Развитие земледелия
Одно время считалось, что переход к земледелию автоматически вел к значительному повышению уровня жизни населения, с самого начала давая определенное количество излишков пищи. Если понимать это положение в самом общем плане в смысле генеральной тенденции развития, то с ним, пожалуй, можно было бы согласиться.
Однако в каждом конкретном случае картина была настолько своеобразной, что это требует специального анализа, без которого процесс классообразования останется непонятным. Действительно, если мы сопоставим урожайность ранних основных сельскохозяйственных культур Передней Азии и Мезоамерики, то уже одно это показывает, сколь различными были те исходные рубежи, с которых в разных регионах начиналось земледелие. Так, судя по этнографическим данным, индейцы сапотеки считали выгодным разводить маис лишь тогда, когда его урожайность составляла не менее 200—250 кг/га. Самые древние сорта маиса давали 60—80 кг/га, и даже к 3650 (3000) г. до н. э.19 урожайность не превышала 90—120 кг/га. Указанный предел в 200—250 кг/га был преодолен лишь во второй половине III — начале II (в первой половине II) тыс. до н. э., результатом чего в Мезоамерике было распространение первых стационарных раннеземледельческих поселков. Зато переднеазиатские хлебные злаки (пшеница и ячмень) еще в диком состоянии могли давать 500—800 кг/га, служа надежной основой возникшей кое-где накануне перехода к^емледелию более или менее прочной оседлости 20.
Специфика древнейшего земледелия в разных регионах мира определялась не только урожайностью первых возделываемых растений, но и такими факторами, как климат, почвы, гидрографический режим, особенности орудий труда и в целом земледельческой техники, характер организации труда, своеобразие перехода к земледелию (самостоятельно или под влиянием извне), роль присваивающих форм хозяйства в общей системе хозяйства, воздействие прежних культурных традиций и т.
д. Основным орудием древнейших земледельцев была палка-копалка (или кол) для рыхления почвы, и лишь позже, да и то не везде, к ней прибавилась мотыга. Поэтому древнейшие системы земледелия принято называть палочно-мотыжными. Однако сам по себе вид почвообрабатывающих орудий мало что может сказать об эффективности земледелия. Поэтому гораздо более важной представляется общая реконструкция древнеземледельческих систем, которые могли быть основаны на полеводстве с постоянными участками или на перелоге, на богарном земледелии или на ирригации, на экстенсивных или интенсивных методах и т. д.Но и это еще не все. Нетрудно показать, что даже в рамках одной земледельческой системы эффективность земледелия могла быть различной. Так, в условиях подсечно-огневой системы земледелия урожай маиса у мексиканских индейцев в недавнем прошлом составлял около 1,5 т/га, а у некоторых других индейцев Северной Америки — 2,5 т/га. Эта же система в ряде районов Вьетнама давала около 200 кг суходольного риса на 1 человека в год, а ибаны Саравака получали с ее помощью более 250 кг суходольного риса на 1 человека в год. Не меньше различий можно отметить у разных народов в объеме земледельческого труда. Например, земледельцы Ганы для расчистки территории с помощью железных топоров тратили в лесной зоне 50—75 человеко-дней на 1 га, в зоне кустарников — 25—37, а в открытой саванне — 10—20. Совершенно другие показатели отмечены у ибанов, которым для расчистки лесных участков
с помощью железных топоров было необходимо 13—17 человекодней на 1 га, а для расчистки участков вторичной растительности — 7—1121.
Таким образом, для решения вопроса о том, в какой мере и какое именно земледелие могло создать прочные материальные предпосылки для возникновения цивилизации, необходимы конкретные детальные исследования. К сожалению, проблема эволюции первобытных земледельческих систем изучена еще далеко не достаточно. Те немногие авторы, которые пытались ее решить, нередко приходили к весьма противоречивым выводам, а реконструируемые ими линии эволюции пока что трудно согласуются между собой 22.
Это происходит не только из-за нехватки данных в связи с тем, что до недавнего времени древние системы земледелия почти не изучались. Одним из важных недостатков многих концепций является недоучет сложности исторических процессов, в частности того, что земледелие далеко не всегда развивалось лишь от более экстенсивных к более интенсивным формам. В истории не раз случалось и так, что в связи с переходом в новую среду обитания, с изменением техники и набора культурных растений, с нарушением прежнего соотношения между различными отраслями хозяйства, с развитием внешних отношений и обмена и т. д. мог, напротив, совершаться переход от интенсивной земледельческой системы к экстенсивной.Не менее сложной представляется и проблема соотношения подвижности и оседлости, в особенности если подвижность отождествляется с подсечно-огневой или переложной системой земледелия, а оседлость — с более интенсивными методами. На самом деле древнейшее стационарное земледелие могло наблюдаться у подвижных групп, которые время от времени возвращались к одним и тем же участкам, где выращивались культурные растения. Напротив, подвижные формы земледелия далеко не всегда требовали перемещения земледельческих поселков с места на место. Имеется немало этнографических фактов о том, что земледельцы могли десятилетиями обитать в долговременных поселках, чередуя обработку то одних, то других участков (некоторые малайцы Малаккского п-ова, ламеты Лаоса, куикуру Центральной Бразилии, ашанти Западной Африки и т. д.). О том же свидетельствуют некоторые палеоэкономические расчеты 23.
Сейчас можно считать установленным, что в подавляющем большинстве регионов мира древнейшее земледелие было связано с очень плодородными, хорошо орошенными почвами, с местами высокого стояния подпочвенных вод. Кое-где при этом осуществлялось паводковое или лиманное орошение, которое почти не требовало каких-либо трудовых затрат. Так, в Нубии кочевники хадендоа сажали зерна злаков в наносной нильский ил сразу же после спада воды в реке.
Никакой специальной обработки почвы при этом не требовалось. Собрав урожай, люди снова надолго покидали эти места.
Со временем роль земледелия возрастала, и общины все дольше и дольше задерживались поблизости от своих земельных участков. В этой обстановке рост населения вел к неизбежному отпочкованию отдельных групп, которым приходилось осваивать новые земли. Эта «первичная земледельческая колонизация» была направлена прежде всего в наиболее плодородные районы, экологически сходные с местами первоначального обитания. Вот почему ареалы древнейшего земледелия напоминали как бы длинные узкие языки, простиравшиеся вдоль речных долин и рассекавшие прежде единые ареалы первобытных охотников, собирателей и рыболовов. Специальные исследования, проведенные в последние годы, позволяют предполагать, что неолитическое земледелие в Юго-Восточной и Центральной Европе было высокоурожайным и могло служить базой для прочной оседлости. Так как неолитические обитатели Греции и Балкан возделывали участки с очень плодородными почвами, то в условиях палочно-мотыжной техники они могли снимать гораздо более обильные урожаи, чем крестьяне средиземноморской зоны при традиционном пашенном земледелии‘в начале XX в. По имеющимся расчетам, ранние земледельцы Греции могли получать урожай злаков и бобовых по 800—1000 кг/га. Тропические почвы при такой системе быстро истощаются и заставляют земледельцев относительно часто менять места обитания. Однако почвы умеренного и средиземноморского поясов отличаются большей устойчивостью к процессам разрушения и для своего восстановления требуют лишь кратковременных периодов залежи. Их плодородие можно было повысить также чередованием посевов (злаков — бобовых), использованием удобрений (навоз, перегной, компост и т. д.) и выпасом скота на жнивье. О том, что именно такие земледельческие системы кормили древнейшие оседлые общины, свидетельствуют многочисленные телли Болгарии, а также поселения культуры линейно-ленточной керамики в Центральной Европе 24, так как перестройки свидетельствуют о длительном обитании на одном месте, что в данных условиях было возможно только при высокоэффективном земледелии.
Как уже отмечалось, ранними орудиями для обработки почвы служили палки-копалки и мотыги. Однако при работе на разных землях их эффективность была неодинаковой. Первые обладали некоторым преимуществом в условиях плотных, трудных для обработки почв. Напротив, на мягких почвах мотыги в 1,5— 2,0 раза их превосходили25. Вот почему на Балканах мотыги появились очень рано и отличались большим разнообразием, соответствующим, видимо, дифференцированному их применению. Зато в некоторых других районах мотыги встречались крайне редко или их вообще не было.
Сейчас общепризнанно, что подсечно-огневое земледелие не было универсальной ранней земледельческой системой и возникло далеко не сразу. Однако по вопросу о времени его становления мнения специалистов существенно расходятся. Одни из них относят это к раннему неолиту, к периоду «первичной земледельческой колонизации»; другие считают, что оно появилось в среднем и позднем неолите в условиях расселения ранних земледельцев за пределы первичных земледельческих районов; наконец, одно время существовала концепция, по которой широкое распространение подсечно-огневого земледелия могло произойти только после появления железных орудий26. Детальное изучение этнографических данных и проведение специальных экспериментальных исследований, показавших высокую эффективность работы каменным топором, как будто бы позволяют полностью отказаться от последней из перечисленных гипотез.
тем не менее остается фактом, что огромные пространства ^Тропической Африки были окончательно освоены земледельцами кбайту только в раннем железном веке, а черноземы Центральной Индии начали широко обрабатывать только после появления железного плуга.
Как бы то ни было, в других районах мира распространение подсечно-огневого земледелия произошло в условиях господства каменной техники. Так, первичное освоение европейских районов древними земледельцами требовало вырубки лесов; причем интенсивность вырубок в средиземноморской зоне и в некоторых районах умеренного пояса (лёссовые плато бассейнов Дуная, Эльбы, Рейна, Днепра и Днестра) с менее густым растительным покровом была ниже, чем последующие вырубки более густых лиственных лесов, удаленных от речных долин 27.
Вместе с тем роль подсечно-огневой техники в древнейшем земледелии Северной и Северо-Западной Европы остается не до конца установленной; выводы о большом ее значении, полученные на основании споро-пыльцевого анализа, в настоящее время оспариваются некоторыми специалистами 28.Если сравнить эффективность подсечно-огневого или переложного земледелия с более интенсивными системами, то обнаружится следующая картина. Первое менее трудоемко, не требует регулярных продолжительных затрат труда и нередко быстрее дает отдачу, чем вторые. Более того, в особо благоприятных условиях оно даже способно давать урожаи не меньшие, чем при искусственном орошении, и даже большие, чем при примитивной пахоте. Так, при ирригационном земледелии в Южной Месопотамии в зависимости от состояния почв урожайность ячменя колебалась от 200 до 1200—1400 кг/га. В то же время при переложной системе здесь получали 550—800 кг/га29. Таким образом, преимущества ирригационного земледелия не являются столь уж явными, как это принято считать. У даяков Калиман
тана также зафиксированы две системы земледелия: одна с постоянными участками у болот, другая — подсечно-огневая на склонах rlop. На участках у болот урожайность риса, как правило, больше, чем на участках в горах (соответственно 1903 и 1578 кг/га). Однако первая система требует гораздо больше усилий, чем вторая (соответственно 2165 и 1663 чел.-час./га) 30.
Основным недостатком подсечно-огневой системы является быстрое падение урожайности и необходимость длительных периодов залежи для регенерации. Так, у индейцев Юкатана уже на второй год объем урожая снижался на 25—50%, и для восстановления плодородия требовалось не менее 9 лет. В условиях Замбии требовались более длительные периоды залежи, и местные земледельцы оставляли свои участки на 17 лет31. Следовательно, для стабильного снабжения общины земледельческой продукцией в условиях подсечно-огневой системы ей требовалось гораздо больше земли, чем возделывалось в каждый данный момент, так как часть земли всегда была представлена участками залежи. Если же учесть, что урожайность в этих условиях оказывалась все же, как правило, ниже, чем при некоторых способах постоянного интенсивного земледелия, то разница в потребности в земельных участках между рассматриваемыми системами была довольно значительной.
Подсчитано, что в Мезоамерике для содержания семьи при подсечно-огневой системе требовалось обрабатывать 7,5— 15,0 га, при возделывании постоянных участков в горах — 6,5 га, при ирригационном земледелии — менее 1 га, а в условиях чинампы (искусственные обводненные огороды в долине Мехико) — менее 0,5 га. У некоторых народов Юго-Восточной Азии семья из 5—6 человек, занимаясь подсечно-огневым земледелием, должна была обработать в течение года 1,0—1,5 га земли, не считая залежных участков. Гораздо меньшие участки обрабатывали народы, практикующие террасное и ирригационное земледелие. Семье из 5—6 человек у апатани Северо-Восточной Индии нужно было лишь 0,6-0,8 га постоянных полей, а у хайнаньских ли семье из 4 человек хватало для пропитания 0,2 га земли для заливного риса и 0,07—0,13 га для посадок суходольного риса и проса. В Белизе 1 га искусственно обводненных полей мог, судя по расчетам исследователей, прокормить 19 индейцев майя. У кофьяр Северной Нигерии семье из 5 человек нужно было обрабатывать не менее 1 га постоянных участков земли. Определенным преимуществом ирригационного земледелия перед подсечно-огневым было то, что первое нередко давало возможность собирать по два урожая в год32.
И все я^е отмеченные преимущества ирригационного земледелия не были безусловными. Как теперь установлено, ранняя ирригация в Месопотамии имела экстенсивный подвижный характер: из-за засоленности почв людям приходилось время
ют времени разбивать участки на новых местах. Ясно, что эта практика требовала больших земельных площадей, чем при системе постоянных полей. Кое в чем она напоминала хозяйство современных арабов Междуречья, у которых семье из 6 человек для нормального ведения хозяйства необходимо как минимум 6 га земли, половина из которых находится под паром. Тем не менее на оставшейся половине можно выращивать не менее 1500 кг зерна, причем лишь 600 кг из них уходит на пропитание 33.
Все эти расчеты показывают, что древнейшая ирригация вряд ли могла успешно конкурировать с другими видами земледельческой практики, и они долгое время уживались в рамках единой хозяйственной системы. И ныне такая ситуация нередко встречается у самых разных народов мира. Так, у апатани Северо-Восточной Индии отмечено несколько видов земледельческих участков: огороды и фруктовые сады рядом с поселками, специальные террасированные участки для выращивания рисовой рассады, крупные террасные поля для заливного риса и, наконец, богарные участки для выращивания проса. Сочетание ирригационного террасного или долинного земледелия с подсечно-огневым или переложным отмечено также у кофьяр Северной Нигерии, хайнаньских ли, ифугао Филиппин, на Гавайях и во многих других местах 34.
Ирригационное земледелие возникло в глубокой древности и с течением времени широко распространилось во многих засушливых районах мира35. Древнейшие каналы были созданы обитателями Месопотамской низменности и, возможно, ряда других областей Передней Азии (поселки Чога-Мами, Телль-эс- Савван, Тепе-Сабз, Хаджилар, поселки Южного Ирана) еще в VII — начале VI (VI — начале V) тыс. до н. э. Как показали раскопки у поселка Чога-Мами, вначале эти каналы были небольшими, шириной до 2 м, но уже к концу VII (VI) тыс. до н. э. здесь имелся магистральный канал шириной до 10 м, который не раз использовался на протяжении последующих тысячелетий36. Это — свидетельство возникновения высокоэффективной системы, способной давать значительные урожаи.
Гораздо хуже известна история становления ирригации в Египте. Во всяком случае, по мнению большинства специалистов, каналы, валы и запруды для регулирования воды устраивались египтянами еще со второй половины V (в IV) тыс. до н. э Однако широкие масштабы ирригация приобрела лишь в эпоху фараонов.
Весьма рано ирригация, хотя бы в самой примитивной форме, могла возникнуть в некоторых засушливых областях Кавказа, где энеолитические земледельцы не могли существовать без искусственного орошения. К сожалению, единственные свидетельства об этом — канавы в древнейшем закавказском посел-
ке Арухло I — трактуются специалистами по-разному. Если одни авторы видят в них древнейшие оросительные сооружения, то другие проявляют на этот счет гораздо меньше оптимизма37. Как бы то ни было, большинство исследователей согласны в том, что корни кавказской ирригации могут восходить к энеолиту.
⅛τo же касается древних террасных земледельческих сооружений, широко известных в Дагестане, на южных склонах Большого Кавказа, в предгорьях Малого Кавказа и в Южной Грузии, то они возникли, видимо, на протяжении второй половины III — первой половины II (II) тыс. до н. э. в ходе интенсивного заселения предгорных и горных районов. Впрочем, некоторые авторы связывают начало их возведения с куро- аракской культурой раннего бронзового века. В Грузии орошаемое земледелие большой роли, видимо, никогда не играло. Но в Армении и Азербайджане с I тыс. до н. э. нужды земледельцев обслуживались крупными ирригационными сетями 38.
На юге Средней Азии, в предгорьях Копетдага, в неолите и раннем энеолите практиковалась лиманная система земледелия с простейшими приспособлениями — обваловкой отдельных участков, перегородками и водоотводами. Первые настоящие каналы возникли здесь в среднем энеолите. А в позднем энеолите, в конце V —первой половине IV (IV) тыс. до н. э., в Геоксюр- ском оазисе имелась целая сеть каналов, устроенная местными обитателями для удерживания влаги в условиях миграции русла Теджена. Крупнейшие из каналов, магистральные, достигали в длину 3 км и имели ширину от 2,5 до 5 м. От них к ∣полям отходили более мелкие каналы. Эта система могла орошать 50—75 га земли. Все же людям не удалось справиться со своевольной рекой, и на протяжении второй половины IV (первой половины III) тыс. до н. э. цветущий оазис пришел в полное запустение.
В период формирования и развития протогородских обществ Южной Туркмении второй половины IV—II (III—II) тыс. дон. э. здесь должны были существовать гораздо более мощные системы ирригации, однако они еще не изучены. В этот период высокоразвитые земледельцы и скотоводы проникли из Южной Туркмении на юг Узбекистана, где возникла блестящая сапал- литепинская культура раннего бронзового века, безусловно связанная с орошаемым земледелием. А во второй четверти II (в середине II) тыс. до н. э. новый очаг орошаемого земледелия возник в акчадарьинской дельте Амударьи (тазабагъябская культура) 39. z
В первобытной Европе орошаемое земледелие большого значения не имело. Лишь кое-где в энеолитических обществах Болгарии возводились искусственные дамбы для задержания ила40да в наиболее засушливых областях юга Испании на про
тяжении энеолита или в раннем бронзовом веке как будто бы имелись небольшие каналы41.
К сожалению, земледельческие системы в долине Инда в до- хараппскую и хараппскую эпохи остаются пока что почти совершенно не изученными. Если, по мнению одних авторов,, благодаря необычайно плодородным местным землям простейшее паводковое земледелие уже могло давать здесь значительные урожаи, то, как считают другие, протоиндийская цивилизация, достигла расцвета только за счет мощной ирригационной сети42. Последнее представляется более правдоподобным, так как главное древнее культурное растение долины Инда — круглозерная пшеница — могло выращиваться только в условиях искусственного полива. Кроме того, остатки оросительных каналов были изучены недавно в хараппском поселке Шортугаи в Северо- Восточном Афганистане.
Исследования, ведущиеся в последние годы в странах Юго- Восточной Азии, позволяют вплотную приблизиться к решению, вопроса о времени возникновения здесь орошаемого земледелия и характере древнейших ирригационных систем. Какой бы спорной ни представлялась сейчас эта проблема, ясно, что искусственные сооружения для заливного рисоводства начали создаваться здесь на протяжении I тыс. до н. э. Вместе с тем и к рубежу нашей эры местное заливное рисоводство не отличалось большими масштабами, и его организация была под силу отдельным семьям или семейным группам43.
В Китае ирригация возникла также только в I тыс. до н. вначале на р. Хуанхэ, а затем в долине р. Янцзы, причем первоначально искусственные дамбы начали строить для регулирования паводков. ; Ирригационные работы развернулись здесь уже в условиях появившейся ранее государственности. Поначалу они проводились по инициативе самих общинников, и только к 400 г. до н. э. организация этих работ стала вменяться в обязанность особым чиновникам 44.
В Океании земледельческие террасы устраивали в основном для выращивания таро и янггоны. Они были распространены от Новой Гвинеи до Полинезии, причем чем далее на восток,, тем эта техника становилась все сложнее. Если на Новой Гвинее можно было встретить намеренную повалку деревьев на склонах для предотвращения эрозии, то в Вануату имелись уже как временные террасы, огороженные деревянными заборчиками, так и небольшие постоянные террасы. Очень сложные по конструкции террасы наблюдались на Новой Каледонии, где вообще отмечено наибольшее разнообразие их типов во всей Океании45. К сожалению, пока что трудно нарисовать сколько- нибудь детально картину развития интенсивного земледелия в Океании. Известно, что древнейшие канавы для каких-то земледельческих нужд устраивались папуасами в горах Новой
Гвинеи с VII (VI) тыс. до н. э. К рубежу нашей эры относятся дренажные канавы на о. Анейтьюм (Вануату), а на протяжении II тыс. н. э. здесь возникла и ирригация./На некоторых островах Микронезии її Полинезии орошаемое земледелие возникло на рубеже I—II тыс. н. э.46
В доколониальный период орошаемое земледелие было широко распространено и у многих африканских народов. В Западном Судане это заливные поля в речных долинах, горные террасы у коньяги, калере и диммук, искусственные каналы у части сонгаи, хауса и канембу. Разнообразные оросительные системы встречались в Северо-Восточной, Восточной и Юго-Восточной Африке. Например, покомо и теита Восточной Кении устраивали каналы с запрудами и шлюзами. Похожие небольшие ирригационные сооружения встречались и у ряда других народов — у паранилотов (эндо) и нилотов (ачоли). Во многих горных районах сооружали террасы, а кое-где применяли колодезное орошение. Особенно сложную систему имели баротсе (лози) ^Западной Замбии, где вначале осушали болота, потом орошали, выравнивали поля насыпями, строили плотины и устраивали искусственные пруды. История возникновения этих систем изучена слабо. Известно, что еще в I тыс. до н. э. у гараман- тов в оазиса^ Центральной Сахары имелись искусственные подземные водосборники (фоггаре) для орошения полей. Древнейшие террасы Южной Мавритании датированы концом I тыс. до н. э., террасированные поля в районе Энгарука в Танзании - XVI-XVIII вв. н. э.47
В доколумбовой Америке методы интенсивного земледелия (сады, огороды, насыпные поля, террасы, лиманное и колодезное орошение, каналы, дренаж) были широко известны, но их облик и степень распространенности остаются еще мало исследованными. Однако установлено, что искусственные насыпные поля, орошавшиеся каналами, имелись в Северной Колумбии, Эквадоре, Венесуэле, Боливии, Северо-Восточной Аргентине, Перу, на Юкатане и в Белизе 48.
В разных районах Мезоамерики земледельческие системы, основанные на искусственном орошении, возникли и распространились на протяжении I тыс. до н. э. Древнейшие данные об этом имеются сейчас из долины Теуакана, где к X (IX) в. до н. э. была построена плотина, впоследствии не раз перестраивавшаяся. В своем окончательном виде в конце III в. до н. э. она могла вмещать до 600 тыс. куб. м воды для орошения. Если вначале ирригация не играла здесь большой роли, то в II— I вв. до н. э. местное население получало с орошаемых участков не менее 40% земледельческой продукции49. В долине «Оахаки в первой половине I тыс. до н. э. распространилось колодезное орошение, а после 500 г. до н. э. в предгорьях стали ^появляться земледельческие террасы. По-иному интенсификация
земледелия протекала в долине Мехико, где во второй половине I тыс. до н. э. производились работы по осушению болот и созданию тысяч небольших искусственных земледельческих участков на мелководье (чинампы) 50. Судя по последним исследованиям в Северном Белизе, к последней четвертні тыс. дон. э. индейцы майя научились сооружать искусственные насыпные поля и орошать их с помощью разветвленной сети каналов. В одной из областей было обнаружено 95 насыпных участков на площади 37 га, прорезанной магистральным каналом (1200 м) и шестью отводными каналами (до 100 м) 51rТеперь есть все основания отказаться от бытовавшей еще совсем недавно концепции, согласно которой города-государства майя возникли^ на основе исключительно подсечно-огневого земледелия. <
На территории США ирригационное земледелие было распространено лишь на юго-западе, где в I тыс. н. э. носители культуры хохокам строили оросительные каналы, террасы и дамбы. Интенсивное земледелие здесь достигло кульминации в первой половине II тыс. н. э., когда в долине р. Солт были проложены магистральные каналы длиной более 10 км, а орошаемые площади занимали несколько десятков кв. км. Однако даже в этих, условиях индейцы не пренебрегали обработкой лежавших по соседству богарных участков. Определенный интерес представляет и тот факт, что один из крупнейших поселков культуры хохокам Гу-Ачи площадью 15 га, расположенный в пустынном районе, существовал за счет паводкового орошения, с помощьк> которого местные обитатели выращивали маис и хлопок. Во второй половине I — начале II тыс. н. э. от носителей культуры хохокам искусству ирригации обучились соседи: вначале — мо- гольон, затем — анасази. Однако впоследствии западные группы индейцев пуэбло отказались от этой практики, малоэффективной в условиях плато Колорадо 52.
Восточнее, в долине Миссисипи, процесс классообразования шел своим\ весьма своеобразным путем. Он долгое время развивался в условиях господства присваивающих отраслей хозяйства, пока, наконец, в VIII—IX вв. н. э. земледелие (выращивание маиса, фасоли, тыкв и ряда местных растений) не стало главным занятием местного населения. Однако и после этого оно сохраняло примитивный мотыжный характер, а участки орошались лишь периодическими паводками. Видимо, только благодаря исключительному плодородию почв здесь сложились крупные предклассовые общества, отличавшиеся значительной степенью социальной и имущественной дифференциации53.
Хуже всего древние земледельческие системы изучены в Южной Америке. Предполагается, что до XXII (XIX) в. до н. э. земледельческие участки на побережье Перу орошались лишь периодическими паводками. А начиная с указанного рубежа во» внутренних частях речных долин у побережья появилась настоя·
щая ирригация, наряду с которой большое значение сохраняло и паводковое орошение. В горах же возникли искусственные террасы 54.
Другой формой интенсивного земледелия было пашенное. Проблема его возникновения до сих пор является остро дискуссионной. Где и когда появились древнейшие пахотные орудия? Какой облик они имели и какие функции выполняли? Насколько они были эффективны? В каком направлении шла их эволюция? Все эти вопросы до сих пор нельзя считать окончательно решенными. Однако, исходя из современных данных, наиболее вероятной представляется следующая картина.
Вопреки прежним гипотезам о происхождении древнейшего рала от мотыги или от суковатой палки, в настоящее время большинство специалистов в качестве исходной формы считают так называемые бороздовые орудия. По С. А. Семенову, основное назначение таких орудий заключалось «в прокладывании в поле борозд, делящих его на гряды, и в покрывании посевов землей, в разделении посевной площади на участки, распланированные по временным границам» 55. Этнографически они достаточно хорошо известны во многих районах Старого Света от Западной Европы и Западной Африки до Восточной и Юго- Восточной Азии. Как правило, простейшей формой этих орудий являлись деревянные палки или заступы, которые волочились по полю силой по меньшей мере двух человек.
Еще в конце XIX в. под курганами в Северо-Западной и Северной Европе исследователи находили остатки пахоты в виде прочерченных крест-накрест борозд, затем в Польше и Дании были зафиксированы борозды более раннего времени, а в последние годы в ЧССР, Щании и Англии удалось обнаружить пахоту середины IV (рубежа IV—III) тыс. до н. э.56 По традиции многие авторы до сих пор считают, что эти следы оставлены ралом. Однако более вероятным представляется, пто это работа бороздовых орудий, тем более что последние известны теперь в самых разных европейских культурах позднего неолита и энеолита, начиная с второй половины V (с IV) тыс. до н. э., а находки древнейших рал относятся к гораздо более позднему времени.
Первоначально целая серия деревянных бороздовых орудий •была найдена на памятниках позднего неолита и энеолита Центральной Европы, а совсем недавно сходные по функциям бесспорно неолитические почвообрабатывающие орудия удалось обнаружить на севере ФРГ и в Англии57. Видимо, аналогичного рода работы могли выполняться и некоторыми орудиями из рога, находки которых известны в энеолите и раннем бронзовом веке на Балканах и в Закавказье. Правда, отдельные авторы58до сих пор называют их ралами или сохами. Но, как убедительно показал Ю. А. Краснов, роговые орудия никак
не могли служить деталями упряжных пахотных орудий. Поэтому скорее можно согласиться с теми исследователями, которые считают их бороздовыми ручными орудиями или «ручными сохами», влекомыми силой самого человека без помощи тяглового скота59. Так, видимо, должен решаться вопрос и о характере трипольского земледелия. Гипотеза о применении трипольцами настоящего рала (С. Н. Бибиков, В. Н. Даниленко) пока не имеет строгих доказательств. Вместе с тем проведенные советскими учеными экспериментальные исследования показали высокую эффективность мотыжной обработки почвы на землях Молдавии. Помимо мотыг, трипольцы могли применять для рыхления земли и заделывания колосков в почву роговые бороздовые орудия типа обнаруженных в Новых Русештах 160.
В долине Инда при раскопках в Калибангане также удалось обнаружить поле с бороздами хараппского или дохараппского времени. Судя по характеру борозд, и здесь надо говорить о применении «ручной сохи», а не настоящего рала 61.
Бороздовые орудия были малоэффективны и вряд ли существенно повышали производительность труда. Они могли использоваться только на уже взрыхленных мотыгами или очень мягких почвах./ Поэтому обычно их применяли для каких-либо второстепенных подсобных работ: для снятия дерна, проведения канавок, устройства грядок, выравнивания уже возделанного поля и т. д. Не следует думать, что самые ранние рала были намного эффективнее древнейших бороздовых орудий. IИ в Южной Месопотамии, и в Египте они также служили дляПЇОверх- ностного рыхления почв, проведения борозд и заделывания семян в землю. Они не могли заменить мотыги и более того — не могли дспользоваться без предварительной обработки участков мотыгами:г4 соответствующие изображения имеются в раннедина- стическомР Египте. Интересно, что широкое распространение каменных мотыг в Месопотамии происходило одновременно со становлением пашенного и ирригационного земледелия. Вместе с тем по производительности труда уже древнейшие рала iпревосходили мотыги, хотя вначале, видимо, ненамного. Taκ,fe некоторых областях Индонезии обработка земли ралом, запряженным буйволами, проходила в 1,5—3 раза быстрее, чем мотыгами62. А эксперименты С. А. Семенова показали, что некоторые типы древних европейских рал были в 45—75 раз производительнее, ЧЄМ ручные ОРУДИЯ, В ЧаСТНОСТИ MOTMΓ‰J
Где и когда впервые появились настоящие рала? Одно время в трудах ряда специалистов упорно развивалась гипотеза о так называемых «каменных лемехах» — колодковидных орудиях, известных еще носителям культуры линейно-ленточной керамики в ранненеолитической Европе и рано появившихся в Северо- Восточном Китае. Эта гипотеза и сейчас имеет своих защитников. Вместе с тем после убедительной критики, высказанной
такими глубокими знатоками древней земледельческой техники,, как С. А. Семенов и Ю. А. Краснов, она может считаться полностью опровергнутой 63.
Древнейшие известные нам рала происходят из Южной Месопотамии, где они изображались на глиняных табличках урук- ского и джемдетнасрского времени — IV (конца IV —начала III) тыс. до н. э. Многие специалисты не без основания связывают их с развитием ирригационного земеделия и предполагают их более раннее появление в Месопотамии. Однако» до сих пор ученые спорят о том, где впервые появилось рало — в Северной или Южной Месопотамии, произошло это во второй, половине VII (VI), на протяжении VI — начала V (в V) или во второй половине V (первой половине IV) тыс. до н. э. ФиСудя по лингвистическим данным, пашенное земледелие имелось, у древнейших семитод, индоевропейцев и северокавказцев уже· в V—IV тыс. до н. 3.!,LJ
В Египте первые рала начали применять в период правления II—III династий; по мнению одних авторов, они восходят к местным мотыгам; другие авторы довольно убедительно доказывают их прямую генетическую связь с месопотамскими ралами.
К сожалению, мы до сих пор не знаем, когда архаические рала появились на Кавказе. В позднем бронзовом веке они уже здесь несомненно имелись. Судя по облику наиболее архаичных закавказских рал, известных этнографически, их прототип, сходный с месопотамскими двухрукояточными кривогрядильными ралами, мог попасть в Закавказье во второй половине IV—III (в течение III) тыс. до н. э. Некоторые авторы относят появление рала к самому началу бронзового века или даже к развитому энеолиту66.
Столь же мало изучен вопрос о появлении пахотных орудий в Средней Азии. Предположения об использовании здесь рала в эпоху энеолита пока что не подкрепляются фактами. Вместе с тем недавняя находка сосуда с изображением пахоты на быках в Бактрии надежно датирует распространение здесь рала во II тыс. до н. э. и позволяет надеяться на обнаружение еще более ранних таких орудий 67.
Неясной остается и проблема возникновения и ранних этапов эволюции упряжных пахотных орудий в Европе. Целый ряд таких орудий, обнаруженных в торфяниках Северной Европы,, не имеет четкой даты и относится разными авторами то к неолиту, то к бронзовому веку, то к раннему железному веку. Гораздо более надежно датируются находки древнейших рал,, сделанные недавно советскими археологами в Поднепровье. Здесь в курганных погребениях катакомбного времени, т. е. второй половины III (первой половины II) тыс. до н. э., были обнаружены деревянные части рал, одно из которых относилось к прямогрядильному, а другое — к кривогрядильному типу.
‘^Изображение прямогрядильного рала, запряженного быком, дати- фбванное серединой III (рубежом III—II) тыс. до н. э., было обнаружено недавно в Прикубанье^ Наряду с известным ранее изображением прямогрядильного рала на стеле того же времени под Симферополем, эти находки убедительно свидетельствуют в пользу распространения пашенного земледелия в районе северопричерноморских степей к середине III (рубежу III—II) тыс. до н. э. К той же эпохе относится находка древнего рала в поселке Ледро (культура полада) в Северной Италии69. Что же касается ранних упряжных пахотных орудий в Северной Европе, то их, видимо, следует датировать начиная со второй четверти II (второй половины II) тыс. до н. э.70
В Северо-Западной и Северной Европе на протяжении бронзового/и раннего железного века в связи с введением пахоты распространились и так называемые «кельтские поля», т. е. ограниченные каменными бортами участки земли по 0,1-0,3 га. Они были надежно защищены от ветра и удобрялись пасущимся по жнивью скотом71.
\В Китае рало появилось только в раннем железном веке. Древнейшие сообщения о глубокой вспашке восходят здесь лишь ко второй ПОЛОВІИІІЄ I тыс. до и. э. В более раннюю эпоху поля обрабатывали мотыгами и бороздовыми орудиями 7f.
® Юго-Восточной Азии деревянные бороздовые орудия появились во II тыс. до н. э. В I тыс. до н. э. здесь стали использоваться настоящие рала с бронзовыми, а затем и железными лемехами. Во второй половине I тыс. до н. э. пашенное земледелие возникло в Таиланде73.
В Африке в доколониальную эпоху упряжные пахотные орудия большого распространения не получили. Они применялись лишь в некоторых северных районах в обществах, уже имевших ярко выраженную раннеклассовую структуру.
Несмотря на то что пашенное земледелие было шагом вперед по сравнению с мотыжным и вело к росту производительности труда, его введение далеко не сразу обусловило рост объема сельскохозяйственной продукции. Оценивая эффективность ранней пахоты, следует учесть, что в ряде районов, например в Европе, начало применения рала приходилось на тот период, Йбгда наиболее плодородные земли были уже значительно истощены неолитическим и энеолитическим палочно-мотыжным земледелием и их урожайность сильно упала. Кризисная ситуация заставляла людей осваивать новые плодородные области, где архаические приемы пахоты с помощью весьма несовершенных орудий вели к быстрой эрозии почв. В итоге урожай на полях земледельцев бронзового века мог быть в 3—6 раз ниже, чем в условиях ранненеолитического мотыжного земледелця.^·
Таким образом, как показывает приведенный выше обзор, ирригационное и пашенное земледелие, будучи важными компо
нентами интенсификации земледельческого труда, во-первых* далеко не сразу выявили все свои преимущества перед прежним палочно-мотыжным методом, а во-вторых, не везде сопутствовали процессу разложения первобытного общества и классо- образования. Поэтому представляется необходимым рассмотреть и другие методы интенсификации земледельческого труда, которые, к сожалению, гораздо хуже фиксируются археологически.
^о многих областях Африки, где традиционное земледелие оставалось палочно-мотыжным, помимо уже перечисленных выше fспособов орошения широко применялись следующие приемы:
1) не просто тщательное рыхление почвы, а специальное окучивание и устройство грядок, что заметно повышало урожайность;
2) смешанные посевы, позволявшие получать максимум продукции при минимуме издержек. Как подчеркивает И. А. Сванидзе* урожайность каждой отдельной культуры при этом была ниже, чем при чистых монокультурных посевах, но зато общий урожай—выше; 3) чередование посевов различных культур, что благоприятно сказывалось на плодородии почвы и позволяло продлевать сроки использования отдельных участков; 4) применение* самых разнообразных удобрений растительного и животного происхождения 74. Благодаря местным, разработанным еще в древности способам повышения урожайности и достигли процветания раннеклассовые образования, сложившиеся в доколониальный период в Великой саванне Африки к югу от пояса экваториального леса, где ни ирригации, ни пашенного земледелия не было. Одним из способов максимального использования земли здесь было выращивание очень широкого набора самых разнообразных культурных растений: просяных, корне- и клубнеплодных, бобовых, а также фруктовых деревьев и пальм. Эти растения предъявляли различные требования к почве, влаге, и местные земледельцы искусно использовали особенности созревания этих растений, получая урожаи тех или иных культур в течение всего года. Люди возделывали здесь главным образом сады-огороды, где чересполосно росли травы, овощи, бобовые, фруктовые деревья и пальмы, и полевые участки, где первоначально выращивали разнообразные просяные культуры 75.
В принципе сходная система земледельческой интенсификации имелась и у майя в низменностях Мезоамерики. Помимо насыпных полей и разнообразных оросительных сооружений, майя также использовали широкий набор разнообразных культурных растений, практиковали смешанные и плодосменные посевы и сочетали участки подсечно-огневого земледелия (мильпа) с возделыванием садов и огородов76. По-видимому, аналогичная картина наблюдалась и в Перу, где земледельческая система ни в коей мере не может считаться примитивной лишь на том основании, что там единственным почвообрабатывающим орудием до рубежа I—II тыс. н. э. служил заостренный кол.
Различные методы искусственного повышения плодородия почв были выработаны и в Океании. Для этого папуасы наиболее развитых районов Новой Гвинеи использовали разнообразные удобрения. В некоторых горных долинах они выращивали батат на особых грядках, окруженных дренажными канавками. Эти канавки периодически чистили, перенося образовавшийся ил на грядки, что повышало их плодородие. Папуасы энга после сбора урожая перекапывали грядки и удобряли их растительными отбросами, а абелам вырывали для ямса специальные глубокие ямы, наполняя их плодородной землей, взятой с поверхности.
Помимо удобрений обитатели Океании активно использовали сочетание разных земледельческих систем (ирригация и подсечно-огневая) , разводили много самых разнообразных растений, а при их возделывании применяли самые разные методы и приемы, наиболее эффективные в данном конкретном районе. Один из миссионеров, восторженно описывая высокий уровень земледельческой культуры на о. Раротонга, сообщал о бесчисленных рядах искусственно посаженных каштанов, тянувшихся от самых гор до моря, о расположенных между ними углубленных в землю искусственно орошаемых участках таро, о высоких насыпях, в нижней части которых сажали таро обыкновенное, на склонах — гигантское таро, а наверху — хлебные деревья, и о дорогах, обсаженных банановыми пальмами 77.
Некоторые из перечисленных методов интенсификации земледелия могут фиксироваться археологически. Это данные о соотношении смешанных и чистых посевов, о появлении полеводства, о доместикации новых растений и выведении новых сортов, более урожайных или более соответствующих новой природной обстановке. Так, смешанные ^посевы зерновых и зернобобовых фиксируются в Северной Месопотамии и Греции в VII (VI) тыс. до н. э., в Египте—во второй половине VI (в V) тыс. до н. э., в Закавказье — со второй половины VI до середины IV (в V— IV) тыс. до н. э., на юго-западе СССР — к середине IV (начале III) тыс. до н. э. Кое-где в этих районах фиксируется и переход от смешанных к чистым посевам, означавший значительный шаг вперед древней агрономической практики. В Северной Месопотамии это происходило во второй половине VI — первой половине V (в V) тыс. до н. э., на юго-западе СССР —- начиная со второй половины V (в IV) тыс. до н. э., в Греции — в середине IV (на рубеже IV—III) тыс. до н. э., а в Закавказье — во второй, половине IV —первой половине III (в III) тыс. До h∙ θul8J
Известно, что в различных физико-географических районах имеются разные условия для выращивания растений, что связано с сезонными колебаниями в получении солнечной энергии, с водным режимом, почвами и т. д. Поэтому распространение земледелия в новые области и его развитие там требовали вве
дения в культуру новых растений, селекции и изменений в соотношениях между посевами разных культур. Специальные этнографические исследования показывают, что современные примитивные земледельцы проявляли большую готовность выращивать новые растения, активно заимствуя их друг у друга. Нередко у них имелись специальные огороды, где они проверяли эффективность таких растений в местных условиях 79.
⅛ Судя по археологическим данным, в неолите, энеолите и бронзовом веке в Передней Азии и Европе распространился лен, который первоначально использовался не только для ткачества,, но и в пищу. Здесь были выведены новые, более продуктивные* сорта пшеницы и ячменя, постепенно были окультурены и распространились просо, овес и рожь, которые в раннем ЖЄЛЄЗНОМЇ веке сыграли большую роль в подъеме земледелия Центральной и Северной Европы. Особым разнообразием отличался набор зерновых и зернобобовых культур в энеолите и бронзовом веке в Закавказье. В Белуджистане в энеолите был окультурен хлопчатник. На протяжении энеолита и эпохи бронзы во многих районах Средиземноморья, Юго-Восточной Европы, Закавказья и Средней Азии возникло садоводство. Начиная со второй половины VI (в V) тыс. до н. э. виноградарство фиксируется в Закавказье, с конца V (в IV) тыс. до н. э. оно было уже известно обитателям Болгарии и Молдавии, во второй половине IV — первой половине III (в III) тыс. до н. э. оно широко распространилось от Палестины до Греции и Анатолии, а с середины III (к началу II) тыс. до н. э. виноград выращивали в Италии; Испании и в Южной Туркмении. Со второй половины V (в IV—III) тыс. до н. э. садоводство, которое помимо винограда включало культуру оливы, финиковой пальмы, фигового дерева,, граната, каштана, 'грецкого ореха и других фруктовых деревьев^ в разном наборе в зависимости от региона широко распространилось в странах Восточного и Северного Средиземноморья и, видимо, в некоторых районах Причерноморья и Кавказа 80.
г Развитие садоводства имело ряд существенных последствий: вонпервых, оно позволило эффективно осваивать гористые местности с относительно бедными каменистыми почвами, малоблагоприятными для выращивания злаков. В особенности это была актуально для Южной Эгеиды, Апеннинского п-ова, горных районов Кавказа и т. д. Во-вторых, для садовых культур было нужно гораздо меньше земли, чем для злаков, что позволило более экономно использовать земельные ресурсы и обусловило рост плотности населения. В-третьих, так как сады позволяли снимать урожай в течение многих лет, их появление стало еще одним фактором, обусловившим прочную оседлость и развитие обособленной, а затем и частной собственности на землю. Наконец,, в-четвертых, садоводство вело к дальнейшему разделению труда и усилению роли обмена^Поликультурное земледелие, развив
шееся в некоторых районах Старого Света в эпоху раннего металла, было, по словам Ф. Энгельса, одной из предпосылок второго крупного общественного разделения труда 80a.
Вместе с тем если в Передней Азии и Европе садоводство возникло в процессе интенсификации уже имевшегося земледелия, то в Африке, Южной Америке, Юго-Восточной Азии и Океании уход за плодовыми деревьями нередко был одним из типов раннеземледельческой практики. Частично это объяснялось высокой урожайностью некоторых местных плодовых культур, которые кое-где служили основными источниками питанця^ц
С появлением и развитием интенсивных методов земледелия разделение труда вступило в новую фазу. Прежде всего это отразилось на характере половозрастного разделения труда. Давно известно, что при переходе от палочно-мотыжного земледелия к пашенному основные земледельческие работы постепенно перешли в ведение мужчин. После проведения широкого сравнительного анализа81этот вывод можно приложить к самым разнообразным видам интенсивного земледелия. /Оказалось, что, чем сложнее земледельческая техника, тем шире участие мужчин в земледелии. А в условиях ирригационного и пашенного земледелия роль мужского труда во всех сферах сельскохозяйственного труда быстро увеличивалась. В целом то же самое относится и к детскому труду, применение которого со временем становилось все более регулярным^/
Все это хорошо видно на примере апатани Северо-Восточной Индии, разводивших главным образом заливной рис. Обработка земли у апатани проходила вручную, но отличалась большим искусством. На горных склонах здесь устраивали специальные террасы, орошавшиеся дождем или горными потоками, а долина была сплошь покрыта многочисленными рисоводческими участками, питающимися водой из сети умело сделанных каналов. Начиная с зимы и до мая многие общинники занимались починкой оросительных сооружений: юноши носили на носилках землю, а девушки укладывали ее. Для этих работ в прошлом применялись только деревянные заступы и мотыги.
Для поздних сортов риса у апатани имелись постоянные залитые водой участки, а для ранних участки сначала осушали, очищали от мусора и вскапывали, а затем снова орошали перед посадкой. На поля высаживали рисовую рассаду, которую выращивали на специальных участках вблизи поселка. Эти участки постоянно удобряли и держали под водой и лишь перед посадкой зерен риса осушали и подготавливали землю. Рассаду выращивали женщины, но в ее пересадке на поля могли участвовать также юноши и подростки. Поля под рис тщательно удобряли: всю зиму и весну на них регулярно сносили навоз, золу, перегной и кухонные отбросы, а перед самой посадкой сжигали мусор.
Летом женщины время от времени пропалывали поля, а мужчины окружали их изгородью, чтобы уберечь посевы от домашних животных. Урожай ранних сортов риса убирали в августе,, а поздних — в октябре-ноябре. Осенний сбор урожая являлся очень трудоемким делом, и в нем участвовали все трудоспособные члены отдельных домохозяйств.
Не меньше заботы апатани проявляли к огородам и богарным посевам проса. Мужчины делали для проса специальные грядки, в обработке которых им иногда помогали девушки. Зато посадка^ прополка и уборка проса были делом взрослых женщин.
Таким образом, наиболее трудоемкие земледельческие работы у апатани исполняли мужчины, однако и в других работах они нередко помогали женщинам. Особую роль играли группы подростков-сверстников (патанг), которые поочередно помогали всем родителям, за что те обязаны были их кормить 82.
Большой объем земледельческих работ выполняли мужчины у хайнаньских ли, где практиковалась не только ирригация, но и пашенное земледелие. Там создание и ремонт оросительных сооружений, пахота и боронование, возведение грядок, внесение в землю удобрений считались мужской работой, а в пересадке саженцев, прополке и сборе урожая участвовали все трудоспособные члены общины, хотя сбор урожая являлся преимущественно женским делом 83.
Пример кофьяр Северной Нигерии выявляет еще одну существенную особенность интенсивного земледелия, позволяющую отдельным семьям вести более независимое существование. По- сравнению со своими соседями, занимавшимися подсечно-огневым земледелием, кофьяры тратили на обработку своих постоянных участков в два раза больше времени, но зато у них почти не было тяжелых коллективных работ 84.
Археологические материалы также дают примеры регламентации сельскохозяйственного труда по полу. На территории Анатолии захоронения мужчин с серпами производились уже в Чатал- Гуюке в первой половине VII (первой половине VI) тыс. до н. э. В Южной Польше в лендьелских могилах второй половины V — начала IV (в IV) тыс. до н. э. роговые мотыги встречались только в мужских погребениях. В мужских могилах позднего триполья также встречались серпы и мотыги. Наконец, в катакомбных могилах в Поднепровье древнейшие рала сопровождали в загробной мир именно мужчин.
Еще одной особенностью разделения труда в условиях первобытного интенсивного земледелия было постепенное высвобождение от сельскохозяйственных работ вождей и знати, к обработке участков которых все чаще привлекались простые общинники. Это хорошо видно на примере Меланезии и Полинезии, где с усложнением земледельческих систем с запада на восток доля участия в них вождей и их родственников падала 85.
Еще по теме Развитие земледелия:
- Развитие земледелия
- § 1. Возникновение развитого земледелия и скотоводства. Начало металлургии.
- Развитие земледелия в районах Поднестровья и нижнего Дуная
- Лекция 1: Возникновение земледелия, скотоводства и ремесла. Общие черты первого периода Истории Древнего Мира и проблема путей развития.
- РОЛЬ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ
- § 3. Возникновение примитивного земледелия и скотоводства.
- Земледелие и скотоводство
- ЗЕМЛЕДЕЛИЕ
- § 4. Земледелие, землевладение и землепользование.
- Появление оседлого земледелия
- Возникновение земледелия и скотоводства