<<
>>

Морфологическая типология и локальная дифференциация еерхнепалеолитического человечества

Уже первые находки черепов верхнепалеолитического времени, сделанные еще в прошлом веке, описывались не только с чисто мор­фологической стороны и выраженности на них эволюционно прими­тивных признаков, но и под углом зрения близости к тем или иным морфологическим вариантам внутри современного человечества.

Че­

реп из Шанселяда (Франция) долгие годы сближался с эскимосски­ми черепами50, и только реконструкция носовой области позволила показать его четкие отличия от монголоидных серий и, наоборот, сходство с европеоидами51. Аналогичным образом черепа из грота Детей в Гримальди (Италия) — один женский и второй, принадле­жавший неполовозрелому субъекту, возможно, юноше — рассматри­вались как негроидные52, пока повторная обработка материала не показала дефектность первоначальной реконструкции и позволила обнаружить значительное сходство этих черепов с другими европей­скими верхнепалеолитическими находками53. В дальнейшем, по ме­ре увеличения числа известных находок верхнепалеолитического времени и накопления опыта их интерпретации, было предложено несколько схем их морфологической типологии и генетических вза­имоотношений, опиравшихся в основном на европейский материал, более многочисленный и лучше изученный 54.

Теоретически говоря, малоперспективны обе крайние тенденции в оценке морфологической типологии верхнепалеолитического чело­вечества — видеть в нем единую комбинацию признаков55или вы­делять локальные варианты, опираясь на морфологическое своеобра­зие отдельных находок, в ряде случаев, действительно, резко выра­женное, но не подтвержденное на групповом уровне56. В первом слу­чае игнорируется имевшая место в верхнем палеолите и неотврати­мая при сколько-нибудь широком расселении популяционная диф­ференциация, во втором — наблюдениям над характером индивиду­альной изменчивости без достаточных оснований придается груп­повое значение.

В результате в обоих случаях весьма вероятное дей­ствительное типологическое разнообразие верхнепалеолитического человечества остается невскрытым даже в географических рамках Европы, не говоря уже об африканских и азиатских популяциях, представленных единичными находками из районов, отстоящих друг от друга на тысячи километров. Способ выявления этих реаль­ных типологических комбинаций признаков состоит, очевидно, в не­предвзятом комбинировании наблюдений над индивидуальной из­менчивостью отдельных находок и групповых характеристик, полу­ченных для находок, сделанных в одном местонахождении или близ­ко одна от другой, в корректировании морфологического критерия различий с географическим и в сравнении выделенных вариантов с локальными расами в составе современного человечества.

Какие признаки являются общими если и не для всех, то для большинства европейских находок верхнепалеолитического времени? Это большие и очень большие размеры горизонтальных диаметров черепной коробки, высота черепной коробки почти соответствует ее ширине, лобная кость довольно широкая, наклон ее соответствует современным средним, ширина затылочной кости большая, лицевой скелет средней высоты (широко распространившееся даже в специ­альной литературе мнение о якобы очень низком лицевом скелете верхнепалеолитических людей не подтверждается метрическими

1 — женский неандертальский череп Гибралтар 1, 2 — мужской неандертальский череп Монте-Чирчео 1,5 — мужской неандертальский череп Шапелль-о-Сен, 4 — женский не­андертальский череп Штайнхайм, 5 — мужской неандертальский череп Брокен-Хилл, 6 — мужской неандертальский череп Шанидар 1, 7 — средняя по мужским черепам верхнепалеолитического времени из Европы, 8 — средняя по женским черепам верх­непалеолитического времени из Европы, 9— минимум по современным монголоидам^ 10 — максимум по современным монголоидам, 11 — минимум по современным европео­идам, 12 — максимум по современным европеоидам, 18 — черепа современных папуасов- данными, высота лица соответствует средней европейской), нос ши­рокий, орбиты чаще всего низкие, грушевидное отверстие среднеши­рокое, вертикальный профиль лицевого скелета ортогнатный или ме- зогнатный, горизонтальный профиль уплощенный в верхней части и достаточно острый в нижней, выступание носовых костей не усту­пает сильному выступанию носа у европеоидов.

Любопытно отме­тить, что индекс отношения нижнего угла горизонтального профиля к верхнему, столь эффективный, как мы помним, при отделении не­андертальского вида от современного, оказывается пониженным на верхнепалеолитических черепах по сравнению с современными (рис. 6), демонстрируя, очевидно, следы не вполне закончившейся перестройки лицевого скелета в верхнепалеолитическое время. Та­ким образом, хотя комплекс перечисленных признаков в целом, как справедливо отмечал В. В. Бунак57, и не представлен в полной мере ни у одной из современных рас Европы, он достаточно характерен именно как европеоидный комплекс, стоящий у основания формиро­вания европеоидной расы.

Находки мужских черепов более многочисленны, поэтому они и положены в основу морфологического сопоставления. Нами уже от­мечалось, что черепа из двух единственных верхнепалеолитических могильников, давших массовый материал,— Пшедмости и Солютрэ, вполне могут по своему морфологическому своеобразию претендо­вать на роль представителей самостоятельных вариантов58. Черепа

из Пшедмости (Пшедмости I, III, IX) отличаются на фоне других находок тенденцией к усилению долихокрании, повышенйем и неко­торым сужением лицевого скелета, широконосостью. Черепа из Со- лютрэ (Солютрэ II, III, IV) резко брахикранны и очень широколи­цы, что может быть следствием прямой морфофизиологической за­висимости, но более узконосы, чем черепа из Пшедмости. Подобные различия повторяются и на женских черепах. Таким образом, уже из сопоставления этих двух небольших серий вытекает, что верхне­палеолитическое население Европы не было единым по своему ант­ропологическому составу и что внутри него выделялись местные ва­рианты, отличавшиеся морфологическим своеобразием.

Глядя на картину географического местоположения верхнепалео­литических находок (рис. 7), на которой представлены лишь те на­ходки, которым можно дать метрическую характеристику, мы заме­чаем два территориальных «сгущения» верхнепалеолитических па­мятников, давших палеоантропологический материал: территорию Франции с долинами крупных французских рек и территорию Чехо­словакии.

Чтобы увеличить численность сопоставляемых локальных групп и тем усилить статистическую значимость межгрупповых раз­личий, вычислены средние по обеим территориям, опирающиеся на метрику основных находок. Для территории Чехословакии это, кро­ме Пшедмости, Дольни Вестонице, Брно, Младеч и Павлов. Череп из Подбабы, ранее рассматривавшийся как верхнепалеолитический 59, теперь должен быть определенно исключен из верхнепалеолитиче­ской серии, так как он имеет очень сомнительную датировку и, воз­можно, относится даже к раннему железному веку60. На террито­рии Франции находки в Солютрэ, как указывалось, занимают само­стоятельное положение, и поэтому в подсчет включены данные о черепах из всех остальных местонахождений, отличающихся более или менее сходной морфологией. Это следующие местонахождения: Кро-Маньон, Комб-Капель, Шанселяд, Ложери Басе, Рок де Сере, Ля Маделэн, Журдан, Вейрьер, Кап Бланк, Сен-Жермен-ля-Ривьер, Видон, Лафайе, Плакар и Сорд. Средние по обеим группам — фран­цузской а чехословацкой вместе со средними по черепам из Солют­рэ представлены в табл. 1.

Что демонстрирует нам эта таблица? Своеобразие солютрейского варианта очевидно. Его существование в верхнепалеолитическую эпоху свидетельствует о том, что брахикефализация — изменение формы черепной коробки в ходе времени, процесс, столь характер­ный для населения Европы в более поздние эпохи,— началась очень рано; фрагментарные данные по нижне-и среднепалеолитическим гоминидам позволяют датировать его начало эпохой нижнего палео­лита и утверждать, что морфологические особенности солютрэйского варианта не являются случайными. Менее демонстративны отличия западноевропейских форм (французские находки) от центральноев­ропейских (Пшедмости, Брно и другие местонахождения Чехосло­вакии). Центральноевропейский (по старой терминологии брюнн-

Таблица 1

Т ерриториальные группы верхнепалеолитического населения Европы

Рис, 7.

Основные местонахождения верхнепалеолитических людей в Западной Европе

1 — Павилэнд, 2 — Камарго, 3 — Уртьяга, 4 — Парпайо, д — Бруникель, 6 — Ложери Басс, 7 — Кро-Маньон, 8 — Пато, 9 — Кап Блан, 10 — Ля Рошет, 11 — Шанселяд, 12 — Комб-Капелль, 13 — Плакар, 14 — Ля Шод, 15 — Сен-Жермен-ля-Ривьер, 16 — Рок де Сере, 17 — Мас д’Азиль, 18 — Хото, 19— Вейрьер, 20— Сан-Теодоро, 21 — Романелли, 22 — Ольмо, 23— Арен Кандид, 24— Гримальди, 25— Бишон, 26— Чекловина, 27 — Младеч, 28 — Пшедмости, 29 — Брно, 30 — Дольни Вестонице, 31 — Павлов, 32 — Рётхе- корф, 33—· Штеттен, 34— Кауферсберг, 35 — Нойессинг, 36 — Дёбриц, 37 — Оберкассель, 38 — Энгис

пшедмостский, а, вернее сказать, брно-пшедмостский) вариант, по- видимому, действительно более длинноголов, чем западноевропей­ский (по старой терминологии кроманьонский). В высоте черепной коробки различия неопределенны, но лобная кость шире в централь­ноевропейской группе. В противовес старым взглядам, основанным на сравнении отдельных единичных черепов, нельзя утверждать, что центральноевропейская популяция более высоколица и узколи­ца, чем западноевропейская: на мужских черепах высоколицесть за­падноевропейского варианта видна отчетливо, хотя женские черепа

мало различаются между собой в этом признаке. Вполне заметны от­личия центральноевропейского варианта от западноевропейского в вертикальном профиле лицевого скелета: центральноевропейские че­репа прогнатнее, чем западноевропейские,— и вероятны в ширине носа: центральноевропейская популяция как будто чуть более широ­коноса, хотя это и нельзя утверждать с большой определенностью.

Если считать выделенные варианты реальными единицами попу­ляционной или надпопуляционной дифференциации верхнепалеоли­тического населения Европы, то встает вопрос о том, где проходила граница между ними. С этой точки зрения большое значение приоб­ретают антропологические особенности скелетов из гротов Грималь­ди близ Ментоны61. Происходящие оттуда черепа крайней степенью долихокрании, широколобостью и относительной широконосостью напоминают центральноевропейские популяции, но они имеют орто- гнатный лицевой скелет, как и черепа западноевропейского вариан­та.

Кроме этих особенностей, резко бросаются в глаза своеобразные особенности, присущие именно данной популяции, оставившей за­хоронения в гротах Гримальди: большие размеры черепа, огромная его высота, очень большая ширина и малая высота лицевого скеле­та, очень сильное выступание носовых костей. Налицо комбинация признаков, которая напоминает «кроманьонский» тип в том понима­нии, которое вкладывали в этот термин старые авторы начала века 62. Так как эта комбинация несводима к рассмотренным выше, ее целе­сообразно выделить в самостоятельный четвертый вариант в соста­ве верхнепалеолитического населения Европы и присвоить ему наи­менование гримальдийского.

В старой палеоантропологической литературе под гримальдий- ским типом или вариантом подразумевалась негроидная комбина­ция признаков, которой якобы обладали два скелета из грота Детей в Гримальди — скелет пожилой женщины и юноши 15—16 лет63. Од­нако, как уже упоминалось в начале этого раздела, подобная трак­товка была возможна только вследствие того, что черепа были не­правильно склеены из фрагментов, что усилило прогнатизм, широко- носость и уменьшило выступание носовых костей, т. е. придало им именно те признаки, на основании которых оказалось возможным говорить об их негроидном типе. Э. Влчек, осуществивший повтор­ную и гораздо более тщательную реконструкцию, показал, что ни о каких негроидных признаках не приходится говорить в данном случае и что речь должна идти о вариациях признаков, более или менее типичных для верхнепалеолитического населения Европы в целом64. Он произвел и повторное измерение обоих черепов и лю­безно передал их автору этих строк (табл. 2). К сожалению, он не измерил углов лицевого профиля и выступания носовых костей, но на приложенных к его статье рисунках видно, что оба черепа стали много ортогнатнее, а носовые кости выступают на них значительно сильнее, чем раньше. Э. Влчек справедливо сомневается в правиль­ности определения пола юношеского скелета и полагает, что его с

Таблица 2

Черепа из грота Детей (Гримальди), традиционно относимые К «негроидному» типу

одинаковой вероятностью можно считать и мужским, и женским. Судя по размерам черепа, он принадлежал скорее женщине. На ос­новании данных о динамике размеров черепа у человека современ­ного вида восстановлены «взрослые» размеры юношеского черепа, подобно тому как это уже делалось во многих предыдущих случаях 65.

В общем оба черепа из грота Детей, ранее считавшиеся негроидны­ми, могут рассматриваться как черепа женских особей гримальдий- ской популяции в нашем понимании этого наименования. Мужской череп из того же грота Детей имеет «кроманьонский» облик и не от­личается от мужских черепов из грота Барма Гранде, вместе они и образуют тот материал, морфологические особенности которого по­зволили нам выделить четвертый гримальдийский вариант.

Итак, возвращаясь к вопросу о границе между западноевропей­ским и центральноевропейским вариантами, мы должны подчерк­нуть, что они, по всей вероятности, не соприкасались непосредствен­но, между ними лежал ареал гримальдийского варианта. Дополни­тельным основанием для подобного заключения и значительного рас­ширения ареала гримальдийского варианта на север является наход­ка в Оберкасселе (долина Рейна)66. Менее выразительный в морфо­логическом отношении женский череп из Оберкасселя в общем схо­ден с женскими черепами из гротов Гримальди, но сходство это не носит специфического характера. Что же касается мужского черепа из Оберкасселя, то характерные морфологические особенности чере­пов из гротов Гримальди выражены на нем в высокой степени. Рез­ко выраженная долихокрания при большой высоте черепной короб­ки и широкой лобной кости, низкий и очень широкий лицевой ске­лет, ортогнатный вертикальный профиль лицевого скелета и силь­ное выступание носовых костей — вот те признаки, по вариациям ко­

торых несомненно сходство гримальдийских находок и черепа из Оберкасселя. Грушевидное отверстие на последнем черепе, правда, узкое, но зато на женском черепе из Оберкасселя широкое, так что можно предполагать, что мы имеем в данном случае дело с индиви­дуальными вариациями. В целом же оправданным выглядит вывод о том, что прирейнская область, районы Эльзаса и Лотарингии, за­падные предгорья Швейцарских Альп, в геоморфологическом отно­шении представляющие собою сходный ландшафт всхолмленного плато, составляли ареал верхнепалеолитических популяций, антро­пологически сходных и имевших все характерные признаки гри- мальдийского варианта.

Разумеется, изложенная схема не полностью исчерпывает ло­кальное своеобразие отдельных верхнепалеолитических популяций, примером чему являются находки, по своим морфологическим осо­бенностям не попадающие, похоже, ни в один из перечисленных ва­риантов. Примером может служить череп со стоянки Дёбритц в Тю­рингии, принадлежащий мужчине, но очень маленький и грациль- ный, по форме черепной коробки стоящий на границе долихо- и ме- зокрании, имеющий среднеширокое грушевидное отверстие67. Такую комбинацию признаков нельзя удовлетворительным образом клас­сифицировать в рамках принятой нами антропологической класси­фикации верхнепалеолитического населения Западной и Централь­ной Европы, она либо представляет собою индивидуальную вариа­цию, либо, что более вероятно, является отражением группового сво­еобразия, приуроченного к отдельной популяции или небольшой группе популяций. Такое популяционное своеобразие весьма веро­ятно в верхнепалеолитическое время из-за редкости населения и в ряде случаев — вероятной слабой связи между популяциями, что и приводило к краниологическому полиморфизму, о котором по от­ношению к верхнепалеолитическому населению красноречиво и убе­дительно писал В. В. Бунак68, но который можно считать характер­ным для процесса групповой дифференциации палеолитических го­минид в целом 69.

В предыдущем изложении осталось полностью неосвещенной территория восточной Европы. По отношению к ней писалось о том, что в Костенковско-Боршевском районе по долине Дона проживали люди брно-пшедмостского (центральноевропейского, по нашей тер­минологии) 70и «кроманьонского» (западноевропейского) 71вариан­тов. В последнем случае имелась в виду классическая характеристи­ка «кроманьонского» варианта, т. е. комбинация широкого лица и узкой черепной коробки с низколицестью, зафиксированная на од­ной находке и без достаточных оснований перенесенная, как мы убе­дились, на всю группу. Но дело даже не в этом — все утверждения о проживании в Восточной Европе представителей брно-пшедмост- ского и «кроманьонского» вариантов базировались на очень фраг­ментарном и подвергнутом значительной реставрационной работе материале, оставленном неполовозрелыми особями (из трех находок

две представлены детскими черепами). Мы имеем лишь два хороша сохранившихся взрослых черепа верхнепалеолитического времени с территории Восточной Европы, о которых и пойдет сейчас речь и сохранность которых позволяет делать определенные морфологиче­ские выводы.

Скелет со стоянки Костенки XIV (Маркина гора) был при пер­вом описании отнесен к представителю негроидной расы72. Нужна подчеркнуть, что для этого имеются достаточно веские основания: широконосость, особенно относительная, у черепа из Маркиной го­ры — максимальная среди верхнепалеолитических находок, верти­кальный профиль лицевого скелета резко прогнатный. Позже было- справедливо указано, что исключительно сильное выступание носо­вых костей противоречит безоговорочному диагнозу этого черепа как негроидного. Автор первого описания Г. Ф. Дебец писал о «расе Гри­мальди», подразумевая в качестве ближайшей аналогии «негроид­ные» скелеты из грота Детей. Новейшие исследования, как уже го­ворилось, убеждают в том, что это была псевдонегроидность и, сле­довательно, скелет из Маркиной горы можно по его морфологиче­ским особенностям считать уникальным в верхнепалеолитическом палеоантропологическом материале Европы. Таким образом, первая возможность в его интерпретации — считать присущую ему комби­нацию признаков индивидуальным уклонением в рамках образую­щегося негро-австралоидного комплекса признаков со следами не- дифференцированности, за счет которой условно можно отнести сильное развитие носовой области. Но не менее вероятна и другая возможность: при относительной ширине грушевидного отверстия, превышающей все современные групповые средние, и при очень сильном даже по современному масштабу выступании носовых ко­стей, т. е. при заведомо противоречивом морфологическом характе­ре этого черепа, мы сталкиваемся с такой ситуацией, при которой какая-либо расовая интерпретация вообще невозможна. В обоих случаях остается неясным, то ли это комплекс признаков, представ­ленный в замкнутой популяции или группе популяций, то ли это индивидуальный Ьариант, но вывод о его чужеродности в составе верхнепалеолитического населения Европы кажется довольно ве­роятным.

Находка из Сунгиря также вызвала противоречивые суждения, частично вызванные ее морфологическими особенностями, но ча­стично отражающие общие взгляды исследователей на ранние эта­пы процесса расообразования. Описавший скелет из Сунгиря Г. Ф. Дебец высказался в соответствии со своей концепцией единст­ва верхнепалеолитического человечества в пользу проявления на сунгирском черепе типичных особенностей верхнепалеолитического населения Европы, но не отрицал и некоторые влияния раннего мон­голоидного комплекса73. В. В. Бунак, подвергнувший сунгирский череп повторному исследованию, увидел в характерной для нега комбинации признаков подтверждение своей гипотезы крониологи-

ческого полиморфизма верхнепалеолитического населения74. Автор этих строк высказывался раньше в пользу отнесения сунгирского человека к кругу популяций, входивших в восточный первичный очаг расообразования, внутри которого формировался ранний про- томорфный монголоидный комплекс75. Если сейчас мы сопоставим основные морфологические особенности сунгирского черепа с выде­ленными нами вариантами, то мы увидим, что известное сходство наблюдается между черепом из Сунгиря и черепами центральноев­ропейского варианта. Особенно оно видно не в абсолютных размерах, а в их соотношениях, что увеличивает значение подобного сходст­ва. Но есть и отличия: вопреки старой характеристике брно-пшед- мостского варианта, включавшей высоколицесть, более высоколи­цыми оказываются представители западноевропейского варианта. В этом признаке череп из Сунгиря сходен с черепами западноевро­пейского варианта. Имей мы несколько черепов подобного типа с сунгирской стоянки, в нашем распоряжении были бы все основания выделить их в качестве особого восточноевропейского варианта. Но сейчас, учитывая единичность находки и проявление в ней индиви­дуальной изменчивости, осторожнее включить ее в центральноевро­пейский вариант и предполагать пока, что представители этого ва­рианта населяли в верхнепалеолитическую эпоху и Восточную Ев­ропу, во всяком случае ее центральные районы.

Итак, антропологический состав верхнепалеолитических евро­пейских популяций образован четырьмя локальными вариантами, один из которых — солютрейский имел узкий ареал, а три других — западноевропейский, гримальдийский и центральноевропейский — были распространены довольно широко. Кроме этих четырех вари­антов, существовали местные популяции со специфическими мор­фологическими особенностями (находки в Дебрице и Маркиной го­ре), но количество таких популяций не «поддается сейчас точному учету. Ни один из современных локальных.вариантов европеоидной расы не повторяет в полной мере морфологических особенностей верхнепалеолитических вариантов, но определенная морфологиче­ская преемственность между ними все же прослеживается. Весьма вероятно, что за ней стоит генетическое родство.

В свете всего сказанного встает вопрос, в какой форме возник ранний европеоидный комплекс признаков: в форме ли пучка пере­численных вариантов, в какой-то нейтральной предковой по отно­шению ко всем этим вариантам или, наконец, в форме одного из вариантов, который сыграл роль предкового по отношению ко всем остальным. Ответ на этот вопрос предопределяется трактовкой дан­ных о динамике антропологических признаков во времени, получен­ных при изучении палеоантропологических материалов более позд­них эпох. Если стоять на традиционной точке зрения о всеобщности процесса грацилизации в пределах ареала европеоидов, выражав­шейся в первую очередь в сужении лицевого скелета76, то наидрев­нейшим и исходным следовало бы считать гримальдийский вариант,

на основе которого сформировался центральноевропейский вариант, в свою очередь давший начало западноевропейскому. Исходя из идеи всеобщности процесса грацилизации и представления о более узком лице у брно-пшедмостских популяций по сравнению с «кроманьон­скими», Г. Ф. Дебец и считал их не самостоятельными направления­ми процесса расообразования, а последовательными этапами процес­са грацилизации77. Однако сама гипотеза всеобщности процесса гра­цилизации встретила возражения, исходящие из анализа палеоан­тропологических материалов из разных районов, где не было зафик­сировано никаких проявлений этого процесса78. Опираясь на идею, согласно которой долихокранные фо^мы предшествовали во време­ни брахикранным, т. е. на идею всеобщности процесса брахикефали- зации 79, можно было бы думать, что солютрэйский вариант является позднейшим в ряду других. Но располагая в настоящее время до­статочно полным материалом по ранним гоминидам, мы должны от­метить локальные тенденции к брахикефализации, начиная с эпохи нижнего палеолита80. Таким образом, все более широко выявляемое современными исследованиями многообразие направлений времен­ных изменений отдельных признаков и их комплексов не дает осно­вы для выявления последовательности формирования верхнепалео­литических вариантов.

В принципе возможен и иной подход к этой проблеме, состоящий в выделении более или менее нейтрального комплекса признаков, который мог бы считаться исходным для всех остальных. Но на этом пути нас также встречают немалые трудности: ни один из четырех перечисленных вариантов не занимает срединного положения по от­ношению к другим, ни один не имеет такую комбинацию признаков, которую можно было бы с известными морфологическими основани­ями рассматривать как предковую по отношению к остальным. Ска­жем, гримальдийский вариант сходен с западноевропейским в ор- тогнатном положении лицевого скелета, но оба они резко отлича­ются в этом признаке от центральноевропейского; гримальдийский вариант своеобразен по размерам и пропорциям лицевого скелета и соотношению широтного и высотного диаметров черепной коробки; солютрэйский своеобразен по всему комплексу признаков. И гипо­теза нейтральности не дает нам, следовательно, возможности по­строить удовлетворительную схему генетических взаимоотношений выделенных вариантов во времени. Все это заставляет оценивать их как таксономически равноценные и предполагать, что европеоидный комплекс признаков сформировался в виде пучка вариантов, из ко­торых сейчас можно назвать минимум четыре, но которых в реаль­ной действительности могло быть и больше. Широкий ареал ранних европеоидов и существенные генетические барьеры между группа­ми популяций, населявших отдельные области, по-видимому, ответ­ственны за формирование этих локальных вариантов.

Переходя к палеоантропологии внеевропейских территорий в эпоху верхнего палеолита, следует сказать, что в нашем распоряже­

нии еще меньше данных, чем по Европе, и в итоге ранний этап фор­мирования европеоидов, как ни много в наших знаниях пробелов, мы представляем себе все же яснее, чем формирование ранних монголо­идных и негро-австралоидных комплексов. С территории Африки, например, описаны всего семь сколько-нибудь прилично сохранив­шихся черепов верхнепалеолитического возраста, и только один из них имеет полностью сохранившийся лицевой скелет. Это находка из Фиш Хока, датировка которой, полученная с помощью радиоугле­родного метода, равна примерно 30000 лет81, т. е. соответствует ранним периодам развития европейского верхнего палеолита. Соче­тание очень широкого грушевидного отверстия с прогнатным вер­тикальным профилем лицевого скелета и исключительно малым развитием носовой области образует ту своеобразную краниологиче­скую комбинацию признаков, которая в высокой степени характер­на для всех современных негро-австралоидных популяций. На осно­вании этой находки можно говорить о том, что негро-австралоидный комплекс признаков был представлен в раннюю эпоху верхнего па­леолита в Южной Африке, т. е. тогда же, когда уже существовали ранние варианты европеоидной расы. Но о составе локальных вари­антов внутри негро-австралоидов невозможно судить: весь наличный материал происходит с территории Южной Африки, строение череп­ной коробки малоспецифично у отдельных находок, и поэтому выде­ление их в качестве отдельных локальных вариантов носит в основ­ном субъективный характер82. Заслуживает внимания брахикрания, зафиксированная на черепе из Синги в Восточной Африке83, но и она, возможно, представляет собою индивидуальную вариацию, так как не находит подтверждения в более поздних палеоантропологи­ческих и краниологических материалах из восточных районов Аф­рики 84.

Не лучше обстоит дело и с палеоантропологией восточных райо­нов азиатского материка. Находка в Цзыяне, которая раньше рас­сматривалась как верхнепалеолитическая, теперь, после определе­ния ее возраста с помощью радиоуглеродного метода, должна быть отнесена к эпохе позднего мезолита или даже раннего неолита 85. Че­реп из Дуньдяньяня (Китай) относится, по-видимому, к средней поре верхнего палеолита, в соответствии с'европейской хронологической шкалой86; к этому же времени относится примерно и .известный афонтовский фрагмент, происходящий со стоянки Афонтова гора II и датируемый по радиоуглероду временем в 20 000 лет 87. Черепа из Верхней пещеры Чжоукоудяня много позднее и относятся к самому концу верхнепалеолитического времени 88.

Трактовка морфологических особенностей афонтовского фраг­мента вызвала некоторую дискуссию89, но общая оценка фрагмента как принадлежавшего монголоиду не вызывает никаких сомнений. Монголоидные особенности на черепе из Дуньдяньяня также выра­жены достаточно отчетливо, хотя он и не может быть соотнесен с каким-либо современным монголоидным вариантом90. Монголоид-

ные особенности на черепах из Верхней пещеры гораздо менее за­метны: первая достаточно фантастическая их трактовка Ф. Вайден- райхом, описавшим их как представителей крониологических комби­наций восточномонголоидной, эскимоидной и меланезоидной рас91, не была принята в последующем92, но и протомонголоидность этих че­репов, аргументированная рядом авторов93, строго говоря, еще не получила достаточно убедительного морфологического обоснования. Из трех черепов Верхней пещеры мужской (№ 101) и один из жен­ских (№ 102) практически лишены каких-либо монголоидных при­знаков и лишь второй из женских черепов (№ 103) отличается плос- коносостью и одновременно значительной уплощенностью верхней части лицевого скелета в горизонтальной плоскости 94. В общем, сле­довательно, можно констатировать, что какая-то доля монголоидного комплекса признаков сформировалась к эпохе средней поры верхне­го палеолита, но никакими данными о локальных вариантах внутри протомонголоидов мы не располагаем.

Итак, на фоне несомненного краниологического полиморфизма верхнепалеолитического человечества, полиморфизма, который, оче­видно, был наследием предшествующих стадий эволюции гоминид, уже сложились, можно считать, протоморфные комплексы основных современных рас, хотя и выраженные в сочетаниях, отличающихся от современных. Для протоевропеоидов и протомонголоидов мы име­ем непосредственные палеоантропологические доказательства этого последнего положения, для протонегроидов их почти нет и вывод но­сит предположительный характер. Протоевропеоидная комбинация признаков сформировалась в виде пучка вариантов, из которых бо­лее или менее определенно выделяются сейчас четыре, для других рас существование нескольких исходных протоварпантов вероятно, но сейчас недоказуемо.

5.

<< | >>
Источник: БРОМЛЕИ Ю.В.. ИСТОРИЯ ПЕРВОБЫТНОГО ОБЩЕСТВА. Эпоха первобытной родовой общины. Том 2. МОСКВА. «НАУКА». 1986. 1986

Еще по теме Морфологическая типология и локальная дифференциация еерхнепалеолитического человечества:

  1. Глава 3. Характеристика и типология памятников оседлых земледельцев чирикрабатской культуры в низовьях Сырдарьи
  2. Алексеев В.П.. Становление человечества.— М.: Политиздат,1984.— 462 с., ил., 1984
  3. Глава 1 ИСТОКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
  4. № 30. ПЕРИОДЫ ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ПО ГЕСИОДУ
  5. 50. Локальные национальные и религиозные конфликты на постсоветской основе, в том числе и РФ, в 90-е годы ХХ в. Назовите критерии, по которым вы классифицируете перечисленные конфликты. Какие причины привели к их возникновению. Можно ли считать проблемы Ольстера в Великобритании, Басков в Испании, Квебека в Канаде и пр. схожими с проблемами на территории СНГ. Ответ аргументируйте.
  6. Неандертальцы: история несостоявшегося человечества / Л. Б. Вишняцкий. — СПб.,2010. — 312 с., ил., 2010
  7. 43. Основные этапы, особенности российской приватизации и её значение для развития рыночных отношений в российской экономике. Возможно ли было избежать резкой социальной дифференциации в процессе приватизации в условиях перехода от государственного способа хозяйствования к рыночному?
  8. Семенов Ю.И.. Как возникло человечество. — Изд. 2-е, с нов. пре- дисл. и прилож. —М.: Гос. публ. ист. б-ка России,2002. — 790 с., 2002
  9. Гордон Чайлд. Расцвет и падение древних цивилизаций. Далекое прошлое человечества 2012, 2012
  10. Выделение керамической традиции на основе классификации с элементами систематизации (методика). Обоснование однокультурности могильников ПМ ДК времени в Кубано-Терском междуречье и воссоединение КТК керамической традиции в Кубано-Терском междуречье
  11. К ВОПРОСУ О РАННЕЙ ДАТЕ НЕКОТОРЫХ КИНЖАЛОВ ТАК НАЗЫВАЕМОГО КАБАРДИНО-ПЯТИГОРСКОГО ТИНА
  12. Трипольская культура
  13. Глава 5. Племена Европы и Азии в I тысячелетии до нашей эры
  14. Гражданская война в России и интервенция. Их результаты и последствия.
  15. Марков Г.Е.. Первобытное общество. Учебное пособие. / Г.Е. Марков — М.: Издательство исторического факультета Московского университета,2009. 210 с., 2009
  16. Глава 4. Нововавилонское царство