<<
>>

Западнохристианская цивилизация Средневековья

Распространенная характеристика Западнохристианского мира Сред­невековья как собственно «феодального» в настоящее время представляется весьма неточной. Ныне сам термин «феодализм» понимается уже не в плане некоей социально-экономической формации (что было типично для со-

ветско-истматовского марксизма), а в виде определенного социально-поли­тического устройства, связанного с иерархией политических суверенитетов, связанных с соответствующей иерархической системой земельных дер­жаний 1.

Феодально-иерархическая структура, раскрывающаяся через иерархию форм личной зависимости и связанной с ней системой условных (посте­пенно становящихся наследственными) земельных владений, действительно где-то с XI в. становится базовой формой общественной организации наи­более развитых стран Запада. До некоторой степени ее перенимает даже католическая церковь. Однако говорить о феодализме в таком его пони­мании до 1000 г. не приходится. Не было такой системы во многих государствах Запада и позднее (Пиренейские и Скандинавские государства, Швейцария, в значительной степени Италия и пр.).

Тем более важно то, что средневековые города-коммуны, даже когда в силу внешних обстоятельств они оказывались инкорпорированными в структуру феодальных владений, по своей сущности не были и не могли быть феодальными. Феодализм строится по принципу вертикальных отно­шений между неравными в социально-правовом отношении субъектами, тогда как основой коммунальных отношений (как ранее — полисных) были горизонтальные связи, между принципиально равными субъектами. Как писал по этому поводу М. Вебер, «средневековый город был прежде всего союзом, конституированным или понимаемым как братство (выдел. М. В.)»2.

Распространенный взгляд на западноевропейскую историю предпо­лагает проведение резкой грани между Средневековьем и Новым временем (традиционно — по линии Возрождения и Реформации, около начала XVI в., или, в советской историографии, по Английской революции 40-х годов XVII в.).

Меньшее значение обычно уделяется периодизации исто­рии самого Западного Средневековья. Между тем не требует доказатель­ства тот, в принципе, самоочевидный факт, что Возрождение и Рефор­мация как эпохи глубоко укоренены в предыдущих веках и являются, в конечном счете, итогом общего подъема Запада, начавшегося в XI в. и, несмотря на кризис и спад XIV в., продолжавшегося с нарастающей силой до XX в.

Такое понимание вполне отчетливо проступает уже в: Гуревич А. Я. Феода­лизм // Филос. энц. слов. — М., 1983 — С. 720—722, и четко сформулировано в: Василь­ев Л. С. Проблемы генезиса китайского государства. — М., 1983. — 326 с.; Васильев Л. С. История Востока. В 2-х томах. — М., 1993. — Т. 1. — 495 с.; Илюшечкин В. П. Сослов­но-классовое общество в истории Китая. — М., 1986. — 395 с.; Илюшечкин В. П. О происхождении и эволюции понятия «феодализм» // НАА, 1987, № 6. — С. 72—85; Илю­шечкин В. П. Эксплуатация и собственность в сословно-классовых обществах. (Опыт системно-структурного исследования). — М., 1990. — 436 с.; Дьяконов И. М. Пути истории. — М., 1994. — 384 с.; Павленко Ю. В.Історія світової цивілізації: соціокуль- турний розвиток людства. — К., 1996. — 360 с.

2 Вебер М. Город // Вебер М.Избранное. Обзор общества. — M., 1994. — С. 334.

Собственно Западнохристианская цивилизация как нечто структурно целостное (при скрещении интегрировавших его на различных уровнях структур Римской церкви и провозглашенной империей Каролингской монархии франков) утверждается уже к 800 г. Однако в последующие два столетия, при потомках Карла Великого, эта система ослабевает и распа­дается, приходя в X в. (тем более при опустошительных набегах норманов, венгров и североафриканских мусульман) в состояние почти полной де­струкции. И лишь после этого начинается сперва еле заметный, а затем все более явственный рост. Поэтому во многом прав был О. Шпенглер, датировавший «рождение» западной культурной системы приблизительно 900 г., усматривая ее истоки (еще затеняемые мощными византийскими и мавританскими влияниями) где-то с 500 г.

1

Такой взгляд разделяют и французские медиевисты школы «Анналов». В свое время М. Блок 2высказал поддержанную Л. Февром 3и другими спе­циалистами по истории и культуре Средневековья идею относительно разделения истории средневекового Запада на два феодальных периода с очень различными ведущими тональностями, рубежом между которыми было начало XI в. С этого времени укрепляется новая, собственно фео­дальная аристократия, прочно, по праву наследования, удерживающая свои земли и видевшая в себе не королевских наместников и чиновников, а действительных властителей; аристократия, потомки которой будут играть первые роли (за исключением, разве что Нидерландов и, в некоторой степени, Англии) до Великой французской революции.

С этого же времени начинается и бурный рост средневековых западных городов в контексте так называемой «экономической революции второго феодального периода», заложившей фундамент грядущего хозяйственного взлета Западнохристианского мира. Последний динамично развивается в течение XII—XIII вв. и, пережив кризис XIV в. (страшную эпидемию чумы, унесшую едва ли не треть населения Западной Европы, Столетнюю войну, раскол католической церкви и борьбу между папами и антипапами за власть над ней и пр.), вступает в свою новую фазу, ознаменованную Ренессансом в Италии, а также гуситской предреформацией и собственно Реформацией в Германии, Швейцарии, Нидерландах и других странах, переживших (парал­лельно с ранним итальянским Возрождением) тот сложный социокуль­турный феномен, который с легкой руки Й. Хейзинга 4получил название «Осени средневековья».

Преодолевая апокалиптические настроения 1000 г. (когда всеобщее ожидание «конца света» на несколько лет парализовало трудовую и всякую другую активность), с начала XI в. Западнохристианский мир разворачивает бурную хозяйственную деятельность, связанную, как в свое время показал М. Вебер, с усилением религиозной мотивации производительного труда о 10

1 Шпенглер О. Закат Европы.

Т. I. — М., 1993. — С. 189, 193 и др.

2

Блок М. Феодальное общество // Блок М. Апология истории. — М., 1986. — С. 122. 123.

2 Февр J1.Бои за историю. — М., 1991. — С. 146—158.

3 Хейзинга Й. Осень средневековья. — М., 1988. — 540 с.

Сначала в авангарде этих преобразований шли монастыри, организовы­вавшие на рациональных основаниях свою хозяйственную жизнь. Однако со временем сформированное под их влиянием уважительное отношение к физическому труду, к изобретательству и предпринимательству, внедряется и в сознание светских, преимущественно городских, бюргерских кругов, так что основным носителем этого нового делового мировоззрения становится торгово-ремесленный люд.

Данный процесс, опираясь на базовые идеи М. Вебера и разработки по средневековой экономической жизни М. Блока и других медиевистов, рас­смотрен в исследовании Э. С. Кульпина и В. И. Пантина. Западная церковь, пишут они, исходя из библейских постулатов, прежде всего из того, что Бог, изгнав Адама и Еву из рая, предписал им и их потомкам трудиться, а также из жесткого императива ап. Павла — «кто не работает, да не ест», постепенно поднимала значимость труда как морально-этической ценности. Вначале труд воспринимался в качестве средства, необходимого для под­держания жизни человека, например у Фомы Аквинского. Затем он стал общезначимым и обязательным предписанием, условием обретения божест­венной благодати l.

Формирование новой трудовой этики происходило параллельно с усилением рационалистического отношения к миру, что выразилось, в частности, в расцвете схоластической философии в XII—XIII вв. В целом, как отмечалось, истоки западного рационализма через Боэция восходят к античным временам. Однако в готическом средневековье унаследованный от аристотелевской традиции рационализм впервые сочетается не только с новым почтительным отношением к труду, но и с обращением пытливого исследовательского взгляда к природе как объекту постижения и подчи­нения.

Рассудочный рационализм схоластики в лице предвестников будущего британского эмпиризма Роджера Бэкона (1214—1292 гг.), а еще ранее — Роберта Гроссетеста (1175—1253 гг.) обращается — по сути впервые в исто­рии человеческой культуры — к экспериментальному изучению природы как основе познания.

Ими, почти за четыре столетия до Френсиса Бэкона, автора известного афоризма «Знание — сила», целью наук провозглашается установление власти человека над природой [155][156].

Поэтому, приводя многочисленные данные относительно исполь­зования агротехники, роста ремесленного мастерства, усовершенствования средств коммуникаций и пр., как и рационализации экономической жизни в целом, исследователи приходят к единодушному выводу, что процесс технического развития, набирающий ощутимую силу с эпохи Возрождения и существеннейшим образом (чему особое внимание уделяли, в частности, К. Ясперс[157]и М. Хайдеггер [158]) определяющий характер Новоевропейской

цивилизации, имеет своими истоками именно Средневековье ’, точнее — первые века II тыс.

В этом контексте более конкретно и многопланово может быть понято и рассматривавшееся М. Блоком, Ж. Ле Гоффом и другими медиевистами формирование эффективной сельскохозяйственной системы севернее Альп и Луары, связанное с феноменом «великой распашки». Последняя связывалась в первую очередь с быстрым увеличением численности населения в Западной Европе XI—XIII вв., определявшим колонизацию ранее мало заселенных территорий (от плато Испании до болотисто-лесистых низменностей При­балтики), но также и с другими факторами — возростанием престижного потребления знати, стимулировавшего развитие торговли с соседними циви­лизациями (требовавшей дополнительных средств), накоплением произ­водственно-технических знаний, усовершенствованием орудий труда, уже отмечавшимся утверждением трудовой этики и пр.

Прежде всего новое отношение к труду обусловило возникновение и решение ряда таких важных проблем, как рационализация экономической деятельности; ориентация на хозяйственное освоение новых пространств; увеличение объемов производства орудий труда и улучшения их качества; развитие средств передачи информации, предпосылкой чего был рост гра­мотности населения; свобода труда, поскольку только свободный труд приносит наибольшую пользу обществу; конкуренция, способствующая росту производительности труда; достаточное количество всеобщего экви­валента — денег; наконец, необходимые правовые гарантии свободного труда и эквивалентного обмена [159][160].

При этом преобразования, связанные с трудовым порывом, охватившим Западнохристианский мир, демографическим ростом и «великой распаш­кой», превратившей на большей части католической Европы того времени естественный ландшафт в антропогенный, коснулись всех сфер. Они спо­собствовали утверждению основных ценностей Западной цивилизации: прав личности, свободы, равенства, братства, а также закона (права), эк­вивалента (эквивалентного обмена) и частной собственности, имевших в дальнейшем своим совокупным вектором выход на идею развития. Однако главное достижение XII в. заключалось в резком возвышении значимости трудовой активности и в осознанном введении труда в систему основных ценностей Западнохристианской цивилизации [161].

Такая морально-психологическая атмосфера, все более охватывавшая городские коммуны, благоприятствовала не только развитию товарно­рыночных отношений (в систему которых начинало втягиваться и село) и денежного обращения (потребности которого стимулировали развитие горнорудного дела), но и абстрактного мышления, связанного, в то же время, с практическими потребностями. Конкретика деловой жизни, оцениваемая в

количественных категориях (преимущественно в деньгах-прибыли), ста­новится основой бюргерского сознания.

Экономическое развитие Западной Европы XII—XIII вв. вызвало выра­зительную переоценку социальных ценностей. Если ранее немногочис­ленные и рассеянные ремесленники и торговцы в качестве особого социаль­ного слоя не имели существенного значения, то теперь они консолидиро­вались в городские коммуны с их цехами и гильдиями. Такие самоуп­равляющиеся города добиваются политической самостоятельности — ста­новятся «вольными городами». В некоторых регионах, как, например, в Северной Италии, Прирейнской и Северной (Ганзейский союз) Германии, Нидерландах с Фландрией и пр., они даже становятся на некоторое время ведущей политической силой.

Города с успехом противостоят феодальным сеньйорам, подрывая тем самым не только экономически, но и политически основы феодального строя — в то самое время, когда сверху его начинает пытаться обуздать коро­левская власть. При этом если королевская власть в течение XIII—XV вв. (собственно, со времени французского короля Филиппа II Августа: 1180—1216 гг.) в ряде государств Европы (в особенности в Англии и во Франции, а также в Скандинавии, на Пиренеях и пр.) определяла контуры тех территориально-государственных структур, в рамках которых начинался генезис новоевропейских наций, то в городах складывался новый тип социально-экономических отношений и соответствующая ему менталь­ность, преображавшая базовые установки и идее-образы католицизма. Все это происходило в условиях кризиса и дискредитации латинской церкви, порождавших новые, уже индивидуально-самостоятельные духовные ис­кания: от ересей катаров, альбигойцев и вальденсов, немецкой мистики XIV в. (Мейстер Экхарт и пр.) до Дж. Виклифа и Я. Гуса; М. Фиччино, Пико делла Мирандолы и Н. Маккиавелли южнее Альп и Эразма Роттердамского, М. Лютера и Ж. Кальвина к северу от них.

Новые идеи, как и новые отношения, вызревали прежде всего в образо­ванной бюргерской среде, однако однозначно выводить их из условий становления раннебуржуазных отношений было бы чрезмерным упроще­нием. С таким же успехом можно произвести обратную редукцию. Однако методами научного анализа мы можем установить лишь корреляцию между духовным обновлением Западной Европы в преддверии и во время Возрож­дения и Реформации, с одной стороны, и утверждением новых социаль­но-экономических и политических (первые национальные государства, парламентаризм и абсолютизм и пр.) — с другой.

Базовые основания Новоевропейской цивилизации вызревали именно в средневековых городах. Специфика и уникальность средневекового западного города была раскрыта в специальном исследовании М. Вебера на широком историческом фоне *. Немецкий мыслитель обоснованно про­тивопоставлял его как тип типу восточного города (не знавшего само­управления, полностью подчиненного государственной бюрократии), и

,Вебер М Город // Вебер М. Избранное. Обзор общества. — М., 1994. — С. 309—446.

по многим параметрам сближал с античным городом, с которым он был связан тонким пунктиром исторической преемственности.

М. Вебер показывает, что средневековый западный город был не только центром ремесла и торговли, административно-судебного округа, рели­гиозно-культовой жизни и пр., но также (а может быть, и в первую очередь) союзом свободных и, на уровне его полноправных членов, равных людей, владеющих частной собственностью. Как и в древнегреческом полисе, отношения между его гражданами-собственниками строились по гори­зонтали, как общественно-договорные, с выбором подотчетных коммуне глав местного самоуправления. Человек, таким образом, конституируется как свободный работник-собственник и гражданин своего города-госу­дарства, как полноценный и самодостаточный контрагент экономических, социальных, политических и культурных отношений.

К. Маркс, М. Вебер, Л. Февр, Ф. Бродель и многие другие ученые в це­лом единодушно относят возникновение капитализма как экономической системы к началу XVI в. Однако в это время (при параллельном становлении в ряде стран Европы, в особенности в Испании и Франции, абсолютистских государств и начавшихся Великих географических открытиях, первона­чально прямо не связанных с развитием буржуазных отношений) в социо­культурном плане побеждают вовсе не города сами по себе (в Испании как раз в это время их автономия была подавлена), а сформировавшийся в их среде дух индивидуализма, соединившийся с трудовой этикой, рациона­лизмом и прагматизмом, предприимчивостью и практицизмом, самоувере­нностью и пренебрежением (при преодолении цехового духа корпо­ративности) к интересам других, особенно если они оказываются пред­ставителями иных культурно-религиозных миров.

Поэтому средневековый западный город, как бы далеко он со своими цехами, гильдиями и магистратами, корпоративностью и мелочной регла­ментацией различных сторон жизни не отстоял от реалий настоящего капитализма, может считаться лоном вызревания того феномена, который после исследований В. Зомбарта и, в особенности, выхода знаменитой ра­боты М. Вебера «Протестанская этика и дух капитализма», получил на­звание «духа капитализма». Этот «дух» означал религиозное (наиболее полно выраженное протестантизмом, в особенности — кальвинизмом) отношение к труду как к призванию и высшей обязанности человека перед Богом, мирской аскетизм, рационализм и личную предпринимательскую свободу, предполагая в качестве объективных предпосылок сложившееся и законо­дательно гарантированное право частной собственности.

<< | >>
Источник: ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОГО МИРА В 3-х томах. Том I. ГЛОБАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СОВРЕМЕННОСТИ. Под редакцией академика НАН Украины Ю. Н. ПАХОМОВА и доктора философских наук Ю. В. ПАВЛЕНКО. ПРОЕКТ «НАУКОВА КНИГА» КИЕВ НАУКОВА ДУМКА 2006. 2006

Еще по теме Западнохристианская цивилизация Средневековья:

  1. Ю.А. Волков. ИСТОРИЯ (КУРС 1). ЮНИТА 1. СТАНОВЛЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ. РОССИЯ И СРЕДНЕВЕКОВЫЙ МИР. РОССИЯ В СИСТЕМЕ МИРОУСТРОЙСТВА НОВОГО ВРЕМЕНИ. МОСКВА 2011, 2011
  2. Глава 16 ОТ АНТИЧНОСТИ К СРЕДНЕВЕКОВЬЮ
  3. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее Т. IV: Истоки и вершины восточнославянской цивилизации / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. предисл. Е.Н. Носов. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 520 с., 2008
  4. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Т. V: Цивилизации: прошлое и будущее: Учебник / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; авт. слова к читателю В.М. Филиппов. — М.: Институт эко­номических стратегий,2008. — 576 с., 2008
  5. И.Л.Кызласов СМЕНА МИРОВОЗЗРЕНИЯ В ЮЖНОЙ СИБИРИ В РАННЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ (Идеи единобожия в енисейских надписях)
  6. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Т. I: Теория и история цивилизаций.. / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006— 768 с., 2006
  7. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. Том 2. Будущее цивилизаций и геоцивилизационные измерения / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец; Авт. вступ. ст. А. Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий, 2006, 2006
  8. ОРИЕНТАЦИЯ ДРЕВНИХ КАРТ (С древнейших времен до раннего средневековья)
  9. Приложение 2. А. Скромницкий. Испанско-русский словарь средневековой лексики, извлеченной из испанских хроник Нового Света (Америки) XV, XVI, XVII веков
  10. 7. Социально – экономическое развитие России в 15 – 17 веке. Основные группы населения средневекового общества. Новые явления в экономической жизни 17 века.
  11. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Авт. вступ. ст. А.Д. Некипелов. — М.: Институт экономических стратегий. Т. III: Северное Причерноморье — пространство взаимодействия цивилизаций / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; Науч. ред., авт. предисл. В.И. Гуляев. — М.: Институт экономических стратегий,2008. — 908 с., 2008
  12. 3.1. Условия возникновения первых цивилизаций
  13. Минойская (Критская) цивилизация.
  14. Упадок Индской цивилизации.
  15. 5) Характерные признаки восточной традиционной цивилизации.
  16. 5.2. Цивилизации Древнего Двуречья
  17. Ориентализирующая цивилизация. Тартесс.
  18. (2) Место и роль Руси в мировой истории. Особенности Российской цивилизации.
  19. 8.2. Возникновение первой цивилизации в Европе
  20. Как рождаются цивилизации