Возникновение хозяйственно-культурных типов

Крупнейшие группировки людей, выделявшиеся в первобытности по облику культуры в самом широком смысле, в нашей науке при­нято называть хозяйственно-культурными типами (ХКТ) и истори­ко-этнографическими областями (ИЭО).

Во-первых, так как первобытное хозяйство повсюду выступало в комплексной форме, объединяя самые разные виды хозяйственной деятельности, ХКТ выделяется, естественно, по ведущему направле­нию хозяйства. Во-вторых, именно это ведущее направление хозяй­ства в определенной мере обусловливает весь образ жизни населе­ния, в частности такую его важнейшую характеристику, как степень оседлости. А последняя в свою очередь существенно помогает уточ­нить специфические особенности отдельных ХКТ⁸¹. В-третьих, об­лик культуры определяется не только хозяйственными ориентация­ми в целом, но и тем, как именно ведется хозяйство, какими спосо­бами, насколько интенсивно и т. д. Именно на этой основе произ­водится дифференциация четырех основных групп ХКТ (присваи­вающее хозяйство, мотыжное земледелие, пашенное земледелие, ко­чевое скотоводство) на отдельные ХКТ.

Таким образом, проблема вычленения отдельных ХКТ не огра­ничивается установлением хозяйственных различий между общест­вами, а необходимо должна включать установление устойчивых куль­турных комплексов, связанных с тем или иным видом хозяйства, и анализ характера этих связей. Следовательно, если хозяйственная система не порождает специфического, свойственного только ей од­ной культурного комплекса, то нет смысла говорить и о каком бы то ни было ХКТ.

В нашей науке на этот счет существуют три точки зрения. Наи­более ранняя из них принадлежит одному из основоположников теории ХКТ С. П. Толстову, который считал, что первые признаки географической дифференциации хозяйственной деятельности чело­века проявились на рубеже палеолита и неолита в связи с переходом к высшим формам присваивающего хозяйства. В этот период, писал он, выделяются полуоседлые племена береговых рыболовов и охот­ников на морского зверя, бродячих охотников и собирателей полу­пустынных пространств и скалистых предгорий, охотников на круп­

ных стадных травоядных животных, лесных охотников и собирате­лей умеренной и тропической зон, полуоседлых рыболовов лесных рек и морских побережий умеренной зоны⁸². По другой точке зре­ния, некоторые ХКТ восходят еще к эпохе становления человека, при­чем у архантропов и палеоантропов можно было наблюдать будто бы уже несколько разных ХКТ. Однако сторонники этой точки зрения проявляют колебания, в их работах встречается и утверждение о том, что древнейшие ХКТ начали складываться в позднем палеолите и мезолите⁸³. Наконец, третья группа специалистов находит возмож­ным связывать становление отдельных ХКТ с эпохой разложения первобытнообщинного строя и возникновением первого крупного разделения труда⁸⁴. Эти исследователи исходят из того, что именно общественное разделение труда и порожденный им интенсивный об­мен создали почву для развития специализированных хозяйствен­ных систем, а те в свою очередь обусловили формирование специфи­ческих комплексов культуры.

К изложенной точке зрения, по сути дела, близок С. А. Арутю­нов, но его идеи основаны на иных аргументах. По его мнению, для эпох палеолита и мезолита либо вообще нельзя говорить о наличии каких-либо ХКТ, либо следует реконструировать единый ХКТ комп­лексных охотников и собирателей. Хотя этот ХКТ и мог подразде­ляться на подтипы в зависимости от ландшафтно-климатических зон, в целом материальная культура была достаточно едина у всех человеческих коллективов.

Сколь бы несходными ни казались на первый взгляд приведен­ные точки зрения, они смыкаются в том, что их авторы, делая ак­цент на те или иные предпосылки формирования ХКТ, пишут в сущ­ности об одном и том же процессе, хотя и о разных его этапах. Яс­но ведь, что ХКТ существовали не изначально, а сложились с фор­мированием достаточно устойчивых хозяйственных систем и соответ- '·' ствующих культурных комплексов. Судя по археологическим дан­ным, несмотря на некоторую специализацию охоты, ни в мустье, ни на протяжении большей части позднего палеолита не отмечалось каких-либо устойчивых связей между особенностями орудийного комплекса и характером объектов охоты или в целом спецификой хозяйства⁸⁶.

Как пишет специально изучавший этот вопрос В. П. Степанов⁸⁷, в раннюю пору позднего палеолита (24—16 тыс. лет назад) и на Русской равнине, и в Сибири люди вели хозяйство достаточно одно­образно. Они занимались коллективной охотой на крупных стадных животных, причем главным объектом охоты служили то лошади, то северные олени, то бизоны. Судя по наличию жилищ-полуземлянок, образ жизни этих охотников был, по-видимому, полуоседлый. Юж­

нее, в Крыму и на Кавказе, обитали бродячие охотники и собира­тели, которые жили более мелкими группами и нередко использо­вали индивидуальные методы охоты. Облик их орудийного комплек­са был иным, но не в силу специфики местного хозяйства, а из-за его связей с древней культурной традицией, уходящей корнями в Переднюю Азию. Кстати, некоторые группы, обитавшие в Север­ном Причерноморье, были по образу жизни близки к своим более северным соседям, а по набору каменных орудий напоминали жите­лей крымско-кавказского ареала. В ряде районов Средней Азии от­мечался третий тип хозяйства — бродячая охота на стадных степных животных.

Гораздо ярче дифференциация первобытного хозяйства прояви­лась на тех же территориях в конце позднего палеолита (16—10 тыс. лет назад). В центральных районах Русской равнины обитали бо­лее или менее оседлые охотники на мамонтов, к западу от Днепра появились бродячие охотники на северного оленя, входившие в еди­ный ареал с центральноевропейскими охотниками, а в приазовских степях расселялись бродячие охотники на бизонов. В этот же пе­риод в Сибири выделились группы бродячих охотников на северного оленя (долина р. Енисея), бродячих охотников на мамонтов (Яку­тия) и полуоседлых охотников и рыболовов (Прибайкалье).

Важно подчеркнуть, что именно в этот период как будто бы про­слеживается и формирование специфических орудийных комплек­сов, связанных с той или иной хозяйственной ориентацией⁸⁸. Изме­нения в орудийном комплексе, соответствовавшие важным хозяйст­венным сдвигам, зафиксированы в этот же период в Южном При- каспии⁸⁹. Возможно, то же самое явление наблюдалось в Северной Америке, где на рубеже плейстоцена-голоцена более ранние охотни­ки на мамонтов и более поздние охотники на бизонов пользовались разными типами метательного оружия. Но особенно показательны в этом отношении поселки собирателей диких хлебных злаков, воз­никшие в самом конце позднего палеолита в Верхнем Египте. Не­смотря на связь их обитателей с разными археологическими куль­турами, все они давали настолько своеобразный и представительный комплекс орудий для сбора и обработки зерна, что могут трактовать­ся как один из наиболее ранних примеров ХКТ более или менее специализированных собирателей⁹⁰.

Не умножая археологических примеров подобного рода, обратим­ся к их интерпретации по этнографическим материалам. Наиболь­ший интерес в этом отношении вызывает огромный Австралийский континент, дающий уникальную возможность проследить особенно­сти приспособления сильно отставших в своем развитии групп або­ригенов, занимавшихся присваивающими отраслями хозяйства, к чрезвычайно разнообразной природной среде.

и горных районов; 2) охотники, собиратели и отчасти рыболовы сте­пей и саванны; 3) охотники и собиратели тропических лесов Севе­ро-Восточной Австралии; 4) речные охотники, рыболовы и собира­тели; 5) прибрежные рыболовы, собиратели и охотники⁹¹. Различия в хозяйственной ориентации и особенностях среды обитания, есте­ственно, накладывали отпечаток на культурный облик каждой из этих групп. Последние различались по сезонному хозяйственному циклу, соотношению разных хозяйственных направлений, степени оседлости, плотности населения, некоторым чертам материальной культуры и т. п. Но в целом, как единодушно отмечают специалисты- австраловеды, у аборигенов сложился единый культурный комп­лекс, связанный со сходным в своей принципиальной основе обра­зом жизни. Отсутствовала и сколько-нибудь ярко выраженная ре­гиональная специализация, вследствие чего здесь почти нигде не наблюдалось свойственного более развитым народам обмена пище­выми ресурсами.

По-видимому, ко времени европейской колонизации ХКТ в Авст­ралии находились в процессе формирования. В ряде мест, и прежде всего в богатых рыбой речных и прибрежных районах, отмечалась тенденция к специализации хозяйства. Здесь складывался специ­фический пищевой рацион, и люди позволяли себе игнорировать часть имевшихся под рукой съедобных ресурсов. Некоторые местные группы, хотя и вели бродячий образ жизни, передвигались только вдоль побережья, и сезонные отличия в их хозяйстве сводились к минимуму. Отдельные коллективы северного побережья перешли к охоте на дюгоней, позаимствовав соответствующую технику у на­селения Новой Гвинеи. Однако для большинства прибрежных групп охота на морского зверя была непосильной задачей, и они лишь изредка питались мясом выброшенных на берег китов. Многие из прибрежных и речных групп использовали рыбные угодья лишь в определенные сезоны года, а в другое время уходили в степи и са­ванны, где занимались охотой и собирательством.

Степи и саванны представляли собой другой район, где также отмечалась тенденция к формированию специализированного хозяй­ства. Некоторые группы аборигенов занимались здесь интенсивным собирательством съедобных зерен. При этом они выработали особую технику для сбора и обработки растительной пищи, у них наблюда­лись зачатки ирригации и зарождение техники хранения зерна.

И рыболовы, и собиратели урожая обладали более разнообразной

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ И ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ПРОЦЕССЫ 457 материальной культурой, чем соседние охотники и собиратели. Но эти различия имели в основном количественный характер. В целом материальная культура была малоспециализированной, многие ору­дия и приспособления (копья, копьеметалки, сети, изгороди и пр.) отличались многофункциональностью и использовались равным об­разом и в охоте, и в рыболовстве. Часто различались даже не столько сами орудия, сколько методы их использования и вообще способы ведодия хозяйства. Но это зависело нередко не столько от культур­ных традиций, сколько от сезона года, характера добычи, от состоя­ния воды в реке, от погоды и т. д. Отдельные виды материальной культуры без труда заимствовались и проникали из одной хозяйст­венной зоны в другую. Поэтому, как уже давно показали австрало­веды, картографирование различных предметов материальной куль­туры давало в Австралии картину многочисленных частично накла­дывавшихся друг на друга ареалов и не позволяло вычленять какие- либо устойчивые комплексы.

У некоторых народов Земли зафиксированы этнонимы, включаю­щие характеристику определенных специфических черт ХКТ ⁹². Внешне аналогичные этнонимы встречались и у аборигенов Австра­лии⁹³. Но здесь они увязывались не с ХКТ, а с формами хозяйст­вования или с ландшафтными особенностями мест обитания. Напри­мер, одно из племен Квинсленда включало шесть общин, носивших названия по отличительным особенностям тех территорий, где они жили большую часть года: жители песков (т. е. прибрежные жите­ли), люди плоских скал (в верховьях р. Малгрейв), горные люди, жители плоскогорья, лесные обитатели, население степи. В каждой из общин наблюдались свои особенности в соотношении разных ви­дов хозяйственной деятельности и в сезонном хозяйственном цикле. Однако по мере необходимости одни из общин посещали территории других, временно перенося туда центр своей хозяйственной актив­ности, и каких-либо резких отличий в культуре между общинами не было⁹⁴. То же самое наблюдалось и в том случае, когда выше­указанные этнонимы относились к целым группам племен.

Таким образом, как нам представляется, картина формирования отдельных ХКТ в конце позднего палеолита и в мезолите по своим общим закономерностям должна была напоминать ту, которая наблю­далась в Австралии накануне колонизации. ХКТ — сложное явле­ние. Для того чтобы оно стало реальностью, необходима как опре­деленная степень дифференциации первобытного хозяйства, так и соответствующая ей дифференциация первобытной культуры. И то, и другое возникло далеко не сразу. Вот почему кажется неверным реконструировать какие бы то ни было ХКТ для эпохи антропосо­циогенеза. Даже окончательно сформировавшись, люди еще долго должны были вести недифференцированное простейшее охотничье- собирательское хозяйство, которое было направлено на использова­ние всех доступных природных ресурсов. А в условиях отсталой тех­ники доступно было очень немногое, главным образом разнообраз-

ные съедобные растения и стадные животные, многочисленность ко­торых допускала ведение охоты простейшими средствами. Кроме того, свойственные многим палеолитическим группам дальние пере­движения, а также существенные климатические колебания, прими­тивная техника препятствовали формированию какой бы то ни было хозяйственной специализации. В этих условиях ведение нормально­го образа жизни требовало быстрой реакции на любое изменение внешней среды, и этому способствовал комплекс неспециализирован­ных методов и орудий хозяйствования, пригодных для самых разных видов охоты и собирательства.

Другим фактором, замедлявшим развитие, был консерватизм куль­турной традиции, которая, будучи однажды выработана предками, свято береглась потомками и почти без изменений переносилась в новую природную обстановку. Возможно, этим и объясняется сход­ство отдельных широко разбросанных в пространстве памятников ангельского и мустьерского времени и, напротив, чересполосное оби­тание разнокультурных общин, ведущих сходное хозяйство в единой природной среде, характерное для этих эпох⁹⁵. Напротив, как еди­нодушно отмечают все исследователи, в позднем палеолите наблю­далась тенденция к нивелированию культуры на широких простран­ствах. Это означало существенный сдвиг к более адекватному при­способлению к окружающей природной среде, чему способствовали растущее взаимопонимание и контакты между общинами, обитавши­ми в единой ландщафтно-климатической обстановке и ведущими в целом сходное хозяйство. Однако процесс этот развивался медлен­но, и существенным рубежом на его пути стало формирование спе­циализированных хозяйственных комплексов в конце позднего па­леолита, когда наряду с охотой кое-где возникло усложненное соби­рательство и появилось рыболовство. Вот к этой-то эпохе, видимо, и восходят своими корнями древнейшие ХКТ.

Кульминационным пунктом отмеченного процесса стала эпоха мезолита, когда на основе неизмеримо возросших производительных сил появилась реальная возможность для нового этапа развития пер­вобытного хозяйства, уже не столько вширь, сколько вглубь. Имен­но в этот период во многих местах земного шара огромные культур­ные ареалы начали дробиться, и многие человеческие коллективы в своей жизнедеятельности оказались надолго связанными с доволь­но узкими областями, осваивая их ресурсы полнее, чем прежде⁹⁶. Так создавались предпосылки для сложения целого ряда специали­зированных хозяйственных систем, в том числе и основанных на земледелии и скотоводстве, вызревала почва для первого крупного общественного разделения труда. В то же время сопутствовавший общественному разделению труда обмен создавал определенные внешние стимулы для дальнейшей специализации хозяйственной деятельности у отдельных групп населения. Эти процессы зароди­лись в мезолите, а расцвет их падает на эпоху неолита.

На протяжении мезолита и особенно неолита сложилось большин­ство ХКТ, доживших кое-где до настоящего времени: охотники и собиратели лесов жаркого пояса, охотники и собиратели степей и по­лупустынь, собиратели урожая в степях и болотистых лесостепях, собиратели и рыболовы побережий умеренного и жаркого поясов, рыболовы и кое-где охотники на морского зверя на крупных реках и морских побережьях, охотники и рыболовы таежной зоны, аркти­ческие охотники на морского зверя, палочно-мотыжные земледель­цы (выращивавшие зерновые и/или клубнеплоды), земледельцы и скотоводы и т. д.

ХКТ, имеющие дискретное распространение, не следует смеши­вать с ИЭО, всегда привязанными к строго определенным террито­риям. ИЭО — «это территория, на которой в результате длительных связей, взаимного влияния и общности исторических судеб народов, населяющих эту территорию, сложилась определенная культурная общность» ⁹⁷. Хотя теоретически ИЭО может включать народы, жи­вущие в несколько различающихся природных условиях и обла­дающие несходными хозяйственными системами, на практике в пер­вобытности ИЭО чаще всего возникали на базе единого ХКТ, от­крывавшего возможность для взаимопонимания, интенсивных кон­тактов и обоюдных заимствований. Это создает объективную основу для ошибочного отождествления ХКТ и ИЭО, и такая ошибка дол­гое время присутствовала в работах американских исследователей — представителей исторической школы (К. Уисслер, А. Кребер и др.) ⁹⁸. В последние годы ее повторил Д. Л. Кларк⁹⁹. Он называет крупней­шую группировку населения по культуре технокомплексом, опреде­ляя его как единство, возникшее на основе сходного хозяйства и технологии в сходной природной среде. В то же время реконструи­руемые им технокомплексы строго привязаны к отдельным протя­женным ареалам, внутри которых осуществляются широкие контак­ты и заимствования. Следовательно, под технокомплексами Д. Клар­ка надо понимать все же крупные ИЭО, сложившиеся на базе еди­ных ХКТ. В то же время Д. Л. Кларк допускает, что технокомплек­сы, расположенные на разных отрезках пространственно-временной шкалы, могут обладать некоторыми сходствами, в чем следует видеть проявление определенных закономерностей. Однако он не решается разрабатывать эту плодотворную идею глубже, так и останавливаясь на пороге открытия ХКТ.

Понятие ИЭО представляется чрезвычайно плодотворным для изучения древних этнических процессов, так как именно в рамках ИЭО создавались оптимальные условия для развития интенсивных контактов между отдельными человеческими коллективами. И эти контакты в зависимости от своего характера обусловливали и мно­гообразие форм этнических процессов: в одних случаях происходил широкий культурный обмен, на основе сходного образа жизни уста­навливалось тесное взаимопонимание и этнические различия посте­

пенно исчезали. По-видимому, именно так надо трактовать такие археологические общности, как культуры линейно-ленточной кера­мики, шнуровой керамики и боевых топоров, андроновская и т. д. В других случаях в обстановке этнической стратификации этниче­ские различия, напротив, усугублялись и вели к становлению ярко выраженных этносов, но и это не мешало культурному обмену. Пер­вое происходило, как правило, в рамках единого ХКТ или в эпоху до возникновения ХКТ, а второе — в условиях контактов отдельных групп населения, представлявших разные ХКТ и нередко различав­шихся по уровню развития.

3.