Изменения в отношениях собственности
Вопрос о характере собственности в обществах ранних земледельцев и скотоводов не может считаться окончательно выясненным. В нашей науке его касались разные специалисты, высказывавшие соображения, далеко не во всем совпадающие друг с другом^ а порой
и прямо противоположные261.
Сложность выяснения этой проблемы заключается не только в том, что отношения собственности, как это хорошо показал Ю. И. Семенов, имеют в первобытности весьма своеобразный, с трудом выражаемый в современной системе понятий характер, но и с тем, что она связана с большим разнообразием первобытных систем собственности как во времени, так и в пространстве.По-видимому, можно назвать три важнейших изменения, связанных с собственностью, при переходе к земледельческо-скотоводческому хозяйству. Это прежде всего дифференциация собственности на созданную личным трудом (орудия, утварь, скот и пр.) и полученную от предков (земля). Такое разграничение стало реальным вскоре после того, как земля превратилась в важнейшее средство производства. С этим было тесно связано и другое новшество — возникновение порядка наследования собственности, чего практически не отмечалось у низших охотников и собирателей. Наконец, третьим и завершающим этапом трансформации отношений собственности, который наступил позже двух вышеназванных, стало формирование семейной собственности. Все это произошло не сразу, а лишь на определенных этапах развития раннего производящего хозяйства.
Указанная выше дифференциация собственности была весьма рано осознана людьми, что нашло отражение в лексических формулах, известных, например, у некоторых групп папуасов. Так, сиане знали две важнейшие категории собственности: «амфонка» и «мерафо». В амфонка мужчины входили его свиньи, украшения, орудия труда, одежда и деревья, которые он сам выращивал, а в амфонка женщины — ожерелья, одежда, кухонная утварь, циновка и растения, посаженные ею на огороде.
Дом, где обитала женщина с детьми, находился в совместном владении: он входил в амфонка и мужа, и жены. Следовательно, в категорию амфонка входила в основном личная собственность, часто, хотя и не всегда, созданная личным трудом.Напротив, категория мерафо предполагала уже владение коллективной собственностью, и прежде всего землей. Считалось, что амфонка была так же неразрывно связана с человеком, как его тень, и споры о владении ею оканчивались сразу же, как только выяснялось, кто именно создал спорный предмет. Что же касается мерафо, то она предполагала тщательную заботу, так как была получена от предков п должна была в целости и сохранности перейти к потомкам 262. Сходная классификация собственности была известна у дугум дани с той лишь разницей, что сиапской категории амфонка у них соответствовали два вида собственности: один — для отдельных орудий и украшений личного пользования, другой — для более ценных вещей п отношений, связанных с престижной экономикой. Однако п здесь многие вещи, входящие в эти категории, могли свободно отчуждаться, а земля, входящая в третью категорию, ∏θ могла 263.
Двойное разграничение собственности вопреки М. В. Колгаповуг было бы неверно связывать с делением на движимое и недвижимое имущество, так как в первую категорию входили деревья, дома и другие объекты, которые движимой собственностью назвать трудно. Ближе к истине разделение собственности на созданную личным трудом и доставшуюся от предков. Однако и оно не совсем точно, так как в первую категорию входили, в частности, подаренные вещи, а со временем — и унаследованные. Поэтому, помимо трудового,, следует ввести и другой важный критерий разделения этих видов собственности: входившие в первый объекты могли, как правило,, легко отчуждаться и широко использовались в обмене и престижной экономике, а входившие во второй не могли; первый был связан с личной собственностью, второй — с коллективной.
Возрастание роли личного права собственности на многие предметы, входившие в первую из вышеотмечепных категорий, наблюдалось не только у неолитического населения, по в ряде случаен и у низших охотников и собирателей.
Оно было прямо связано с формированием престижной экономики 264.В первобытных отношениях собственности следует различать два существенных аспекта: во-первых, право свободно пользоваться имуществом, а иногда п отчуждать его, и во-вторых, право наследовать имущество. У низших охотников и собирателей производство и использование орудий происходило, как правило, индивидуально. На этом основании многие исследователи пишут о наличии у них личной собственности па орудия и утварь. При этом справедливо указывается на тот факт, что пища, добытая и приготовленная с помощью этих орудий, распределялась и потреблялась коллективно. Ю. И. Семенов даже видит в этом доказательство коллективной собственности ранперодовой общины на орудия и пищу. И действительно, независимо ОТ ТОГО, КТО именно ИЗГОТОВИЛ орудие, ОНО МОГЛО'широко заимствоваться и использоваться в рамках общины, и этот обычай нередко сохранял свою силу в раннеземледельческом обществе. Так, чем ближе были взаимоотношения между индейцамп-кубеог тем проще им было брать и использовать вещи родственников, причем случавшаяся при этом утрата вещи никого особенно не огорчала и не вызывала каких-либо ссор 265. То же самое зафиксировано у африканских тонга и некоторых других пародов. Интересно, что при этом понятие «кража» было у кубео уже известно. Но это понятие связывалось только с использованием пищи с чужого огорода, что сурово наказывалось.
Описанный порядок использования вещей был возможен лишь при жизни их владельца. В случае же его смерти принадлежавшие ему вещи уничтожали па его могиле или погребали вместе с ним. Этот обычай был широчайшим образом представлен не только у низших охотников и собирателей, но и у многих самых ранних земледельцев и скотоводов. У многих индейцев северных районов Южной Америки было принято сжигать или покидать общинный дом в слу
чае смерти его «владельца», т. е. человека, организовавшего его строительство и возглавлявшего общину.
Все это имело своей основой глубоко укоренившуюся в сознании людей веру в тесную, до определенной степени сверхъестественную, связь владельца со своими вещами, влияние которого на последние сохранялось будто бы и после смерти.
Есть все основания полагать, что описанный обычай соблюдался также и в земледелии и в скотоводстве на самых ранних этапах их развития. Так, у африканских тонга девственная земля, расчищенная и обработанная впервые, в отличие от всех остальных земельных участков забрасывалась после смерти ее владельца. У кубео и ваиваи никто не осмеливался собирать урожай с участка, обработанного женщиной, которая потом умерла, а иногда такой огород вообще уничтожали. В некоторых обществах этот порядок распространялся на деревья, принадлежавшие покойным. Что же касается домашних животных, то они в ранний период тоже умерщвлялись на могилах владельцев 266.С развитием производящего хозяйства и усложнением культуры в целом вышеописанный обычай постепенно был признан недопустимым расточительством, и появился порядок пользования обработанными землями из поколения в поколение в рамках определенных родов. Значение этого порядка возрастало с ростом оседлости, обусловливавшей обработку одних и тех же участков из поколения в поколение. Эти участки, будучи объектом приложения труда самых разных людей в самое разное время, естественным образом входили в коллективную собственность. Интересно, что характер последней также до определенной степени находился под влиянием все еще бытующей веры в сверхъестественную тесную связь между человеком и его имуществом. Так как, по распространенному убеждению, над земельными участками сохранялся контроль со стороны духов их прежних владельцев, то и наилучшие шансы в их использовании имели потомки последних, способные наладить устойчивые контакты с духами своих предков. То же самое происходило у высших охотников, рыболовов и собирателей, из поколения в поколение пользовавшихся одними и теми же богатыми природными угодьями.
Выдвинутый тезис о наследовании земли в неолите требует оговорки, связанной с особым характером собственности на землю в эту эпоху. Права собственности отличались определенной иерархичностью: распоряжаться земельной собственностью мог только род, взрослые его члены имели право владеть отдельными участками, а отдельные семьи — право пользоваться ими 267.
Земля из поколения в поколение оставалась в основном в собственности рода, наследоваться же могло лишь право владения ею. В соответствии с последним отдельные общинники могли передавать свои участки в пользование другим людям пли же завещать их наследникам, но лишь в пределах рода. Сородичи ревностно следили за тем, чтобы земля не выходила из сферы их влияния.
Аналогичным образом возникло наследование наиболее ценных объектов движимого имущества — скота, оружия, орудий производства и т. д. Этапы этой эволюции прослеживаются у разных групп индейцев Южной Америки. Так, у мундуруку и шавантов личные вещи полностью уничтожались после смерти их владельца. У гуахи- бо уничтожалась лишь часть вещей, но лодки, топоры и собаки наследовались. Ваиваи и трио ломали большинство личных вещей покойного, но сохраняли топоры. У более развитых народов, например в Африке, наследовались уже все вещи покойного. Обычно их наследование происходило внутри родовой группы, но в отдельных случаях встречались и отклонения от этого. Так, у гуахибо сохраненные вещи покойного доставались не только его сыну или брату, но и зятю, а у кубео отцу наследовал сын, а матери — дочь. В наиболее развитых папуасских обществах (медлпа, экаги и пр.) наметилось право майората, по которому старший сын имел преимущественное право на наследование наиболее важной собственности отца 268.
Одними из самых ранних объектов наследования были посаженные людьми деревья (кокосовые и саговые пальмы, бананы и т. д.).
Выше делался акцент на трудовые истоки формирования собственности. Однако, вопреки мнению части авторов (например, Н. А. Бутинова) 269, было бы неверным только им объяснять институт собственности в обществах, перешедших к производящему хозяйству, в особенности после возникновения принципов наследования. Например, во многих отцовскородовых обществах земля и ее продукция находились под контролем мужчин, хотя женщины и выполняли значительную долю земледельческих работ.
Кстати, то же самое отмечалось и в некоторых материнскородовых обществах, где землей распоряжались мужчины — родственники по материнской линии.Этот порядок до определенной степени наблюдался у матрилинейных куаним па в Африке, но интересно, что у них при доминировании мужского труда в земледелии женщины играли большую роль в организации и регулировании земледельческих работ. У многих групп папуасов свиноводство являлось женским занятием, но владельцами свиней считались мужчины. У рыболовов чамбри, обитавших на р. Сэпик, рыболовство и обмен являлись функцией женщин, но основные средства производства контролировались мужчинами. И таких примеров можно привести множество. Все они свидетельствуют о том, что в позднеродовом обществе не столько сам по себе труд, сколько уже сложившиеся отношения собственности, в частности контроль над средствами производства, определяли место человека в социальной структуре и обусловливали тот или иной характер его социальной активности. Поэтому вне зависимости от вклада женщин в снабжение общества продуктами питания — а вклад этот нередко был весьма высок — во многих случаях в усло-
12
История первобытного общества
виях как натри-, так и матрилинейности в социальной сфере, в част- ности в социально-престижных отношениях, доминировали мужчины, в чьих руках находились основные средства производства. Разумеется, речь здесь идет не об отдельных мужчинах, а о группах мужчин. Никакого индивидуального контроля над средствами производства в первобытности не было.
В соответствии с сегментарными принципами общественной организации, о чем будет сказано ниже, социальным структурам разного уровня иерархии принадлежали и различные права собственности. Это хорошо показано М. Меггитом на примере земельной собственности у энга Новой Гвинеи270. У них примерно 10% всей территории племени находилось в общеплеменном пользовании. Сюда входили лесистые горные хребты, болота и отложения соли. В принципе ими могли свободно пользоваться все члены племени, но на практике определенные преимущества получали близлежащие роды. Вся остальная земля племени была поделена между фратриями, а внутри них — между отдельными родами. Фратрии время от времени воевали друг с другом за спорные пограничные территории и нередко захватывали чужие участки земли. То же самое отмечалось и между родами, но много реже, так как внутри фратрий существовали моральные нормы, не одобряющие захват земли у родственных родов.
Родовая территория имела определенное название, и на ней выделялись участки общеродового значения: место для церемониальных плясок, святилище, источники питьевой воды, лес и болото. Местонахождение святилища находилось под особой охраной, и здесь было запрещено появляться женщинам и детям. Лесные и болотные участки служили всем членам рода для сбора хвороста, заготовки стройматериалов, выгона свиней, а в случае надобности каждый мог расчистить в лесу делянку и устроить там новый огород. Родовые земли в свою очередь делились между отдельными субкланами, причем в распоряжении всех членов субклана находились его площадка для танцев и дом холостяков, а остальная территория, представлявшая собой уже исключительно огороды, передавалась более мелким родовым группам — линиджам. В силу разнообразных причин участки линиджей самых разных субкланов располагались внутри родовой территории чересполосно, а земледельческими работами на них ведали уже отдельные хозяева, которым и принадлежал собранный с них урожай. Иногда владельцы огородов втыкали по их периметру щепки, оберегая таким образом свои права от посягательства со стороны чужаков. Вместе с тем, если человеку было запрещено брать овощи с огородов другого субклана своего рода и это рассматривалось как воровство, то член линиджа в принципе мог удовлетворить голод клубнями с огорода своего собрата, оставив там, правда, знак готовности отплатить ему тем же. Впрочем, такое использование чужих огородов случалось редко, и детей с раннего возраста учили не залезать в огороды соседей.
При описанной системе землевладения сколько-нибудь четкие территориальные границы существовали только у отдельных родов, тогда как границы земель фратрий и племен были весьма расплывчатыми.
В литературе иногда встречается утверждение, что земля в позднеродовом обществе находилась в собственности общины. Многочисленные этнографические данные не позволяют с ним согласиться, свидетельствуя о том, что в большинстве случаев собственность на землю определялась именно принципами родовой организации271. Наиболее ярко это проявлялось в гетерогенных общинах, т. е. в общинах, включавших сегменты различных родов, между которыми и были поделены земельные ресурсы. Например, у матрилинейных тонга в Африке мужу принадлежал участок земли, полученный им от своего линиджа, а жене — соответственно от ее линиджа. На своем участке женщина работала сама или в случае надобности ей помогали ее родичи, но ни в коем случае не другие жены ее мужа (семья у тонга была полигамной). Зато в обработке участка мужа участвовали все его жены. Урожай делился в соответствии с родовым принципом: у мужа имелись свои амбары, у жен — свои. Каждый мог использовать свое зерно для помощи своим сородичам, но доступ жен к амбарам мужей был ограничен. Тот же принцип распространялся частично и на движимое имущество: дети не имели права свободно пользоваться вещами отца, хотя в отношении вещей матери это допускалось. Напротив, отец обладал большой свободой в использовании вещей своих детей, и они нередко выражали недовольство по этому поводу. Соответственным образом было организовано и наследование: землю и другое имущество умершего мужчины наследовали его родичи, члены его линиджа, а имущество женщины — члены ее линиджа. В ряде случаев мужчина мог при жизни передать кусок земли в пользование жене или детям и после его смерти они иногда продолжали его обрабатывать. Однако сами они уже не могли никому передать эту землю, и после их смерти она возвращалась к линиджу отца и/или мужа.
У добуанцев муж и жена обладали не только каждый собственным огородом, расположенным на землях своего линиджа, но и собственной рассадой. В результате члены каждого линиджа разводили свои сорта ямса, полученные ими от. предков. А тот, кто съел весь свой ямс во время голода, не оставив рассады для посева, вообще не мог больше заниматься земледелием и вынужден был жить рыбной ловлей.
В некоторых обществах сходная ситуация наблюдалась по отношению к скоту. Например, у матрилинейных куаним па отец мог передать сыну корову на время для того, чтобы он пользовался ее молоком. Но по истечении определенного срока эта корова со всем своим потомством возвращалась материнскому роду отца. Напротив, с даром, полученным от материнского дяди, племянник имел право делать все, что угодно 272.
1?*
Таким образом, до поры до времени в ранненеолитических обществах семейной собственности еще не было. Каждый из супругов входил в свою собственную родовую группу и обладал собственным имуществом, которое он мог делить в первую очередь с сородичами. Примеры этого во множестве встречались у горных папуасов, но в отдельных наиболее развитых их группах уже началось формирование семейной собственности273. Следовательно, говорить о всеобщем распространении общинной собственности в позднеродовом обществе неверно. Община могла лишь пользоваться собственностью членов своего родового ядра, но лишь в силу того, что последние являлись прежде всего представителями тех или иных родовых групп. И именно родовые группы решали вопросы, связанные с передачей наиболее важных объектов собственности, прежде всего земли. Другое дело, что в однородовой общине ее родовое ядро совпадало с общинным, но этого не было в гетерогенной общине, где обитало одновременно несколько линиджей разных родов.
Преобладание родовых прав собственности накладывало определенный отпечаток на характер потребления продуктов питания. Давно замечено, что в позднеродовых общинах земледельческая продукция, как правило, потреблялась внутри домохозяйств или отдельных семей, тогда как охотничья, а иногда и рыболовческая добыча широко распределялась между всеми общинниками. В отношении первой, таким образом, действовали новые нормы, выработанные в условиях развития производящего хозяйства, а в отношении второй — древние традиционные нормы, доставшиеся в наследство от предшествующей эпохи.
Опираясь на принципы наследования, род внимательно следил за тем, чтобы собственность его членов не покидала его пределов, и в идеале земля считалась вечной неотчуждаемой собственностью рода.
Однако на практике в связи с демографическими, социальными и иными факторами земля время от времени могла переходить из рук в руки от одной родовой группы к другой. В особенности это наблюдалось в относительно развитых районах, где уже начала сказываться нехватка земли. Судя по материалам из Новой Гвинеи, землю в этом случае можно было получить несколькими способами. Здесь в условиях патрилинейности человек мог прибегнуть к помощи со стороны материнских родственников и свойственников, предоставлявших ему необходимый участок. В некоторых случаях такая передача земельных прав имела временный характер, однако если человек изъявлял желание инкорпорироваться в местный род и принимал на себя все связанные с ¾thmобязанности, происходила его адопция, и он становился полноправным владельцем земли на общих основаниях. Эта практика широко встречалась у чимбу, кума, дани, экаги и некоторых других групп. В этом случае земля оставалась в пределах рода, хотя и доставалась человеку, который не был кровным родичем в биологическом смысле 274.
Однако так было далеко не везде. У африканских тонга, например, временная передача земли людям, не считавшимся родичами, в некоторых ситуациях приводила к ее переходу от одной родовой группы к другой 275.
Другими механизмами перераспределения земельных ресурсов были войны и переселения, хотя, за редкими исключениями, сознательный захват земли еще не был главной целью войн. Война часто создавала ситуацию, при которой люди вынуждены были бежать с родовой территории и искать приют у родственников или свойственников, предоставлявших им новые земельные участки. Победители почти никогда не претендовали на покинутые их недругами земли, опасаясь мести со стороны духов, и даже со временем предлагали побежденным вернуться. Однако если последние не выказывали такого желания, члены какого-либо из соседних родов, не вовлеченные в войну, могли постепенно обживать пустующие земли и по истечении определенного срока рассматривать их как свои собственные 276.
Право первопоселения наряду с культом предков создавало своеобразный, широко известный, например, в Африке обычай, согласно которому потомки древнейших обитателей данной территории продолжали считаться «владельцами земли», причем даже в том случае, если ни один из них уже не жил на этой территории. Такое «владение» не давало реальных прав собственности на землю, но имело определенное ритуальное значение277. В отдельных районах оно сыграло некоторую роль в формировании «конических кланов» и в процессе социальной дифференциации, охватившем отдельные родовые группы в период классообразования 278.
Особый характер имели отношения собственности, связанные с ранним скотоводством, так как на них существенным образом влияла высокая роль скота в престижно-социальной сфере. Будучи одним из важнейших объектов манипуляций в рамках престижной экономики, скот с самого начала находился в распоряжении отдельных индивидов, которые, как правило, могли свободно отчуждать его, руководствуясь во многом своекорыстными соображениями. В ряде случаев родовая группа пыталась осуществлять контроль над такого рода действиями владельцев скота, но этот контроль был слаб и малоэффективен. Роль родовой группы неизмеримо возрастала, когда вставал вопрос о наследовании скота. Как и в случае с другим ценным имуществом, она зорко следила за тем, чтобы скот оставался в ее пределах, и поэтому наследовать его могли только родичи 279.
11.
Еще по теме Изменения в отношениях собственности:
- Проблемы собственности и поземельных отношений на Руси. Складывание иерархии. Княжеская собственность
- Становление «раннефеодальных» отношений на Руси: происхождение термина «феодализм», основные понятия и особенности феодальных отношений.
- Глава 6 ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ
- (7) Эволюция форм собственности на землю.
- Земельная собственность и землевладение рабовладельческой знати
- ФОРМЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЛЮ
- УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН ♦
- Изменения в общественной структуре
- АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В XVI — XVII ВВ. ФОРМЫ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
- Социально-политические изменения в русских землях XIII-XV
- Изменения в общественной жизни земледельческих племен
- Причины изменения в военной политике и в управлении завоеванными территориями
- Изменения во внутренней и внешней политике. Временное завоевание Египта
- СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В КОРЕЕ В КОНЦЕ XVI ВЕКА