<<
>>

Критерии человека

Попытки определить место человека в мироздании предприни­мались бесчисленное множество раз. Если отвлечься от философ­ских спекуляций, то проблема выделения того фундаментального свойства, в котором отразилась бы коренная специфика челове­ка и человеческого общества, встала перед естественнонаучной мыслью тотчас же, как только было установлено животное проис­хождение человека.

Вернее сказать, эта проблема вставала и рань­ше, но только после установления животного происхождения чело­века она приобрела должную конкретность и стала трактоваться как проблема, входящая в сферу и компетенцию конкретного есте­ственнонаучного знания. Первые последователи Ч. Дарвина — К. Фогт и Т. Гексли — указали на несколько анатомических приз­наков, с их точки зрения решающих, при выделении человека из животного мира. Сам Ч. Дарвин в книге «Происхождение человека и половой отбор», вышедшей в 1871 г. и суммирующей его взгляды на антропогенез, значительно увеличил список сравнительно-ана­томических отличий человека от животных. В настоящее время та­ких отличий насчитывается несколько сот.

Попытки определить место человека в природе трудно систе­матизировать, так как сложность и философский интерес пробле­мы порождали взгляд на нее с самых разнообразных точек зрения. Особенно важны два направления в истории научного обсуждения этой проблемы. Первое из них исходит из своеобразия человека по сравнению со всем органическим миром, как существа со­циального, как принципиально нового явления в истории нашей планеты, принесшего в мир мысль, язык, общественные отноше­ния, осуществившего активное воздействие на природу, одним словом, как создателя цивилизации со всеми ее атрибутами. При таком подходе человек становится в центр внимания не сам по себе, а как частица общества, само же общество выдвигается на первый план как единое целое и противопоставляется всей ос­тальной природе.

Общество рассматривается как определенная об­щественная, или социальная, ступень в развитии мироздания, как закономерный этап в развитии всей материи и Вселенной, в философском смысле уравнивается с предшествующими сту­пенями эволюции материи и форм ее движения.

Истоки такого взгляда на место человека и человечества можно найти еще у древних. В научной литературе Нового времени его ярко выразил в 1864 г. известный французский антрополог, один из основателей антропологии во Франции — А. де КатрфажЛ Выступив почти в канун литературного оформления эволюционной теории Дарвина, остро полемизируя с Т. Гексли, А. Катрфаж выде­лял человека в особое самостоятельное царство наряду с небес­ными телами, царством неорганической природы, или царством ми­нералов, царствами растений и животных. Сам будучи зоологом,

анатомом и антропологом, он не закрывал глаза на сравнитель­но-анатомическое своеобразие человека, но в первую очередь ви­дел его не в анатомии, а в языке, сознательной деятельности, социальной жизни. В эпоху обоснования и расцвета дарвинизма и стимулированного дарвинизмом подъема сравнительно-анатомиче­ских исследований взгляды А. Катрфажа оценивались как антиэво- люционные и даже как направленные против прогрессивной науки. При этом упускалось из виду, что он опирался не на морфологию человека, а на всю совокупность человеческой культуры и ее воз­действие на лик нашей планеты и предлагал выделить в качест­ве особого царства природы не человека как отдельный организм и зоологический вид, а все человечество с его грандиозной по масштабу деятельностью по преобразованию нашей планеты. Мож­но сказать, что А. Катрфаж на языке современной ему науки выра­зил мысль об исключительности человека, которая в той или иной форме прошла через всю европейскую философию. В виде идеи о божественной сущности человека она многие столетия фигуриро­вала в богословских трудах, уступив затем место вполне трез­вому и реалистическому представлению о могуществе человече­ского разума и его преобразующем воздействии на природу.

Буквально на наших глазах за последние 30—40 лет в фило­софской и естественнонаучной литературе, как уже говорилось в предыдущей главе, оформилось учение о ноосфере, или сфере ра­зума, которая была выделена как земная оболочка на нашей пла­нете, возникшая с появлением человека и теперь включившая в свои границы почти все остальные земные оболочки. Выше было показано, что это не только научная концепция, но и великолеп­ное предвидение будущего могущества человечества, в котором нашло отражение мировоззрение, пронизанное светлым оптимиз­мом и верой в будущее. С выходом человека в космос это предвиде­ние блестяще оправдалось, границы ноосферы чрезвычайно расши­рились, и она превратилась в космическое явление. Сейчас все большее место в трудах философов, астрономов, социологов и тео­ретиков космонавтики занимает обсуждение непосредственно вытекающих из учения о ноосфере более частных вопросов, о ко­торых уже говорилось,— границ ноосферы во Вселенной, общих причин возникновения и закономерностей развития разных ноосфер в условиях различных небесных тел, возможностей связи между ними и т. п. Совершенно очевидно, что при таком направлении мысли, при определении места человечества в миро­здании по совокупности планетных и космических эффектов его деятельности приходится признать явно недостаточным произве­денное А. Катрфажем выделение человечества в качестве самостоя­тельного царства вместе с царствами минералов, растений и жи­вотных. С этой точки зрения человечество может и должно быть противопоставлено всей остальной материи, так как его актив­ное воздействие на нее неизмеримо выше, чем живого вещества,

например, на геологические процессы, которое является тем не менее огромной геологической силой. Такое противопоставление — истинно философский подход к оценке места человека в природе в широком смысле слова, и он является единственно правильным. Все другие подходы будут страдать недооценкой качественной специфики человека как социального существа, человечества как планетного и космического явления и потому будут с фило­софской точки зрения носить вульгаризаторский характер.

Наряду с этим возможны и правомерны попытки найти место отдельным сторонам человеческой сущности и человеческой дея­тельности в рамках истории Земли. Правомерно сопоставлять со­знательную деятельность человека и инстинктивные действия жи­вотных, только в этом случае и можно показать принципиальную разницу между ними, правомерно сравнивать анатомическое строе­ние человека и животных с целью выявить морфологическое сход­ство и от него перейти к установлению генетического родства. В последнем случае нужно говорить об антропологическом подхо­де к определению места человека в природе 1, уже — в преде­лах органического мира, к установлению его систематического ранга в рамках биологической^классификации, к выявлению его только сравнительно-анатомического своеобразия. Историю антро­пологического подхода к оценке места человека в органическом мире следует начинать, по-видимому, с К. Линнея, предложив­шего, как известно, первую последовательную классификацию растений и животных и выделившего отряд приматов [30][31]. Внутри этого отряда он выделял род Ното, к которому были отнесены все современные человеческие расы (один вид — sapiens seu diurnus, разумный или дневной) и человекообразные обезьяны, а также мифические хвостатые или ночные люди (другой вид — sylves- tris seu nocturn us, лесной или ночной). Более чем на сто лет позже Т. Гексли показал в 1863 г., что анатомическое своеобразие человека не укладывается в рамки родового критерия и должно быть поднято до уровня семейства. Со времени выхода в свет его книги выделение специального семейства гоминид (Hominidae) с родом Ното внутри него, к которому относится современный человек (Homo sapiens), прочно вошло в антропологическую литературу. Сам термин был предложен почти на 40 лет раньше — в 1825 г.— Дж. Греем.

Следует специально подчеркнуть, что антропологический и философский подходы к оценке своеобразия человека принципи­ально различны. Они исходят из разных критериев и имеют

разную цель.

Если отвлечься от частностей, представляется даже правомерным говорить о том, что при философском подходе предметом рассмотрения является преимущественно общество, его социальные функции, его планетное и космическое место, при антропологическом подходе — преимущественно человек, его биологическое своеобразие. Привнесение элементов биологии в оценку места человечества в природе принижает его обществен­ную специфику. Нельзя сводить к сравнительно-анатомическому своеобразию рее достижения человеческого общества и его куль­туры и оценивать их с точки зрения зоологической или антрополо­гической систематики. Этот вульгаризаторский путь неоднократно терпел фиаско в истории человеческой мысли, в конце концов он приводит к социал-дарвинизму и расизму. Но неправомерен поэтому же, ибо также приводит к смешению понятий, и второй путь — внесения в оценку специфики биологии человека элемен­тов учета его социальной природы, трудовой деятельности и т. д. В зоологическую систематику при этом привносится посторон­ний критерий, который не вытекает из самой биологии и имеет к ней лишь косвенное отношение.

Исходя из этих соображений, трудно признать правильным широко распространенное в советской антропологической и ар­хеологической литературе и защищавшееся на протяжении послед­них 40 лет многими специалистами представление о том, что основным критерием для выделения семейства гоминид из отряда приматов является критерий орудийной деятельности. Критерий орудийной деятельности противопоставляет человека всему жи­вотному миру, даже можно сказать, всему мирозданию в целом. Вместе с орудийной деятельностью возникает общество — прин­ципиально новое явление в истории планеты. Именно в этом сос­тоит пафос рассматриваемой далее трудовой теории антропогене­за, сформулированной Ф. Энгельсом. Положение же человека в зоологической системе есть факт морфологии, не больше. Сом­нение вызывает поэтому и критерий выделения семейства, опи­рающийся на те морфологические признаки, которые в наиболь­шей мере испытали влияние трудовой деятельности 1.

При таком подходе сделана попытка суммировать морфологический и орудий­ный, иначе говоря, антропологический и философский критерии человечества. Но он страдает тем же недостатком — смешением понятий, привнесением социального момента в выделение биологи­ческой категории. На первый взгляд семейство гоминид выделя­ется по морфологическим данным, на самом же деле в основу вы­деления положен в конечном итоге все тот же критерий орудий­ной деятельности.

Итак, суммируя все сказанное и с антропологической точки зрения пытаясь установить границу между животным миром и гии М^М1964^вып^ 17 θ систематике австралопитековых.— Вопросы антрополо-

человеком, нужно исходить не из факта изготовления или неиз- готовления орудий, не из возникновения в морфологической при­роде человека предпосылок для трудовой деятельности, не из его социальной природы, а из собственно морфологических данных и наблюдений, то есть из масштаба морфологических различий между человеком и ближайшими к нему предковыми формами. Иными словами, границы семейства гоминид должны быть установ­лены при опоре на морфологические, а не какие-либо иные крите­рии, само семейство должно быть выделено в первую очередь как биологическая, а не какая-нибудь другая общность.

Гоминидная триада и исходная форма эволюции гоминид

Если говорить о первостепенных морфологических отличиях семейства гоминид от других семейств отряда приматов, то в пер­вую очередь следует назвать прямохождение, приспособленную к тонкому манипулированию кисть с противопоставляющимся большим пальцем, высокоразвитый относительно крупный мозг. В том или ином порядке, с приданием-им разной степени значения, но эти признаки всегда фигурируют при характеристике семейства гоминид уже на протяжении нескольких десятков лет. Дискуссия, имевшая место в августе 1964 г. на симпозиуме, посвященном грани между животными и человеком и организованном в рамках VII Международного конгресса антропологических и этнографиче­ских наук в Москве, показала, что некоторые исследователи до­полняют эти ведущие признаки еще какими-то особенностями, но все равно комплекс прямохождение (иначе называемое в антропо­логической литературе бипедией или ортоградностью) — свобод­ная верхняя конечность — развитый головной мозг остается ос­новным. Еще Ф. Энгельс писал об огромном значении выработки прямохождения для превращения обезьяны в человека, для появ­ления других человеческих особенностей — двух остальных при­знаков этого комплекса. Комплекс этот можно назвать гомино- идной, или гоминидной, триадой. Правда, нигилистическое от­ношение к этой триаде также встречается на страницах совре­менной литературы — блестящий роман Жана Брюллера (Вер- кора) «Люди или животные» — красноречивое и убедительное тому доказательство, но такая тенденция научной и философской мысли все же занимает сейчас подчиненное положение.

Однако находки и исследования последних лет позволили хронологически дифференцировать эту триаду, показать после­довательность формирования отдельных отличительных черт се­мейства гоминид в антропогенезе. Практически еще при находке первой черепной крышки питекантропа в конце прошлого века можно было думать, что прямохождение — сравнительно раннее приобретение гоминид, так как найденная вместе с черепной

крышкой бедренная кость почти не отличалась от современной. Это долго казалось, однако, маловероятным из-за веры в парал­лелизм преобразований всех систем человеческого тела в про­цессе антропогенеза, базировавшейся на слишком прямолинейном истолковании эволюционной теории. Поэтому неоднократно дела­лись попытки найти сравнительно-анатомические доказательства несовершенного прямохождения предков человека, оказывавшие­ся потом несостоятельными. Сейчас можно считать твердо дока­занным, что те анатомические особенности, которые раньше ис­толковывались как свидетельство не полностью выработанного прямохождения, недостаточно сбалансированной походки на полу- выпрямленных нижних конечностях, получают иное, гораздо более убедительное с функциональной точки зрения объяснение 1.

Веским аргументом в пользу вполне оформившейся бипедии, то есть двуногого передвижения, на стадии, предшествовавшей питекантропам, стали находки австралопитеков в Южной Африке. Австралопитек в переводе на русский язык — «южная обезьяна»; все наименования ископаемых форм традиционно образуются от слияния греческих слов «питекус» — обезьяна и «антропос» — человек с каким-либо прилагательным, чаще всего обозначающим место их находки. Как известно, с первой находкой в 1924 г. небы­ли обнаружены кости конечностей, но последующие открытия кост­ных остатков плезиантропа и парантропа восполнили этот пробел. Неожиданно гоминоидное строение тазовых костей и длинных кос­тей конечностей у парантропа и плезиантропа показало весьма определенно, что австралопитеки имели хорошо сбалансированную ортоградную походку и что передвижение в выпрямленном положе­нии было для них не менее обычным делом, чем для современных людей. Об этом же свидетельствует и строение сохранившихся костей стопы. Таким образом, если считать, как это делалось раньше и часто делается в популярной литературе теперь, пите­кантропов первыми людьми, то происхождение прямой походки и выпрямленного положения тела нужно будет отнести не к стадии предшественников первых людей, а к еще более ранней стадии. В хронологическом отношении эта стадия долго была неопреде­ленной — австралопитеки путешествовали из раннего плейсто­цена, или четвертичного периода, и даже позднего плиоцена (позднейший этап третичного периода) в средний плейстоцен, но сейчас она, кажется, приобрела определенные очертания: самые ранние формы австралопитеков должны быть синхронизированы с геологическими слоями так называемого верхнего виллафранка (это определенная геологическая формация на рубеже четвертий- ног^и третичного периодов древностью примерно от 4 до 2 млн.

См.: Хрисанфова Е. Н. Скелет туловища и конечностей (длинные кости).— θ κJk * Ископаемые гоминиды и происхождение человека.— Труды Института этно­графии АН СССР (Новая серия). М., 1966, т. 92; Она же. Эволюционная морфоло­гия скелета человека. М., 1978.

Ландшафт местонахождений австралопитеков в Южной Африке.

лет), то есть отнесены к концу плиоцена в соответствии со ста­рыми взглядами, к самому началу четвертичного периода в соот­ветствии с современной тенденцией включать в него виллафранк- ские слои. Исходя из полного оформления прямохождения у авст­ралопитеков, ему можно приписать более древний возраст и отно­сить его появление к нижнему виллафранку, а вероятно, и к еще более раннему времени. Перестройку локомоции, или способа пе­редвижения, трудно представить себе иначе, как эволюционный процесс, потребовавший длительного времени.

Происхождение, и история семейства гоминид

Еще более демонстративны в этом (отношении находки Л. Лики и членов его семьи в ущелье Олдувай на востоке от оз. Виктория (Африка), вокруг которых шло и идет до сих пор так много споров. Как и многие другие африканские названия, это название с тру­дом ^поддается транскрипции на европейских языках. Поэтому и на русском языке встречаются разные написания — Олдовай, Ол- Довэй и т. д. Но Л. Лики в одной из своих статей предупреждал, что ОН выбрал английскую транскрипцию, в наибольшей степени передающую оригинальное название, и она должна без изменений «·

Ущелье Олдувай.

воспроизводиться на других языках, поэтому мы и пользуемся воспроизведенным написанием. Наиболее интересно в Олдувае открытие так называемого презинджантропа, так как последний может быть довольно полно охарактеризован морфологически на основании не только черепных костей, но и частично сохранившего­ся скелета кисти и стопы, а также большой и малой берцовых ко­стей. Для нашей темы особенно важен скелет нижних конечностей презинджантропа. И по отчетливости поперечного свода, и по приведенности большого пальца, и по строению голеностопного сустава, и по многим другим морфологическим особенностям мож­но судить об оформлении прямохождения у презинджантропа. Пре­красный анализ относящихся к этой проблеме фактов произвела в 1967 г. Е. Н. Хрисанфова, и есть возможность отослать за подробностями к ее статье. По геологическому возрасту пре- зинджантроп, как известно, ровесник самых ранних из австрало-

Происхождение и история семейства гоминид

Ущелье Олдувай.

питеков или даже несколько старше их. Таким образом, и эта на­ходка говорит об очень раннем переходе предков человека к прямо­хождению, происшедшем на рубеже третичного — четвертичного периодов, а возможно, и в конце третичного периода. Не менее важ­ны в интересующем нас аспекте более поздние по времени открытия длинных костей конечностей и костей стопы в Кооби Фора на вос­точном побережье оз. Туркана (бывшее оз. Рудольфа) в Африке, сделанные в основном сыном Л. Лики — Р. Лики. Обнаружены остатки нескольких индивидуумов разного пола и геологического возраста, но представляющих самые ранние стадии человеческой родословной l. Их морфологическое описание, достаточно де­тальные измерения и четкие рисунки показывают, что и эти формы

1 Earliest man and environments in the Lake Rudolf basin. Stratigraphy, paleoeco­logy and evolution. Chicago — London, 1976; Walker A., Leakey R. The Hominids of East Turkana.- Scientific American, 1978, № 8.

мало отличались в строении костей нижних конечностей от более поздних гоминид и передвигались в выпрямленном положении.

Сопровождался ли этот переход существенной перестройкой других признаков гоминидной триады, совпало ли появление пря­мохождения с резким увеличением массы мозга или с его замет­ным усовершенствованием? Еще несколько лет тому назад на этот вопрос трудно было ответить однозначно. Идея «мозгового Руби­кона», отчетливо сформулированная А. Валлуа в 1954 г. и ставшая на долгие годы общепризнанной, выражала интуитивное, теорети­чески необоснованное, но вполне определенное представление о существовании четкой границы между, если можно так выразиться, последними антропоморфными и первыми людьми в массе мозга. Этот рубикон умозрительно был установлен в 800 куб. см — формы с более крупным объемом мозга можно относить к людям, с мень­шим — следует относить к антропоморфным. Но именно такая цифра в качестве пограничной — результат некоторого завышения объема мозга у австралопитеков, характерного для первого периода их изучения. Позднейшие исследования Ф. Тобайяса убедительно показали, что у них практически не встречаются величины больше 500—550 куб. см. У презинджантропа Ф. Тобайяс в 1964 г. сначала получил величину в 680 куб. см, то есть опять намного меньше мозгового рубикона. Но и она оказалась завышенной. Дж. Робинсон в 1965 г. получил около 600 куб. см, а В. И. Кочеткова в 1969 г. еще меньше: примерно 560 куб. см. А ведь и австралопитеки, и презинджантроп, как было показано выше,— прямоходящие фор­мы. Граничная величина объема мозга в 800 куб. см плохо соответ­ствует этим наблюдениям.

В то же время она демонстрирует резкое отставание разви­тия мозга от появления и усовершенствования прямохождения, хронологическую неравномерность в возникновении признаков, составляющих гоминидную триаду. В развитии кисти, о которой также будет сказано дальше, обнаруживается не менее отчетливое замедление формирования тех морфологических особенностей, которые в наибольшей мере сближают ее по функциональным возможностям с кистью современного человека. Таким образом, если серьезно говорить о морфологическом рубиконе между антро­поморфными приматами и человеком, о первом и наиболее древнем различии между ними, то оно проявилось в первую очередь не в развитии мозга или кисти, а в выработке прямохождения. Поэтому правомерно и, пожалуй, единственно логично, оставаясь в рамках морфологии, опираться именно на прямохождение, как на основной решающий признак гоминид. М. И. Урысон в 1965 г. обстоятельно аргументировал значение этого критерия. Раньше его с пред­ложением включить австралопитеков в семейство гоминид высту­пали С. Уошборн и Г. Хеберер в 1951 г. и У. Ле Гро Кларк в 1952 г.

Итак, наиболее разительным свойством древнейших предков человека, окончательно сформировавшимся в конце третич-

ного — начале четвертичного периода, было прямохождение. Оно не имеет никаких аналогий ни среди приматов, ни вообще в животном мире и создало базу для дальнейшей перестройки всей морфологии. Отдельные сообщения об эпизодических передви­жениях человекообразных обезьян в выпрямленном положении не меняют картины, так как приматы, даже антропоморфные, прибе­гают к нему лишь в редких случаях (аналогичным образом, напри­мер, случайное употребление палок и камней обезьянами неправо­мерно рассматривать как целенаправленную трудовую деятель­ность). Перестройка морфологии, связанная с прямохождением, дает с систематической точки зрения основание для выделения семейства гоминид именно по этому признаку.

Эволюция отряда приматов, восстановленная сейчас с высо­кой степенью точности на основании палеоантропологических ос­татков, а также результатов углубленного сравнительно-анатоми­ческого и генетического изучения современных представителей отряда 1, могла бы составить предмет не одной книги интересней­шего содержания — так разнообразны формы ныне живущих обезьян, к столь различным условиям жизни они приспособлены и так своеобразно и богато оттенками их поведение. Но излагать все это нет никакой возможности — нужно углубляться в специаль­ные детали и в конечном итоге далеко выйти за рамки нашего изложения, обусловленные внутренней логикой развития биосферы и становления на ее основе важнейшего компонента ноосферы — человеческого общества. В то же время методологически неверным было бы упускать из виду тот фон, который образует информация о приматах для реконструкции самых разных сторон морфологиче­ской организации предков человека и их поведения. Сейчас мы коснемся лишь одной из этих сторон, попытавшись реконструиро­вать морфологию исходной формы *приматов, послужившей осно­вой для формирования семейства гоминид.

Остатки высших приматов, напоминающих по своему строению современных человекообразных, но отличающихся от них в то же время многими деталями строения и образующих вымершие роды, а по мнению многих палеонтологов и антропологов, даже вымершие семейства, обнаружены в различных районах на территории Афри­ки и Евразии. Они подробно описаны, но, к сожалению, представ­лены в подавляющей своей части фрагментами нижних челюстей и зубов, то есть, как выше упоминалось, наиболее часто сохраняю­щимися частями скелета. Однако структурные особенности и раз­меры зубо-челюстного аппарата позволяют судить о характере пре­обладающего питания и связаны довольно тесной корреляцией с общими размерами и некоторыми анатомическими деталями строе­ния тела. В сочетании со сравнительно-анатомическими наблюде-

, Osman Hill W. Primates. Comparative anatomy and taxonomy. Edinbourgh, 1953—1974; vol. 1—8; Molecular anthropology. Genes and proteins in the evolutionary ascent of the Primates. New York — London, 1975.

Черепа австралопитеков и ранних архантропові а — череп 406, б — череп 732, в — череп 1470, г — череп 1813, д — череп 3733, е — череп 3883.

4 В. П. Алексеев

ниями над современными человекообразными обезьянами, а также и над другими представителями отряда приматов единичные наход­ки костей конечностей и других частей посткраниального скелета (скелета туловища и конечностей) ископаемых приматов также могут быть использованы для реконструкции. В целом за ней стоит богатый сравнительно-анатомический и палеонтологичес­кий материал, обстоятельно описанный во многих капитальных трудах.

Если читатель взглянет на свою ладонь, то он увидит бога­тый орнамент из кожных гребешков, украшающих его кожу,— это папиллярные узоры, в своих сочетаниях неповторимо индивиду­альные для каждого человека и в то же время свойственные всем без исключения людям на земле. Такие же узоры, имеющие, одна­ко, другой рисунок, есть у всех людей на пальцах и опорной по­верхности стопы. Кроме человека подобные узоры представляют собой неотъемлемую принадлежность стопы и кисти древесных приматов и справедливо рассматриваются как решающее доказа­тельство наличия древесной стадии в происхождении человека, то есть такого периода, когда обезьяноподобные предки человека жили на деревьях. В нескольких случаях, когда выдвигались сравнительно-морфологические и палеонтологические доказатель­ства отсутствия древесной стадии в эволюции человека — наибо­лее обстоятельная из таких попыток принадлежит известному со­ветскому антропологу и археологу Г. А. Вонч-Осмоловскому [XXXII]— папиллярные узоры вставали на пути серьезного отношения к подобным доказательствам и признания их. Но доля истины в скепсисе по отношению к гипотезе наличия древесной стадии все же есть: подавляющая часть современных прима­тов, обитающих на деревьях,— ярко выраженные брахиаторы, то есть формы, передвигающиеся с помощью брахиации — подвисания и раскачивания на ветвях, а также перелета с ветки на ветку за счет инерции, полученной при раскачивании. Такой способ передвижения чреват формированием ряда специализиро­ванных признаков, в частности образованием длинной гибкой ладони с недостаточно развитым большим пальцем и полусог­нутыми другими пальцами. Человеческая кисть, напротив, отли­чается мощно развитым большим пальцем. Могла ли она сформи­роваться на базе кисти брахиаторной формы? Едва ли, и поэтому можно думать, что исходная форма имела локомоцию лазающего типа, частично напоминающую то, как передвигаются гориллы, когда они лазают по деревьям.

Что вытекает из признания локомоции лазающего типа в ка­честве основного способа передвижения для исходной формы пред­

ков человека? Брахиаторы имеют не только весьма своеобразное строение кисти, но и не менее своеобразные пропорции тела — очень длинные верхние конечности и удлиненный корпус при от­носительно коротких нижних конечностях. Этот тип пропорций повторяется и у человекообразных обезьян, передвигающихся с помощью брахиации,— гиббона и шимпанзе, и у низших обезьян — брахиаторов, он, по-видимому, есть выражение каких-то биомеханических законов формы, обусловливающих широкое распространение подобных соотношений в длине корпуса и ко­нечностей в отряде приматов. Исходная форма, бывшая не бра- хиатором, а лазающим приматом, отличалась, нужно думать, менее длинными руками, более коротким торсом и более. длинными ногами. О выпрямленном положении тела, как главнейшем отличительном признаке всех гоминид, выше уже говорилось. Оно также могло выработаться до какой-то степени еще при лазанье по ветвям, о чем свидетельствует локомоция гориллы, довольно часто встающей на задние конечности при передвижении по земле. Одним словом, исходная форма гоминид представляла собой до известной степени универсала, бойко лазавшего по деревьям, но не забывавшего и о земле и спускавшегося с деревьев, чтобы наподобие горилл собирать пищу на земной поверхности и в ниж­нем ярусе леса. Такая экология и подобное поведение ограничи­вали, по-видимому, и размеры тела: вряд ли особи-самцы весили больше 50—70 кг и должны были приближаться по росту к современным шимпанзе.

Среди обезьян встречаются и гигантские формы, примером чему могут служить гориллы. Вес свыше 200 кг и ужасающая сила — нередкие качества среди самцов. К счастью, вопреки фантастическим рассказам о них гориллы очень мирные существа, питающиеся растительной пищей и почти не вступающие в серьезные конфликты друг с другом. Но и при мирном поведении они практически не имеют врагов — хищники не дерзают нападать на этих громадных, чудовищно сильных животных. После того как в 40-е годы в Китае и на Яве были открыты фрагменты огром­ных челюстей и зубы высокоразвитых приматов, или самых ранних гоминид, получивших наименование гигантопитек и мегантроп, стало очевидным, что тенденция к гигантоидности сопровождала и начало антропогенеза. Дальнейшие открытия в пригималайском районе Северной Индии позволили значительно расширить ареал обитания гигантопитеков, как и мегантропов, в Дзии; их отно­сили то к высокоразвитым вымершим приматам, то к древнейшим людям, но исход этих споров однозначен: в настоящее время подавляющее большинство специалистов, признавая исключи­тельное своеобразие этих форм, не видит в их морфологии убедительных свидетельств принадлежности к семейству гоминид и рассматривает их как вымершую ветвь человекообразных обезьян. Ранние представления об их колоссальных размерах мо­

гут, по-видимому, считаться преувеличенными: сравнительно­анатомические исследования показали, что в разных отрядах мле­копитающих эволюционные тенденции к образованию большого челюстного аппарата не обязательно сопровождались увеличением размеров тела. Разрастание челюстей и зубов — как бы местное приспособление, обусловленное важностью в жизни животных пищевой функции. Однако такое приспособление, при всей своей полезности, в определенных случаях в то же время — свидетельст­во крайней специализации, известного эволюционного тупика, в который попадает организм. Рядом с исходной формой гоминид все ветви, прошедшие путь такой специализации, были боковы­ми в человеческой родословной.

От рассмотрения размеров тела закономерен переход к харак­теристике отдельных деталей строения черепа. Особенно важно определение объема мозга, который является важнейшим призна­ком, отражающим положение млекопитающих на эволюцион­ной лестнице. Хотя индивидуальные вариации объема мозга очень велики и описан, например, череп гориллы с объемом мозга в 752 куб. см, но большой размах индивидуальных вариаций сопровождается их значительной групповой стабиль­ностью, и поэтому именно этот признак и играет столь существен­ную роль в таксономическом, или классификационном, отношении. Исходя из приведенных выше размеров мозга у австралопитеков и презинджантропа и сопоставляя их с объемом мозга у ныне живущих человекообразных обезьян, можно полагать, что исходная форма гоминид имела объем мозга приблизительно в 450—500 куб. см. По аналогии со всеми известными ископаемыми находками и современными человекообразными приматами с достаточным основанием устанавливается, что черепная коробка характери­зовалась удлиненной формой и достаточно сильно выраженным наружным рельефом, не достигавшим по своему развитию крайних степеней, типичных, например, для самцов-горилл с их огромными гребнями на черепе. Соотношение мозгового и лицевого скелета примерно соответствовало тому, что мы наблюдаем у шимпанзе, морфологически наиболее близкого к человеку из всех человеко­образных.

Итак, лазающая по деревьям и иногда спускавшаяся на землю, склонная к выпрямленному положению тела и изредка передви­гавшаяся на задних конечностях форма с объемом мозга в 450— 500 куб. см, размерами и силой близкая к шимпанзе, не имевшая крайне выраженных специализаций, стоит у истоков антропогене­за и образует исходную основу для формирования семейства гоминид. Когда осуществился переход от этой формы к австрало­питекам, мы приблизительно знаем — в конце плиоцена или в са­мом начале плейстоцена, что в абсолютных цифрах дает в соответ­ствии с существующими сейчас возможностями датировки ископаемых остатков предков человека примерно 2 000 000—

Эволюционное нарастание объема черепной коробки (в %).

1 — мужские особи,

2 — женские особи, А — австралопитеки, Р — архантропы,

N — палеоантропы, S — современные люди.

3 000 000 лет[XXXIII]. Но где осуществило^ этот переход? В пределах всей первобытной ойкумены, то есть, практически говоря, в пределах тропических районов Старого Света, всегда бывших ос­новным ареалом расселения приматов, в том числе и человекообраз­ных? Безусловно, человечество произошло в тропическом поясе и, может быть, в прилегающих к нему отдельных субтропи­ческих районах, о чем свидетельствует и расселение современных представителей отряда приматов, и восстанавливаемая с известной уверенностью экология ближайших предшественников человека. Однако преимущества первых гоминид по сравнению с послужив­шими им началом приматами в морфологии, поведении и орудий­ной деятельности все же вряд ли позволили им оторваться пол­ностью от специфики экологических ниш, в которых они возникли, и расселиться быстро и беспрепятственно по всему тропическому и части субтропического пояса. Процесс этот должен был быть медленным и постепенным. Предполагать возникновение гоминид в нескольких центрах также нет оснований — такое предположение отбрасывает нас на уровень науки XIX в., когда впервые, похоже, была сформулирована гипотеза полигенизма — гипотеза происхож­дения разных групп ископаемых и современных людей от разных видов обезьян, не выдержавшая сравнительно-анатомической

проверки и послужившая в последующем основой расистских взглядов. Перед нами стоит, следовательно, необходимость выбора отдельных областей в пределах тропического и субтропического поясов, которые могли бы рассматриваться как области форми­рования человечества, как прародина человечества.

В решении проблемы прародины, как нигде, ощутимы фрагментарность ископаемых находок и зияющие пробелы в на­ших очень скромных знаниях о географии ископаемых форм. Где в данный отрезок времени делается больше находок, там и помещается обычно прародина человечества. Обнаружение и подробное исследование остатков питекантропов и синантропов отразились в гипотезе азиатской прародины человечества [XXXIV], до недавнего времени преобладавшей. Фантастически богатые

2 — палеоантропы (кроме Европы).

открытия в области палеонтологии человека, сделанные в Африке на протяжении последних 20 лет, выдвинули этот материк на главную роль [XXXV]. Но Саваликские холмы на севере Индии, извест­ные палеонтологам еще в прошлом веке как богатое Эльдорадо ископаемых, продолжают давать находки близких к гоминидам форм, хотя и не в таком количестве, как в Африке. Этим азиатской гипотезе прародины человечества придана новая жизнь, и у нее появились новые защитники. Автор этих страниц несколько раз высказывался в литературе в пользу гипотезы африканской прародины человечества, исходя из исключительного богатства африканских находок, иллюстрирующих все стадии человеческой эволюции, и наибольшего сходства человека именно с африкан­скими человекообразными обезьянами (аргумент, выдвинутый в пользу африканской прародины человечества еще Ч. Дарвином).

Местонахождение прародины человечества в соответствии с представления­ми разных авторов. 1 — по А. Валлу а (1946); 2 — по И. Г. Падопличко (1958); 3 — по Μ. Ф. Нестурху (1964); 4 — по В. П. Алексееву (1974).

Строение кисти австралопитеков известно по нескольким ко­стям запястья и пясти, а также нескольким фалангам парант- ропов и плезантропов. Их измерения позволяют говорить о том, что кисть австралопитеков характеризовалась большой вариа- бильностью, пропорции отдельных костей скелета кисти отлича­лись от современных, пропорции самой кисти также были своеобразны: пясть была относительно длиннее у австралопите­ков, пальцы, наоборот, относительно короче, чем у современ­ного человека. Седловидность сустава первой пястной кости у парантропа несомненна, сильно был развит и гребень для прикреп­ления мышцы, приводящей большой палец в ладонном направле­нии, а это все — доказательства противопоставления большого пальца всем остальным. В то же время наличие двух сесамовидных (или вставных) косточек на пястной коети Е. И. Данилова счита­ет примитивным признаком. Но В. П. Якимов как будто с большим основанием истолковал эту особенность как прогрес­сивную, исходя из отсутствия ее в кисти антропоморфных. В целом кисть австралопитеков достигла уже достаточно высокого уровня на пути прогрессивного развития в сторону образования сапиентных особенностей, но, по-видимому, отли­чалась еще от современной многими признаками.

Сохранившиеся кости кисти презинджантропа позволяют дать ей более точную характеристику. Форма сустава первой пястной кости была так же седловидной, как и у парантро­па, и, следовательно, большой палец имел отчетливую способ­ность к противопоставлению. Но длина его была заметно меньше, чем у современного человека и неандертальцев, или палеоантро­пов, и по этому признаку презинджантроп занимал промежуточ­ное положение между современными людьми и антропоидами. Концевые фаланги пальцев кисти отличались исключительной шириной. Автор описания Дж. Нейпир истолковал это обстоя­тельство как свидетельство способности кисти презинджантропа к очень мощному силовому зажиму. Таким образом, мы наблюдаем в кисти презинджантропа своеобразное соотношение примитивных и прогрессивных признаков, опираясь на которое можем сказать, что при уже сформированной бипедии презинджантроп не обладал еще вполне совершенной рукой и, следовательно, предпосылки для трудовой деятельности в его морфологической организации были менее развиты, чем у более поздних гоминид. В этом отноше­нии он объединяется с австралопитеками.

Когда же сформировалась вполне человеческая кисть, мало отличавшаяся или совсем не отличавшаяся от современной? Обширные данные монографии Г. А. Вонч-Осмоловского, издан­ной в 1941 г. и посвященной изучению скелета кисти неандерталь­ца из пещеры Киик-Коба в Крыму, показывают, что кисть палео­антропов, или неандертальцев, была в общем вполне челове­ческой. Правда, она отличалась от кисти современных людей

большей шириной и массивностью, но эта особенность, весьма вероятно, связана вообще с преимущественно атлетическим габиту­сом неандертальцев, грубым сложением и сильным развитием мускулатуры. Форма проксимального сустава первой пястной ко­сти у них еще не была стабильна, по-видимому отражая какие-то остаточные явления неустойчивости тех элементов морфологии, которые интенсивно развивались на предшествующей стадии. Трудности с противопоставлением, которые могли возникнуть при некоторых формах этого сустава, однако, компенсировались, как показал в 1950 г. С. А. Семенов, сильным развитием мышц, приводящих большой палец. Во всех же остальных отношениях кисть палеоантропов не отличалась от современной и была, надо думать, так же приспособлена к тонкой моторике, как и кисть современного человека.

Такого определенного вывода нельзя, к сожалению, сделать в отношении кисти архантропов или представителей рода питек­антропов. От яванских питекантропов вообще не сохранилось ни­каких костей кисти, от синантропа найдена одна полулунная кость запястья. Если она и отличается чем-нибудь от одноимен­ной кости современного человека, так это большой шириной. Таким образом, обнаруживается та же особенность, что и в кисти неандер­тальцев. Но, разумеется, утверждать это определенно на основании одной кости более чем рискованно, поэтому представления наши о строении кисти архантропов остаются, конечно, гадательными. Известные возможности для суждения по этому вопросу открывают результаты исследования нижнепалеолитической индустрии. Речь идет об открытии паджитанской культуры на Яве и большой вероятности синхронизации ее с питекантропом, о каменном ин­вентаре местонахождения 15 с остатками синантропа в Чжоу- Коудяне. Появление ручного рубила как устойчивой формы нижнепалеолитического орудия этими находками привязывается хронологически к формированию архантропов. Стабильность формы и функционального назначения орудий свидетельствует не только о каких-то сдвигах в сознании древнейших людей и обогащении технических навыков — она говорит и об усовер­шенствовании двигательного аппарата, дальнейшей эволюции кисти, может быть, о становлении истинно человеческого соотно­шения в длине большого и остальных пальцев. Это тем более вероятно, что нижнепалеолитические приемы обработки камня отличаются уже большой сложностью. Поэтому предположение о формировании почти окончательного, близкого к современному типа кисти именно на стадии появления архантропов выглядит полностью соответствующим археологическим данным и не противоречит известным нам ископаемым антропологическим материалам.

Нельзя не отметить, что с этим рубежом — появлением ручных рубил и предполагаемым формированием истинно человеческой

кисти совпадает и заметное увеличение массы мозга на 100— 150 куб, см. Если характерные для австралопитеков и презинд­жантропа величины колеблются практически между 500 и 600 куб. см, то средняя для яванских питекантропов равна примерно 900 к у б. см, а у синантропов даже на 100—150 куб. см выше Наблюдается известный параллелизм между переходом к следую­щему этапу в трудовой деятельности древних гоминид и усовер­шенствованием морфологии в первую очередь тех органов человеческого тела, которые продолжают интенсивно эволюцио­нировать,— мозга и кисти. Этот параллелизм облегчает нашу зада­чу по выделению таксономических, или систематических, групп в пределах семейства гоминид.

В этой связи особенно важно, что сравнительно-морфологи­ческие исследования показали: развитие кисти по пути совершен­ствования тонкого манипулирования запаздывало по сравнению с совершенствованием прямохождения. И для австралопитеков, и для презинджантропа тому есть прямые и очень веские доказа­тельства. На этом основании в пределах семейства гоминид могут быть выделены два подсемейства — собственно людей, или под­семейство Homininae, и австралопитеков, или подсемейство Australopithecinae. Если учесть, что они различаются и по объему мозга и что именно между ними проходит мозговой рубикон, в по­нимании А. Валлуа, то морфологическое противопоставление двух групп приобретает дополнительное обоснование. Хронологическое соотношение двух подсемейств понятно — австралопитеки, к ко­торым относится и презинджантроп, предшествовали представи­телям подсемейства Homininae. Ясна и связь каждого из подсе­мейств с основными этапами в развитии материальной культуры. Довольно аморфную каменную индустрию презинджантропа следует рассматрйвать, очевидно, как выражение биологического несовершенства его кисти. Тем более это оправдано по отношению к примитивной костяной индустрии австралопитеков.

Оба подсемейства ввели в систематику американские палеон­тологи У. Грегори и М. Хелльман в 1939 г. Однако подсемейство австралопитеков они склонны были оставить без определенного места, не предрешая вопроса об их систематическом положении. Согласно широко распространенной классификационной схеме Дж. Симпсона, опубликованной в 1945 г., подсемейство австрало­питеков должно быть включено в семейство антропоморфных обезьян. Иные соображения, до какой-то степени сходные с теми, которые здесь высказаны, были изложены Г. Хеберером в 1956 г. Они послужили основанием для объединения австралопитеков и го- минин в одно семейство. Но отказавшись от правила приоритета, согласно которому за всеми выделяемыми таксономическими

См.. Кочеткова В. И. Сравнительная характеристика эндокрадов гоминид в палеоневрологическом аспекте.— Труды Института этнографии AFT СССР (Но­вая серия). М., 1966, т. 92; Она же. Палеоневрологий. М., 1973.

подразделениями должны сохраняться первоначально данные им названия, Г. Хеберер ввел новые наименования для подсемейств, основанные на одном корне — Praehomininae (то есть австралопи­теки) и Euhomininae (то есть собственно гоминины). Нововведе­ние это получило одобрение со стороны многих систематиков и нередко встречается в литературе, например в статье У. Жу- кана, опубликованной в 1964 г. В принципе такая номенклатура логична, но принять ее все же нельзя из-за нарушения правила приоритета. Поэтому целесообразнее сохранить терминологию У. Грегори и М. Хелльмана, как это уже сделали Дж. Робинсон в 1961 г. и Г. Кенигсвальд в 1964 г. ---- >

В заключение этого раздела остановлюсь на высказанном в 1964 г. Р. Лики, Ф. Тобайясом и Дж. Нейпиром предложении выделить презинджантропа в специальный род Homo habilis — человек умелый, или способный. Это предложение было поддер­жано многими специалистами, получило широкое распространение j и существенно повлияло на решение многих проблем истории,1 первобытного общества. И действительно, появление представителя рода Ното в столь раннее время в корне перестраивает наше представление о последовательности человеческой эволюции и за­ставляет по-новому взглянуть на многие стороны процесса антропогенеза. Однако есть ли морфологические основания видеть в этой находке раннего представителя рода Ното? Выше мы убе­дились, что по объему мозга презинджантроп не превосходит австралопитеков, рядом примитивных особенностей в строении ки­сти он также отличается от более поздних гоминид. Поэтому маловероятно, что даже родовой таксономический ранг этой находки должен быть сохранен. Совершенно неудовлетворитель­ным представляется и ее название. Презинджантропа следует отне­сти на основании всего сказанного к подсемейству Australo- pithecinae, поэтому его родовое название не может быть Ното. В то же время видовое название habilis должно быть, очевидно, сохранено в соответствии с тем самым правилом приоритета, из-за которого пришлось отказаться от номенклатуры Г. Хебере- ра. По-видимому, наиболее целесообразное название должно быть Australopithecus, или Paranthropus habilis.

<< | >>
Источник: Алексеев В.П.. Становление человечества.— М.: Политиздат,1984.— 462 с., ил.. 1984

Еще по теме Критерии человека:

  1. 50. Локальные национальные и религиозные конфликты на постсоветской основе, в том числе и РФ, в 90-е годы ХХ в. Назовите критерии, по которым вы классифицируете перечисленные конфликты. Какие причины привели к их возникновению. Можно ли считать проблемы Ольстера в Великобритании, Басков в Испании, Квебека в Канаде и пр. схожими с проблемами на территории СНГ. Ответ аргументируйте.
  2. 52. С учетом размеров территории России нам нужно не менее 300млн человек для того, чтобы нормально эксплуатировать 1/6 часть суши. Сейчас население страны около 141 миллиона человек. Между тем в ближнем зарубежье проживают 25млн только русских, не говоря уже о русскоязычном населении. Необходимо ли в сегодняшней России иметь действительную и работающую программу приема эмигрантов из ближнего зарубежья – обеспечить их жильем, трудоустроить, решить вопросы получения российского гражданства и т.д.
  3. Человек современного типа
  4. § 1. Процесс становления человека.
  5. Появление человека в Америке
  6. Ближайшие предки человека
  7. Неандертальский человек
  8. ИЗОБРАЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В ИСКУССТВЕ АЗЕРБАЙДЖАНА АНТИЧНОГО ПЕРИОДА
  9. О человеке, истории и домыслах
  10. Древнейшие стоянки палеолитического человека в Америке
  11. § 4. Оформление современного физического типа человека. Верхний палеолит.
  12. Появление человека на Американском континенте