере развернувшись во вто­рой половине XX века в ходе компьютерной революции, развития электро­ники и начала информатизации техносферы планеты, глобализация превра­тилась в универсальный феномен новейшей цивилизации.

Она затрагивает важные аспекты не только технологий, производства, экономики, коммуни­каций, политических стратегий мирового развития, культуры, но и измере­ние самого человека в его образе жизни и антропологической перспективе.

В определенном смысле с современной глобализацией можно связывать новый этап сапиентации человека. Ведь в эпицентре глобализации оказа­лось формирование спутниковой связи и Интернета, мировых информаци­онных и социокультурних потоков, что позволило подключить человечес­кий интеллект ко всему объему знаний, выработанных человечеством, про­ложить дорогу мышлению на кооперативной, планетарно-компьютерной основе, создать своего рода «мозг планеты». Перед человечеством открылись универсум мировой информации и возможность выхода в виртуальные ми­ры, на широты потенциирования всего многообразия экзистенции. Сбылась метафора мудрого Лао-Цзы, говорившего о том, что бороздить Вселенную можно не выходя со своего дома.

Цивилизационная многоаспектность глобализации создает определен­ные трудности ее исследования и оценки. В том, что в данное время выража­ется термином «глобализация», сплелись и подытожились глобализацион­ные процессы разной исторической природы и временной определенности, относящиеся к разным сферам протекания. Глобализация имеет длинную предисторию, заданную самим ходом всемирной истории.

Разворачивание истории как всемирного процесса уже выступает фак­тической глобализацией в сферах разностороннего взаимодействия народов, стран и локальных цивилизаций.

История самоосуществляется в направле-

нии связей ее подсистем. Известно, что если в палеолите эти связи осущест­влялись в радиусе 800 км, в эпоху раннеклассовых обществ не выходили за пределы 8000 км, то к началу христианской эры историческое взаимодейст­вие народов охватывает уже межконтинентальные связи в пределах Старого Света, включая Европу, Азию и Африку, а с XVI в. простирается в масштабе всего Земного шара, открывая тем самым этап планетарной истории. Возни­кают мировой рынок и международная сеть культурного обмена. С начала 1960-х годов можно уже утверждать о возникновении космического масшта­ба человеческой истории. Развитию всемирной истории отвечает и форми­рование мировой политики, мировых стратегий международных отноше­ний. Начиная с Вестфальского мира 1648 года, возникают претензии на пра­вовое мироустройство. А в данное время происходит политическая институ­ционализация глобализации мировых процессов.

С XX века начинается другой тип глобализации, обозначенный развити­ем ноосферы, раскрытием информационных основ коэволюции человека и планетарных феноменов жизни. Развитие природы подвело к необходимос­ти вмешательства разума в геохимию и биосферу планеты, использованию культурной энергии агротехнологии и искусственного отбора как альтерна­тивы возрастающей энтропии, противодействию рассеянию полезных при­знаков в эволюции биологических видов. Эта необходимость начинала реа­лизовываться по мере распознания генетической информации, общей для всего живого, и ее- взаимодействия с социокультурной информацией. Ви­тальный аспект человеческой деятельности и ее интеллектуальных стратегий приобрел общепланетарный масштаб, что и позволило говорить о формиро­вании ноосферы как особого типа глобализации в сфере «мудрости жизни».

Начиная с 60-х годов XX века, возникает глобализация предметного по­ля современной цивилизации, которая, собственно, и знаменовала интенси­фикацию интегративных процессов на переломе тысячелетий. Здесь уже на первый план выступило не просто масштабное расширение человеческой деятельности (которое было и раньше), а универсальная структуризация ее механизмов и результатов.

Это выразилось в образовании общих для всего человечества структур научных технологий, появлении универсального пространства электронных коммуникаций, общемировой компьютерной сети (Интернета), развертыва­нии конфигураций мирообусловленности хозяйственной деятельности и ее планетарных геоэкономических структур и, соответственно, институциона­лизации международных финансовых потоков вплоть до создания глобальной финансовой инфраструктуры, управляемой транснациональными корпора­циями, стериотипизации ряда аспектов быта и моды, агрессии космополи­тических нормативов массовой культуры. Иначе говоря, интенсифицирова­лось формирование общечеловеческой надстройки над всем многообразием исторической деятельности за счет глобализации ее технологических, хозяй­ственных и информационных структур.

Такая глобализация, характеризующаяся планетарными структурами сверхцивилизации, опирается на ресурсы всемирной истории и ноосферной эволюции (которые имеют глобальный масштаб), но детерминируется глав­ным образом результатами и ходом научно-технической революции. А эта

революция порождена внутренними, имманентными свойствами Западной цивилизации с ее императивом технической рациональности, фаустовским духом, стремлением к преобразованию мира, господству над сущим, проме­теевской дерзостью преодоления границ, установкой на инновационную ак­тивность, «соперничеством с Богом» в построении искусственного Космоса. В результате глобализация приобретает западноцентристскую конфигурацию.

Глобализация тем самым проявляет ценностные ограничения, так как парадигматизирует лишь часть ценностного потенциала цивилизационного процесса. Она ориентирована на все предметное поле этого процесса, вклю­чая цивилизации Востока, но реализует лишь возможности хозяйственной однородности мировой экономики, общечеловеческого статуса технологий электронного производства и планетарных коммуникаций.

При этом остается воспроизведенной (иногда даже в расширенном варианте) принципиальная культурная дифференциация региональных и национальных культур.

И дело здесь не только в действии принципа необхо­димого информационного разнообразия (Р. Эшби) или анархическом тра­диционализме. Глобализация как формирование универсальных, общечело­веческих структур актуализирует также историческую деятельность, связанную со специфицирующими структурами или архетипами отдельных цивилиза­ций и национальных культур.

Особенность современного цивилизационного процесса именно и сос­тоит в том, что он противостоит тем тенденциям нивелирования националь­ных расхождений, которые были характерны для индустриального общест­ва, направленного на унификацию и стандартизацию производства. В рам­ках индустриальной эпохи такая направленность была необходима, так как она обеспечивала интеграционные возможности социоэкономичного разви­тия на моноцентрической основе.

Но современная глобализация опирается на компьютерные сети своего обеспечения. А эти сети за счет своего быстродействия позволяют осуществ­лять интеграцию на полицентрической основе. Полицентризм принятия ре­шений и, соответственно, автономность подсистем не являются препятстви­ем для компьютерной техники в реализации согласованного, кооперативно­го действия всех составляющих интегративной системы, возможностей ее функционирования как единого целого.

Конечно, одной возможности интеграционного действия на полицент­рической основе недостаточно. Необходимы еще определенные социополи­тические условия. Но они уже относятся не к процедуре глобализации, а к ее политической институционализации, связанной со стратегией западных стран по преобразованию этой глобализации в вестернизацию, агрессивную относительно национальных, культурных и государственных отличий на ме­ждународной арене.

Политическая стратегия вестернизации имеет, однако, ограничение: она сталкивается с не менее глобальной децентрализацией историко-культур­ных регионов мировой истории. Так, даже при наличии геофизических ана­логий, одинаковости товарно-денежного обмена и электронных средств ин­формации социокультурные особенности таких регионов, как дельта Ме­конга, фиорды Норвегии, Тибет и Швейцария, Цейлон и Исландия, на­

столько разительны, что создается впечатление разных миров.

Черты миро- специфичности присущи и таким зонам, как Дальний Восток, Мусульман­ский регион, Североатлантическое сообщество, Африка, Южная Америка, постсоветская Евразия. Культурно-региональные отличия на уровне субми­ров проявляют Россия и Индия, Китай и Европа.

При всем возможном пересечении культур этих сообществ, мировых ре­гионов и стран расхождения между ними имеют нередко архетипическую природу. Для Дальнего Востока приоритетными являются коллективизм, патернализм (государство или фирма — аналог семьи), ценность ритуала, верховенство долга среди сакральных ценностей, при том, что любовь ак­центируется лишь как верность старшим, традициям, прошлому. Для Мусуль­манского мира высочайшим принципом выступает закон, установленный в прошлом Аллахом и не требующий человеческой санкции, а ценность жиз­ни дополняется ценностью смерти. Европа, наоборот, соединяет закон с принципом благодати, когда юридические установления могут потребовать личного обращения к Богу, исповедует персонализм, гуманизм, а любовь к ближнему провозглашает высшей заповедью.

Примечательны расхождения архетипов культур Китая и Европейского мира. В Китае знание вторично относительно мудрости, а инновация при­спосабливается к традиции как к главной ценности. Для китайской культу­ры между знанием и бытием не существует кантовской пропасти, так как знание выступает как «недоразвитое действие». В Китае знание вне инстру­ментального использования, вне прагматической ценности лишено содер­жания, в то время как в Европе оно может существовать вне практического контекста, если (как в Греции) знаменует духовность как таковую, характе­ризует личностное достоинство, имеет риторическую ориентацию.

Европейская культура рассматривает абстракцию как путь к истине, в то время как в Китае имеет место недоверие к абстрактным построениям, куль­тивируется ставка на наглядность, очевидность, а не на логическое доказатель­ство, преобладает ставка на афористическое указание, а не на полемику. Вместе с тем китайская цивилизация исповедует важность меры практичес­кой деятельности, ее согласованность с благоговением к естественному, а не искусственному.

Даже внутри европейского мира разные этносы по-разному толкуют ка­залось бы единые христианские ценности. Для итальянцев, например, Ма­донна оказывается земной женщиной; для французов — это предмет этикета рыцарского поклонения; немцы усматривают в образе Богоматери с новорож­денным символ связи прошлого и будущего, нечто вечно-женское; для вос­точных славян Богоматерь выступает как Оранта, женское опосредствова­ние связи человека с Богом.

Таким образом, цивилизационный процесс во всемирно-историческом масштабе не сводится к глобализации. Она не ликвидирует этнической по­лисистемности планеты и фундаментальной дифференциации культур с их ценностной спецификой и архетипами. Человечество было и остается циви­лизационно-этническим архипелагом. Это и создает оппозиционный фон глобализации, более того, вызовет обратную волну относительно радикали­зации программ общепланетной унификации человечества.

Такая обратная волна не менее заметна в современном мире, чем глоба­лизация. Если мировая история в цивилизационном отношении двигалась, образно говоря, с Востока на Запад, а с началом Нового времени движение обернулось с Запада на Восток, то в данное время Североатлантическая кон­фигурация глобализации вызывает серьезное сопротивление со стороны во­сточной архаики и восточной специфики цивилизационной периферии сов­ременного мира.

Цивилизационные сдвиги в современной истории, связанные с глоба­лизацией, сопровождаются альтернативной тягой к тоталитарной архаике. Резко усиливается влияние мусульманского фундаментализма и подобных ему стратегий африканского тоталитаризма. Обратная волна восточно-буд­дийского влияния — увлечение идеологией Дзена, буддийских сект, мисти­кой суфизма и восточных единоборств — создает конкурентную среду сов­ременным западным культурам, а иногда и поражает их соблазном западно­восточного синкретизма.

Иначе говоря, глобальный технологизм современной цивилизации про­воцирует как обратный результат первобытный мифологизм, когда колдун, шаман или знахарь рассматривается как своего рода доисторический техно­лог. И в таком неоязычестве есть тоже свой глобализм. Ведь мифология и язычество используют универсальные структуры взаимоотношения челове­ка с природой в виде медиаторов связи земного и небесного, архетипов бес­сознательного и тотемов. В результате универсальные структуры глобалис- тических моделей будущего сталкиваются в современном мире с универ­сальными мифологическими структурами. Даже внутри цивилизационного процесса, который осуществляется под сигнатурой глобализации, происхо­дит актуализация прошлого.

Обратная волна восточных влияний, феномен актуализации прошлого и неоязычество, стремление снять «груз истории» и возвратиться к универ­сальным формам мифологического единства с бытием ограничивают сферу и зоны эффективности глобализации в цивилизационном процессе. Здесь высвечиваются и болевые моменты этого процесса, его переломы и срывы. Ведь развитие современной цивилизации сопровождается цивилизацион­ным вырождением в значительных регионах планеты, включая Афганистан, Камбоджу, Сомали, Чечню и «зоны смерти» в государствах африканского тоталитаризма 1.

Относительно анализа границ глобализации напрашивается аналогия с результатами мировой стратегии Александра Македонского, который осу­ществил попытку навязать Востоку греческий образ жизни. Эта стратегия отвечала программе Аристотеля универсализировать нормы афинского со­циума. Однако завоевания Александра Македонского, приблизившись к границам ойкумены античной эпохи, натолкнулись на обратную волну культурных влияний Востока с его имперскими принципами, деспотией, мистикой и магическими ритуалами. В результате вместо глобализации об­раза жизни Афин возник эллинизм с его синкретизмом западных и восточ­ных элементов.

Неклесса А. Пакс экономикана или эпилог истории // Новый мир. — 1999. — № 8.

Пределы глобализации намечаются и в современном мире. Однако она ограничивается на карте социокультурных миров планеты уже не только «по горизонтали», так сказать, широтно, но и «по вертикали», в ракурсе мериди­ональной локализации. Глобализация в настоящее время репрезентирует верхний этаж цивилизационных процессов. А эти процессы — многоуровне­вые. При этом этажирование уровней цивилизационного процесса опреде­ляется не по ценностным характеристикам (то есть не по принципу: «что высшее — то есть важнейшее»), а в соответствии с временным показателем (точнее инновационными надстройками над традиционными уровнями).

Верхние этажи цивилизационного процесса характеризуют большие ин­новационные сдвиги от результатов научно-технического прогресса до фор­мационных преобразований социально-экономического типа и политичес­ких трансформаций мирового сообщества. Базовый же уровень (и в этом смысле предпосылки цивилизационного процесса) определяется антропо­логическими характеристиками, то есть модусами человеческого бытия, связанными (по убеждению раннего марксизма периода «Немецкой идеоло­гии» К. Маркса и Ф. Энгельса) с «производством и воспроизведением чело­века». К этому необходимо также добавить стереотипы быта, традиции, менталитет этнических культур и национальных ценностей. Уже К. Маркс различал категории «Geselshaft» (то есть общество) и «Geselwesen» (то есть первичные коллективы типа семьи и рода, землячества, этноса). Последние, в отличие от больших социумов мировой истории, являются сквозными струк­турами всех социальных преобразований верхнего уровня, обеспечивают ин­вариантные, архетипические начала в общечеловеческом массиве инноваций.

Сказанное не отрицает возможности общечеловеческой надстройки над разными способами самоидентификации людей на этническом, местном, семейном уровнях. Ведь не только цивилизационный процесс является мно­гоэтажным. Многоступенчатость обнаруживает и национальное сознание, которое включает и специфическое, и общее в жизни народа. Необходимо только учесть возможности восхождения на более высокие этажи человечес­кой экзистенции.

Многоуровневая система цивилизационного процесса позволяет обна­ружить области, точнее, аспекты, наиболее благоприятные как для развер­тывания глобализации, так и для сохранения базовой специфики культур и этнических ценностей. Более того, этот процесс раскрывает возможность привлечения уникальности конкретных форм регионально-цивилизацион­ного и этнокультурного многообразия мира для усиления мотивации эконо­мической, культурной и любой другой результативности глобализации. Тем самым оказывается возможным ввести комбинированные стандарты преи­муществ и глобализации, и спецификации в составе современной мировой макроцивилизации. Более того, многообразие путей и уровней цивилизации выступает необходимой предпосылкой как национальной идентификации культур и народов, так и глобализации мировой истории в общечеловечес­ком Универсуме.

<< | >>
Источник: ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОГО МИРА В 3-х томах. Том I. ГЛОБАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СОВРЕМЕННОСТИ. Под редакцией академика НАН Украины Ю. Н. ПАХОМОВА и доктора философских наук Ю. В. ПАВЛЕНКО. ПРОЕКТ «НАУКОВА КНИГА» КИЕВ НАУКОВА ДУМКА 2006. 2006

Еще по теме Цивилизационный статус глобализации:

  1. (16) Роль XX столетия в мировой истории. Глобализация общественных процессов.
  2. По своему служебному статусу Татьянины и Мунины примерно равны. Мотив брака, по всей видимости, поземельное соседство.
  3. 2) Формационный и цивилизационный подход изучения истории. Славянофильство, западничество и евразийство.
  4. 5. Принятие христианства как выбор цивилизационного пути развития.
  5. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ ПРИ ПЕТРЕ I. ОСНОВНЫЕ РЕФОРМЫ ПЕТРОВСКОЙ ЭПОХИ И ИХ ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ОРИЕНТАЦИЯ.
  6. КОЧЕВАЯ АЛЬТЕРНАТИВА СОЦИАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ Москва 2002 Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, 2002
  7. ВАРИАНТЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОБЪЯСНЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА. ФОРМАЦИОННЫЙ И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОДЫ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ.
  8. Цивилизационные модели современности и их исторические корни / Ю. Н. Пахомов, С. Б. Крымский, Ю. В. Пав­ленко и др. Под ред. Ю.Н. Пахомова. — Киев: Наук, дум­ка,2002. — 632 с., 2002
  9. Цивилизационное сознание и историческое знание : проблемы вза­имодействия / И.Н. Ионов ; [отв. ред. Л.П. Репина]; Ин-т всеобщ, исто­рии РАН. - М. : Наука,2007. - 499 с., 2007
  10. 58. Россия в начале XXI века. Какова ваша точка зрения на место нынешней России в цивилизационном процессе? По какому пути должна идти Россия сегодня? Каковы ценностные ориентиры развития современной России?
  11. ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОГО МИРА В 3-х томах. ЦИВИЛИЗАЦИИ ВОСТОКА В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ. КНИГА I. МУСУЛЬМАНСКО-АФРАЗИЙСКАЯ И ИНДИЙСКО-ЮЖНОАЗИАТСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Под редакцией академика НАН Украины Ю. Н. ПАХОМОВА и доктора философских наук Ю. В. ПАВЛЕНКО. ПРОЕКТ «НАУКОВА КНИГА» - 2007 КИЕВ НАУКОВА ДУМКА 2008, 2008
  12. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. T. VI: Перспективы становления интегральной цивили­зации. — М.: Институт экономических стратегий,2009. — 576 с., 2009
  13. ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОГО МИРА В 3-х томах. Том I. ГЛОБАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СОВРЕМЕННОСТИ. Под редакцией академика НАН Украины Ю. Н. ПАХОМОВА и доктора философских наук Ю. В. ПАВЛЕНКО. ПРОЕКТ «НАУКОВА КНИГА» КИЕВ НАУКОВА ДУМКА 2006, 2006