<<
>>

Духовная культура

Уже довольно развитым производственной деятельности и соци­альной жизни людей раннепервобытной общины соответствовала их не менее развитая духовная культура. Это сказывалось в их мышле­нии и тесно связанном с ним языке, начатках рациональных знаний и искусства, мифологии и религии.

Отличалось ли качественно мышление дикаря от мышления позд­нейшего человека? Разобраться в этом вопросе не просто, и уче­ные отвечают на него по-разному. В частности, значительное рас­пространение получил взгляд, по которому первобытным людям на­ряду с вполне рациональным, логичным мышлением, основанным на практическом опыте, было свойственно иррациональное «пра- логическое» мышление, связанное с «коллективными представле­ниями» социальной среды. Например, дикарь, разумеется, хорошо

понимал разницу между кровью и охрой, но, так как было принято отождествлять кровь и охру, он, не задумываясь, их отождествлял. Существует и противоположное понимание мышления первобытно­го человека как целиком тождественного современному. По-види- мому, оба взгляда представляют собой крайности. Ведь тогда люди в несравненно большей степени, чем теперь, были подвержены воз­действию внушенных им средой взглядов, не поддающихся опытной проверке. В то же время «индивидуальные» и «коллективные» пред­ставления не были наглухо отгорожены и питали друг друга.

Первобытное мышление было еще недостаточно систематичным, неспособным к широким обобщениям и выработке понятий высо­кого уровня. Это находило отражение в языке, тяготевшем к конк­ретным. единичным, детализированным определениям, которые только начинали классифицироваться. Так, у аборигенов Австралии имелись обозначения для различных пород деревьев и для деревьев вообще, для различных видов рыб или змей и для рыб или змей во­обще. Однако видовых обозначений было мало, они употреблялись нечасто и, что особенно показательно, не шли дальше классифика­ции среднего уровня.

Были собирательные обозначения для деревь­ев, кустарника, травы, но не было для растений; были обозначения для рыб или змей, но не было для животных. Может быть, именно с этим связано то обстоятельство, что лексикон низших охотников, рыболовов и собирателей, когда-то представлявшийся крайне огра­ниченным, при последующем изучении оказался очень обширным (у тех же аборигенов Австралии — свыше 10 тыс. слов, т. е. больше, чем в карманном словаре любого европейского языка). То же отно­сится к грамматике, подчас чрезвычайно сложной за счет детализа­ции отдельных форм. Известны факты, когда число форм одного глагола, включающего в себя местоименный объект, а также субъект, доходит до нескольких сотен. Еще одна особенность наиболее при­митивных языков — неразвитость их синтаксиса. Однако трудно сказать, является ли это показателем низкого культурного уровня. Ведь в устной речи народов даже самых развитых стран в отличие от их письменного языка фразы также обычно очень коротки.

¾ процессе трудовой деятельности накапливались полезные знания, в первую очередь знания об окружающей природной среде. Естественно, что в условиях охотничье-рыболовческо-собиратель- ского хозяйства особенно важно было доскональное знание своей промысловой территории, ее особенностей и богатства. На примере аборигенов Австралии, огнеземельцев, бушменов и т. д. видно, что люди раннепервобытной общины обладали солидным запа­сом сведений в прикладной географии, метеорологии, астрономии,

зоологии, ботанике, минералогии и других областях природоведе­ния. Чтобы поддерживать свое существование, они должны были хо­рошо изучить топографию промысловых угодий, пути передвижения и повадки животных, полезные и вредные свойства растений, осо­бенности различных минералов, видов древесины и других материа­лов для поделок, уметь предугадывать погоду, ориентироваться на местности, определять направление ветра и читать следы. По словам исследователя бушменов В. Элленбергера, охотники великолепно приспосабливались к местности и искусно использовали все осо­бенности рельефа.

Они наперечет знали все тропы, все ущелья и проходы, по которым передвигались стада диких животных, и дер­жали их под неослабным контролем. Об австралийцах их исследова­тели Б. Спенсер и Ф. Гиллен сообщали, что охотник не только раз­личает следы, оставляемые животными и птицами, но и, осматривая нору, может, посмотрев на направление последних следов или по­нюхав землю у входа, сразу сказать, есть там животное или нет. У них же собирательницы знали несколько сотен видов съедобных расте­ний, в том числе ядовитых, требующих специальной тепловой обра­ботки. О том, как совершенно необходимо было знание звездного не­ба, чтобы и ночью находить дорогу, свидетельствует рассказ одного из современных этнологов. Впервые о запуске искусственного спут­ника Земли ему стало известно от бушмена, обратившего внимание на появление новой «звезды».

Эмпирически накапливались зачатки физических и химических знаний. Физическое воздействие на природу началось уже с приме­нения первых орудий, но теперь оно перешло на новый уровень. Освоив составные орудия, человек изобрел рычаг, придумав копье- металку и лук, в 2—3 раза увеличил дальность полета разящего ору­жия, В последнем отношении дальше всех пошли лесные ведды: на­тягивая лук ногами, они бросали стрелу на треть километра, а на расстоянии 35 м навылет пробивали оленя. Племена, пошедшие по пути применения духовой стрелометательной трубки, возместили эту мощность точностью прицела. Химическое воздействие на при­родные продукты, также начавшееся уже в предыдущую эпоху с применения огня, теперь расширилось, например, за счет обра­ботки шкур.

Большое развитие получили такие практические отрасли зна­ния, как медицина, фармакология, токсикология. Человек овладел простейшими приемами залечивания переломов, вывихов и ран, удаления больных зубов и других несложных хирургических опе­раций, лечения простуды, нарывов, ядовитых укусов и т. п. Начиная с мезолита, как свидетельствуют палеоантропологические материалы,

стали известны трепанация черепа и ампутация поврежденных конеч­ностей.

Как показывает сравнительно хорошо изученная народ­ная медицина аборигенов Австралии, люди раннеродовой общины широко применяли как физические (кровопускание, массаж, холод­ные и горячие компрессы, компрессы с использованием речного ила и т. д.), так и лекарственные средства растительного, животного и минерального происхождения. Они умели пользоваться шинами при переломах костей, останавливать кровотечение с помощью па­утины, золы, жира игуаны, высасывать кровь и прижигать ранку при змеином укусе, лечить простуду паровой баней, болезни желудка — касторовым маслом, эвкалиптовой смолой, луковицей орхидеи, кож­ные заболевания — прикладыванием глины, промыванием мочой и пр. При неправильном положении плода у роженицы знахарь мас­сажем придавал ему нужный поворот. Примечательно, что уже на за­ре медицины было осознано значение психотерапии: лечение часто завершалось приказанием встать и приняться за работу. Знание ядо­витых свойств растений и животных широко применялось на охоте и в рыболовстве. Известны были и противоядия.

ко три, у бушменов — четыре, у огнеземельцев — пять обозначений

Кости левой руки кисти жен­щины эпохи мезолита с ампу­тированной фалангой мизинца

В силу особенностей первобытного мышления медленнее раз­вивались знания, требовавшие обобщенных, абстрактных представ­лений. В некоторых обществах аборигенов Австралии имелось толь­численных понятий. Чтобы сказать «пять», австралийцы таких групп го­ворили «три» и «два»; всякое число свыше десяти выражалось словом «много». В большинстве обществ, счет которых известен, в основе счисле­ния лежали числа 5 и 10 — по коли­честву пальцев на одной или обеих руках; эти же числа шире всего пред­ставлены археологически в палеоли­тической графике зарубках, на­сечках, красочных пятнах и линиях. Вообще же, абстрактность численных представлений была относительной; существовали не столько числа во­обще, сколько числа определенных предметов.

Иными словами, каждый раз фигурировали не «два», «три», «пять» и т. д., а две руки или ноги, три луковицы или куска мяса, пять пальцев или копий и т. д. Даже по­

зднее у высших охотников и рыболовов, как, например, индейцев северо-западного побережья Северной Америки или нивхов, в од­ном и то.м же племени отмечались разные числительные для счета разных предметов — людей, животных, лодок, сетей и пр. Подобный счет был тесно связан с непосредственными жизненными потреб­ностями. Существует мнение, что счет был порожден нуждами рас­пределения и что древнейшими арифметическими действиями были не сложение и вычитание, а деление, без которого был бы невозмо­жен раздел добычи.

Измерение расстояния и исчисление времени, по-видимому, на­ходились в еще более зачаточном состоянии, чем счет. О яганах со­общалось, что они вообще не знали мер длины, но это едва ли верно. Большие расстояния обычно приблизительно измерялись количест­вом переходов, меньшие — полетом копья или стрелы, еще мень­шие — чаще всего длиной таких предметов, как локоть, ступня, па­лец, ноготь. Отсюда пережиточно сохранившиеся во многих языках названия древнейших мер длины — русские локоть и пядь, англий­ские фут и дюйм, немецкое эллле и т. п. Время могло исчисляться лишь сравнительно большими отрезками, связанными с положени­ем небесных тел (день, месяц), что также, возможно, отражено в па­леолитической графике семиричными изображениями. Но гораздо чаще оно измерялось хозяйственными сезонами — своими в каждом племени или группе племен. Например, яганы делили год на восемь сезонов («обвисання кожи», т. е. голодовки, «появления птичьих яиц» и т. п.), а соседние с ними охотники на гуанако и собиратели — она — на пять летних и шесть зимних сезонов («случки гуанако», «кладки птичьих яиц», «выведения птенцэв» и т. д.). В этой связи многие ученые придерживаются мнения, что восприятие простран­ства и времени было не подобным современному, а экологиче­ским, т. е. определяемым окружающей средой. Скажем, близко — это в пределах безопасности, долго — это за много времени до бла­гоприятного сезона, и наоборот.

Даже у наименее развитых из известных этнологии племен уже существовала система передачи на расстояние зрительных или зву­ковых сигналов. Так, яганы передавали сообщения клубами дыма, разжигая и быстро гася огонь. Один клуб дыма означал болезнь или несчастный случай, два — важную неожиданность, три — смерть, че­тыре — находку выброшенного на берег кита и приглашение со­седних общин на празднество. Письменности еще, разумеется, не было, хотя уже у аборигенов Австралии появились зачатки своеоб­разной «дописьменности». Это была пиктография, или рисуночное письмо, использование специально сделанных изображений для

запоминания или передачи мысли. Однако понять значение таких «за­писей» обычно можно было только с помощью того, кто сам их сделал.

В пиктографии область полезных знаний смыкается с другой об­ластью духовной культуры — искусством в его изобразительной фор­ме. Различные виды искусства широко известны уже в самом начале стадии раннепервобытной общины. Однако вопрос о причинах их появления — один из самых спорных в истории первобытного обще­ства. В литературе широко представлены теории, возводящие искус­ство к художественному инстинкту, привлечению половых партне­ров, потребности в развлечении, побочным результатам религиозной практики и т. д. Однако несравненно более обоснованным представ­ляется то мнение, что искусство с самого начала отражало и закреп­ляло общественный опыт, но не в прямой, а в эстетически опосредо­ванной эмоциональной форме. Отсюда большая конкретность и ре­алистичность большинства ранних образцов первобытной графики, скульптуры, устного, музыкального и танцевального фольклора.

Вместе с тем в науке давно ведутся споры о том, когда и как именно появилось искусство, прежде всего археологически засвиде­тельствованное изобразительное. Так, уже приводилось мнение, что верхнепалеолитические изображения появились как результат дли­тельного поэтапного процесса, начало которому было положено ча­шевидными углублениями и охряными пятнами и полосами на ка­менных плитках из мустьерского грота Ла Ферраси. По другому мне­нию, эти находки говорят лишь о зачатках отвлеченного мышления и изобразительной деятельности, а собственно искусство возникло только в сформировавшемся человеческом обществе на рубеже верх­него палеолита. Одни ученые связывают рождение изобразительного искусства с использованием случайно предоставленных природой возможностей, например, с подправкой резцом или краской напоми­нающих животных камней, наплывов, пя-

Плитка с ямками из Ла Ферраси (Франция)

тен на стенах пещер; другие — с постепен­ным замещением макетом-скульптурой, ба­рельефом, рисунком натуральных останков зверя, которые использовались для имита­ции охотничьей схватки.

К числу археологически представленных памятников изобразительного искусства ран­непервобытной общины принадлежат плас­тика, графика и живопись. Таковы прежде всего уже упоминавшиеся ориньяко-солют- рейские женские фигурки и мадленские го­ловы животных. К ориньяку же восходят рисунки животных, реже растений и людей,

Два оленя. Мадленская полихромная живопись из пещеры Фон де Гом (Франция)

поначалу выполненные примитивными одиночными контурами, но в мадлене и средиземноморском мезолите (культура капси) при­нимающие вид выразительных пещерных фресок и многофигур­ных композиций охотничьего и бытового характера. С мадленскими и капсийскими сходны наскальные рисунки бушменов, с большой реалистичностью и экспрессией изображающие животных, людей, охотничьи и военные сцены, пляски и религиозные церемонии. Но в целом этнологически известное изобразительное искусство на­именее развитых племен отражает начавшийся в мезолите пово­рот от реализма к условности. Скажем, в австралийском племе­ни аранда человек изображался символом С , два человека у костра или дерева — символом С О ? и т. д.

Археологически прослеживается и возникновение таких видов искусства, как музыка (верхнепалеолитические трубчатые кости с боковыми отверстиями, просверленные рога) и танец (мадленский рисунок). В музыке ее инструментальной форме, несомненно, пред­шествовала вокальная, что могло сохраняться относительно долго. По крайней мере огнеземельцам и лесным веддам, имевшим различ­ные песни, не было известно ни одного музыкального инструмента. Но в большинстве случаев этнологические параллели показывают не только наличие, но и значительное разнообразие таких инструмен­тов. Это дощечки для отбивания такта, ударные приспособления из двух кусков дерева или натянутого куска кожи и колотушки, про­стейшие щипковые инструменты, прототипом которых, вероятно, была тетива лука, различные дудки, гуделки, свистелки, трубы, флейты. Танцы были бытовыми и ритуальными, охотничьими и во­енными, мужскими и женскими и т. п. Как правило, они коллективны

и изобразительны: это имитация, часто с помощью масок, сцен хо­зяйственной деятельности, половых отношений и др. О самом об­щедоступном и, вероятно, древнейшем виде фольклора — устном народном творчестве судить можно только по этнологическим данным. Они свидетельствуют о большой популярности песен — тру­довых, любовных, военных, ритуальных и пр., назидательных расска­зов, бытовых и фантастических сказок, священных мифов. Устный, музыкальный и танцевальный фольклор мог соединяться с изобрази­тельным творчеством и служить основой для примитивных театрали­зованных представлений, наиболее полно выражавших эмоциональ­но-познавательную и воспитательную сущность уже самого раннего искусства.

^Особое место в духовном творчестве занимали священные мифы, объяснявшие происхождение явлений природы и человеческих уста­новлений. О природе мифологии высказываются самые различные мнения: ее толкуют не только как жанр фольклора, но и как перво­бытную «науку» или «философию». Этиологическая функция мифов дает для этого основания. Но мифы (например, широко распростра­ненные мифы о появлении первых людей из разверзшейся земли или из яйца) внешне похожи на фантастические сказки. По-видимо­му, главное различие состоит в том, что в сказки не верят, а в мифы верят. Как правило, мифы содержат указания на ход вещей в далекие времена, на поступки культурных героев и отдаленных предков. Ми­фология предполагает представления о в принципе отличном от ре­ального так называемом мифологическом времени. Это время, когда жили предки, культурные герои и другие мифические существа, со­бытия не имели определенной последовательности, а факты могли быть самыми фантастическими. При этом мифологическое время не отделено от настоящего: оно отражено в обычаях и воспроизводится в священных обрядах, в чем состоит социализирующая и освящаю-

Танцевальная ножная трещотка бушменов

щая предписанное поведение функ­ция мифов. От всего этого уже неда­леко до религии.

Накапливавшиеся в духовной куль­туре людей раннепервобытной общи­ны элементы рационального и эмо­ционального миропонимания были все же еще только островками знания в море незнания. Между тем люди уже достигли такой ступени развития интеллекта, когда появилась потреб­ность объяснить и подчинить себе все

Эпизод тотемического обряда у австралийцев

то, с чем им приходилось сталкиваться и что нередко заставляло чув­ствовать свое бессилие. Поэтому рядом с другими формами общест­венного сознания возникла религия.

Главной особенностью религиозного миропонимания людей раннепервобытной общины было то, что они пока не выделяли себя из окружающей естественной среды. Промысловая территория, ее животные, растительные и минеральные богатства, действующие на ней стихийные силы и живущая здесь человеческая группа — все это мыслилось как единое целое, в котором люди были тождественны с природой. Природе приписывались человеческие свойства вплоть до дуальной организации и общинного устройства, людям — свойст­ва природы вплоть до возможности воспроизвести ее стихийные яв­ления. Это сказалось на всех ранних видах религиозных представле­ний: тотемизме, анимизме, фетишизме, магии.

Тотемизм, особенно полно сохранившийся у аборигенов Австра­лии, — это вера в существование тесной связи между сородичами и их тотемом, которым мог быть определенный вид животных, реже растений, еще реже других предметов или явлений природы. Род но­сил имя своего тотема, например, кенгуру или луковицы, и верил, что находится с ним в кровном родстве. Тотему не поклонялись, но считали его «отцом», «старшим братом» и т. п., помогающим со­родичам. Последние, со своей стороны, не должны были убивать тотем, причинять ему вред, употреблять его в пищу. У каждого рода

Изображение «колдуна» из верхнепалеолитической пещеры Трех братьев (Франция)

был свой священный центр, с кото­рым связывались предания о тоте­мических предках и оставленных ими «детских зародышах», дающих нача­ло новым жизням. Здесь хранились тотемические реликвии и соверша­лись связанные с ними обряды. В це­лом тотемизм был идеологическим отражением связи рода с природной средой, что в то время могло осозна­ваться в единственно понятной фор­ме родства. Тотемизм мог принимать и другие конкретные формы и быть не только родовым: известен поло­вой тотемизм, связанный с естест­венным разделением труда, сущест­вовали личные тотемы.

Анимизм — вера в сверхъестест­венные существа, заключенные в ка­кие-либо тела (души) или дейст­вующие самостоятельно (духи). Анимистические верования связаны с одушевлением природы. Зачатки их имелись уже на стадии ранне­первобытной общины: у тасманийцев, австралийцев, огнеземельцев и других низших охотников, рыболовов и собирателей существовали смутные представления о душах умерших людей, злых и добрых ду­хах, обычно мыслившихся в виде физических, осязаемых существ. Возможно, что с этими представлениями было как-то связано и по­читание охранительниц домашнего очага, засвидетельствованное в позднепалеолитических женских статуэтках.

Фетишизм вера в сверхъестественные свойства некоторых неодушевленных предметов, например, пещер, камней, деревьев, определенных орудий труда или предметов обихода, а позднее и спе­циально изготовленных культовых предметов. Фетишистские пред­ставления также являются одушевлением неодушевленного, одна­ко с определенным выбором. Так, фетишем становились, скажем, спасшая людей пещера, насытившее их после голодовки дерево, добычливое копье и т.д.

Наконец, магия — вера в способность человека особым образом воздействовать на других людей, животных, растения, даже явления природы, а также и сами эти действия. Не понимая настоящей взаи­мосвязи наблюдаемых фактов и превратно истолковывая случайные совпадения, человек полагал, что с помощью определенных дейст­вий и слов он может помогать или вредить людям, обеспечивать

успех или неуспех в промысле, вызывать или прекращать бурю. Раз­личают «белую» (охранительную) и «черную» (вредоносную) магию. Другая ее систематика связана с объектом воздействия: производст­венная, или промысловая, любовная, лечебная и т. п. магия. Приме­ром промысловой магии может служить «пляска кенгуру» у абори­генов Австралии, во время которой одни изображали этих живот­ных, а другие якобы поражали их копьями. Возможно, сходные магические приемы археологически засвидетельствованы частыми знаками ран на позднепалеолитических рисунках и скульптурах жи­вотных. Распространено мнение, что магия — это еще не религия, так как она ориентирована не на сверхъестественное, а на представ­ляющиеся естественными возможности человека. Но в тотемизме, анимизме и фетишизме сверхъестественное также не отделено от ес­тественного. В то же время все эти представления отражают преврат­ное, ложное, фантастическое понимание мира.

Тотемизм и магия, несомненно, яв­ляются древнейшими видами религии. Высказывался взгляд, что исходным видом был анимизм, но это вряд ли так, потому что представления о нема­териальном (или раздвоении матери­ального) предполагают известное раз­витие абстрактного мышления. Иногда таким видом считают фетишизм, одна­ко фетишистские верования всегда пе­реплетаются с тотемическими, ани­мистическими и магическими.

Уже самые ранние виды религии заключали в себе начатки не только фантастических представлений — ве­ры, но и священнодействий — куль­товой практики. Последняя долгое время составляла тайну только от непосвященных, неинициированных членов группы, а в среде иницииро­ванных была доступна всем и каждо­му. Но с развитием верований и ус­ложнением культа его отправление потребовало определенных знаний, умения, опытности. В религиозных ритуалах еще участвовал весь коллек­тив, но важнейшие из них уже стали совершаться старейшинами или осо­быми специалистами. При этом мужские культы отправлялись мужчинами, женские — женщинами. Если дело касалось коллек­тива в целом, то в этнологически фиксируемое время выступали мужчины, однако в мифах аборигенов Австралии сохранилось вос­поминание об аналогичной роли женщин. В литературе специ­алисты по белой магии часто условно именуются знахарями, спе­циалисты по черной магии — колдунами.

Австралийский колдун

Духовной культуре раннепервобытной общины было присуще тесное переплетение познавательной, художественной и культовой деятельности. Так, леча рану, человек обычно обращался и к полез­ным травам, и к магии; протыкая копьем изображение животного, он одновременно практиковался в приемах охоты или показывал их молодежи и магически обеспечивал успех предстоящего дела. Чем объяснялось такое переплетение? Сторонники религиозной идеоло­гии нередко объясняют его определяющей ролью религии, из кото­рой они выводят многие другие явления духовной культуры. Одна­ко подавляющее большинство современных ученых видит в нем одно из проявлений первобытной нерасчлененности, синкретиз­ма. Общественное сознание, как и общественное бытие, было еще слишком неразвитым, чтобы дифференцироваться в различные, чет­ко разграниченные сферы, которые возникли позднее, в процессе усложнения человеческой деятельности.

<< | >>
Источник: История первобытного общества учеб, для студентов вузов по спец. «История»/В.П. Алексеев, А.И. Перший. — 6-е изд. — М., 2007— 350,[2] с.: ил.. 2007

Еще по теме Духовная культура:

  1. Развитие основных направлений духовной культуры Руси: письменность и образование, летописи и литература, фольклор и музыкальная культура.
  2. Глава 15 ДУХОВНАЯ И МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА ПОЛИСОВ В V В. ДО Н.Э.
  3. 45. духовное развитие российского общества на протяжении 90-х гг. оцените изменения духовной жизни российского народа, назовите основные характеризующие духовную жизнь на протяжении 90-х гг., ценности, которые являются для вас ориентиром в сегодняшней жизни.
  4. 8) Культура и духовная жизнь Руси в ХIV–XV вв. (8)
  5. 64. Российское общество в начале 21в. Радикальные перемены в духовной жизни страны и новые процессы в развитии культуры. Коммерциализация искусства, новая эстетика. Религиозная жизнь
  6. 55. Духовная и культурная жизнь в СССР в 50 – 60 – е годы.
  7. 56) Духовная и культурная жизнь в СССР в 60–80-е гг.: достижения и противоречия. (22)
  8. Культурная и духовная жизнь в конце ХХ-начале XXI века.
  9. § 7. Духовная жизнь эпохи родового строя.
  10. ДУХОВНОЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ РИМА.
  11. Духовное и общественное развитие Рима
  12. 9. Духовная жизнь греков: религия, искусства и науки.
  13. Духовная жизнь греков: религия, искусства и науки
  14. ОБРАЗНАЯ СИСТЕМА ТЕАТРА ПЛАВТА И РИМСКИЕ ДУХОВНЫЕ ЦЕННОСТИ
  15. В ОЖИДАНИИ «ГРЕЧЕСКОГО ЧУДА» (Духовный мир микенского общества)
  16. 3. ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО И СОСТОЯНИЕ ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ ПЕРСИДСКОЙ МОНАРХИИ ПРИ ДАРИЙ.
  17. 23. Сущность, и особенности преобразований Петра1. гос-администр, военные, соц, эконом. Реформы. Преобразование в духовной сфере. Утверждение имперского абсолютизма
  18. 7. "Смутное время": основные события и результаты. Политика первых Романовых и духовный раскол XVII в.