>>

Введение

Предмет и значение первобытной истории. Истории человечества известен ряд последо­вательно сменяющих друг друга обществен­но-экономических формаций: первобытно­

общинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая, коммунистическая.

Пред­мет изучения первобытной истории состав­ляет первая из них, охватывающая весь ог­ромный период времени от появления на земле человека до возникновения классовых обществ и государств.

История первобытного общества изучает происхождение человека, зарождение и пер­воначальное развитие его хозяйственной и общественной деятельности, возникновение и первые шаги его материальной и духовной культуры. Важнейшей задачей марксистской истории первобытного общества является установление основных особенностей перво­бытнообщинного строя, выявление общих за­кономерностей его становления, расцвета и распада, изучение условий и форм его прев­ращения в классовое общество.

Для первобытнообщинного строя характе­рен крайне низкий уровень развития произ­водительных сил. Почти на всем его протяже­нии главным материалом для выделки орудий оставался камень, из которого можно было изготовлять лишь самые примитивные, с тру­дом поддающиеся усовершенствованию ору­дия производства. Крайне несовершенными были также трудовые навыки и производст­венный опыт первобытных людей. Плохо ос­нащенный технически, плохо знавший свои собственные силы, первобытный человек в одиночку был беззащитен перед лицом при­роды. Отсюда вытекала неизбежность особен­но тесного объединения первобытных людей для совместной борьбы за существование, необходимость коллективного труда и кол­лективной собственности на средства и про­дукты труда. Первобытное общество не знало частной собственности, общественных классов и отделенной от народа принудительной власти. Оно было доклассовым, догосударст- венным обществом, или периодом первобыт­ного родового коммунизма [1].

Именно из-за этой важнейшей особенности первобытнообщинного строя изучение его имеет не только познавательное, но и боль­шое мировоззренческое значение. Данные первобытной истории проливают свет на про­исхождение частной собственности, социаль­ного неравенства и государственной власти, показывают, что эти основные институты классового общества вовсе не являются, как это пытались и подчас еще пытаются предста­вить многие буржуазные ученые, извечными, а следовательно, и неизмененными устоями

человеческого общежития. Вот почему к пер­вобытной истории не раз обращались в своих трудах основоположники научного коммуниз­ма, использовавшие ее данные в качестве одного из дополнительных теоретических ар­гументов в пользу неизбежной гибели капи­талистического общества.

Немалое идеологическое значение имеют и другие кардинальные проблемы первобытной истории. Отметим, например, что современ­ные данные по расогенезу показывают пол­ную несостоятельность все еще имеющих хождение в буржуазной науке расистских концепций, а наши знания о происхождении религии противостоят попыткам клерикально настроенных ученых доказать извечность этой превратной формы миропонимания.

Наконец, данные первобытной истории не лишены и непосредственно практического зна­чения. В начальный период строительства со­циализма в нашей стране они были с успехом использованы в практике преобразования наи­более отсталых в прошлом национальных окраин, потребовавшей научного анализа форм и проявлений первобытнообщинного уклада в его взаимодействии с позднейшими классовыми укладами. В настоящее время эти данные вновь приобрели актуальность, так как распад колониальной системы империализма поставил вопрос о путях современного раз­вития многих племен и народов, еще стоя­щих на различных ступенях разложения пер­вобытнообщинного строя или же сохраняю­щих его многочисленные остатки.

Термин «первобытная история», или «исто­рия первобытного общества», применяется в советской науке наряду с термином «доклас­совая история», или «история доклассового общества».

Однако первый термин более рас­пространен, так как второй термин содержит лишь негативное определение (доклассовое, но какое?). Все же некоторые ученые считают первый термин недостаточно точным: они ука­зывают, что если первоначальное человечест­во было действительно первобытным, то поз­же, особенно на исходе эпохи, оно уже выш­ло из этого состояния. Это не так: первобыт­ная история на всех своих этапах первична, первоначальна, первобытна по отношению к последующим историческим эпохам. Несрав­ненно менее удачен широко распространен­ный в западной науке термин «доистория», или «предыстория» («преистория»): он как бы отрывает этот раздел знания от других раз­делов единой исторической науки, противо­поставляет доисторию истории. Все же часть советских ученых, находя удобной унифика­цию терминологии в международных мас­штабах, пользуется и этим термином.

Периодизация и хронология первобытной истории. Первобытнообщинная формация бы­ла самой длительной в истории человечества. Ее нижняя грань, по новейшим данным, да­тируется временем не менее полутора мил­лионов лет назад, некоторые же ученые от­носят ее к намного более отдаленному вре­мени. Определить зту грань сколько-нибудь точно нелегко, и взгляды на ее датировку часто меняются, так как во вновь обнаружи­ваемых костных остатках наших далеких пред­ков большинство специалистов видят то предчеловека, то человека. Верхняя грань первобытнообщинной формации колеблется в пределах последних 5 тыс. лет: в Азии и Африке первые цивилизации возникли на рубеже 4 и 3 тысячелетий до н. э., в Евро­пе— в 1 тысячелетии до н. э., в Америке — в 1 тысячелетии н. э., в других областях ойку­мены [2]— еще позднее.

Периодизация истории первобытного обще­ства представляет сложную и еще не решен­ную до конца научную проблему.

Это относится как к общей (исторической) периодизации, так и к специальным периоди­зациям— археологической, антропологической и др.

Общая периодизация первобытной истории была впервые создана в 1870-х годах выдаю­щимся американским этнографом Льюисом Генри Морганом, близко подошедшим к ис­торико-материалистическому пониманию пер­вобытности.

Используя установившееся в XVJII в. членение исторического процесса на эпохи дикости, варварства и цивилизации и ос­новываясь главным образом на критерии

уровня развития производительных сил («про­изводства средств к жизни»), он разделил эпохи дикости и варварства на низшую, сред­нюю и высшую ступени. Низшая ступень ди­кости начинается с появления человека и членораздельной речи, средняя — с возник­новения рыболовства и применения огня, высшая — с изобретения лука и стрел. Пере­ход к низшей ступени варварства знаменуется распространением гончарства, с освоением земледелия и скотоводства начинается сред­няя, а с освоением железа — высшая ступень варварства. С изобретением буквенного пись­ма— алфавита — начинается эпоха цивилиза­ции, т. е. классового общества.

Первая научная периодизация первобытной истории была высоко оценена Ф. Энгельсом, отметившим, однако, что она останется в си­ле лишь до тех пор, пока значительное рас­ширение материала не заставит внести изме­нения1. Одновременно сам Энгельс положил начало ее пересмотру. Он обобщил периоди­зацию Моргана, определив эпоху дикости как время присваивающего, а эпоху варварства — как время производящего хозяйства. Он под­черкнул также качественное своеобразие выс­шей ступени варварства, выделив ее рассмот­рение в особую главу («Варварство и цивили­зация») своего труда «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В дру­гих своих работах он показал такое же свое­образие начального, соответствующего низ­шей ступени дикости этапа первобытной ис­тории, определив его как время человечес­кого стада[3][4]. Недоучет в схеме Л. Г. Моргана принципиальных граней, отделяющих этап зрелости первобытнообщинного строя от эта­пов его становления и упадка, и значительное расширение фактического материала сделали необходимой разработку новой историко­материалистической периодизации первобыт­ной истории.

Такая периодизация была предложена в 1940-х годах на основе того же, но значитель­но уточненного критерия уровня развития

производительных сил (С.

П. Толстов). В ней были вычленены три основных этапа перво­бытной истории: первобытное человеческое стадо (становление первобытного общества, начинается с употребления орудий), перво­бытная община (зрелость первобытного об­щества, начинается с введения орудий для производства орудий) и военная демократия (превращение первобытного общества в клас­совое, начинается с освоения металла). Пер­вый и третий из этих этапов были сопостав­лены с низшей ступенью дикости и высшей ступенью варварства, а второй этап разделен на четыре периода, соотнесенных (опять- таки с поправками в критериях) с определен­ными ступенями «дикарской» и «варварской» эпох. Таким образом, предложенная генера­лизующая схема не отменяла периодизации Моргана, уточненной для более дробной характеристики первобытноисторического

процесса.

Однако применение в качестве критерия периодизации первобытной истории уровня развития производительных сил встретилось с теоретическими трудностями. Так, даже соз­датели месоамериканских цивилизаций не знали производственного применения метал­лов, между тем как древние германцы или не­которые племена Тропической Африки, нахо­дившиеся на стадии разложения родового строя, освоили плавку железа. Необходимо было учитывать уровень не столько абсолют­ных, сколько относительных производитель­ных сил, что в конечном счете повело бы к отказу от монистического принципа периоди­зации первобытной истории. Это побуждало к переосмыслению самого критерия, и в 1950-х годах было обращено внимание на то, что единственно правильным критерием пе­риодизации первобытной истории может быть только тот, на котором основано формацион­ное членение всего исторического процесса: различия в способе производства и, в част­ности, в формах производственных отношений (А. И. Першиц). Одновременно была пред­принята попытка проследить развитие форм первобытной собственности на средства про­изводства, что привело к выделению помимо этапа первобытного человеческого стада эта­

пов первобытной родовой общины и перво­бытной соседской общины.

В дальнейшей раз­работке общей периодизации первобытной истории наметились две тенденции. Советские ученые (Ю. И. Семенов, Н. А. Бутинов и др.) стремились учесть развитие всей системы или отдельных сторон производственных отноше­ний, ученые ГДР (И. Зельнов и др.) — спосо­ба производства в целом. Однако никому не удавалось последовательно выдержать приня­тый принцип, и предложенные схемы остава­лись уязвимыми для критики.

Только в середине 1970-х годов углублен­ное изучение первобытной экономики позво­лило выявить важные различия в отношениях распределения и собственности на основных стадиях развития первобытной общины (Ю. И. Семенов). В раннепервобытной общи­не, ведшей присваивающее хозяйство и по­лучавшей главным образом лишь жизнеобес­печивающий продукт, господствовали уравни­тельное распределение и общая собствен­ность; каждый член общины имел право на долю произведенного продукта независимо от того, участвовал ли он в его производстве. В позднепервобытной общине, перешедшей к производящему или высокоспециализирован­ному присваивающему хозяйству и получав­шей относительно регулярный избыточный продукт, наряду с уравнительным получило развитие трудовое распределение, при кото­ром часть продукта поступала в распоряже­ние отдельных членов общины, наряду с общей развилась личная собственность. Тео­ретический анализ позволил также определить предшествовавшую первобытной общине фор­му как праобщину, а сменившую первобыт­ную общину форму — как первобытную со­седскую, или протокрестьянскую, общину. По­ка исследовано распределение только пище­вых продуктов — не единственной и, может быть, не главной категории первобытной соб­ственности, — но и то, что уже сделано, по­казало действенность производственного кри­терия общей периодизации первобытной ис­тории и правомерность отождествления ос­новных этапов этой истории с основными типами развития первобытной общины. Этот типологический ряд: праобщина (первобытное человеческое стадо), раннепервобытная и позднепервобытная (раннеродовая и позд- неродовая), протокрестьянская (первобыт­ная соседская) общины — и соответству­ет основным этапам первобытной исто­рии. Однако таксономия, а следовательно, и количество этапов остаются спорными. Их четыре, если рассматривать два средних как однопорядковые с первым и последним, и такая классификация позволяет полнее учесть важный рубеж, разделяющий эпохи присваи­вающего и производящего хозяйства. Их три, если рассматривать два средних как субэтапы одного этапа первобытной, или родовой, об­щины, и такая классификация хорошо отража­ет то обстоятельство, что социально-экономи­ческие последствия перехода от присваиваю­щего к производящему хозяйству сказались не сразу и на первых порах позднеродовые общины мало отличались от раннеродовых.

Еще более спорной проблемой периодиза­ции первобытной истории остается соотноше­ние первобытной истории и истории перво­бытнообщинной формации. В то время как большинство советских ученых отождествля­ют эти понятия, некоторые подходят к воп­росу иначе. Существует мнение, что эпоху праобщины, или первобытного человеческого стада, когда наряду с социальным еще про­должалось биологическое развитие самого человека, следует рассматривать как особый этап истории человечества, предшествовав­ший этапу вполне сформировавшегося, «гото­вого», по определению Ф. Энгельса, общест­ва. Тем самым эпоха праобщины выносится за рамки социально-экономических форма­ций вообще и первобытнообщинной форма­ции в частности (В. П. Якимов, Ю. И. Семе­нов). Социобиологическая специфика этой эпохи и ее огромная временная протяжен­ность делают такую постановку вопроса тео­ретически правомерной, но все же едва ли правильной. Во-первых, праобщина была хотя и формирующимся, но уже человеческим об­ществом, а не дочеловеческим сообщест­вом, и поэтому его история не может быть отделена от истории первобытнообщинной социально-экономической формации. Во-вто­рых, приняв эту точку зрения, мы должны

были бы допустить, что первобытнообщинная формация в отличие от всех других началась непосредственно со стадии своего расцвета, а это трудно обосновать теоретически.

Существует также мнение, что эпоху пер­вобытной соседской, или протокрестьянской, общины следует рассматривать не как заключительный этап первобытнообщинной формации, а как особый внеформационный переходный период, связывающий ее с пер­вой классовой формацией, но не принадле­жащий ни к одной из них (С. П. Толстов, А. И. Неусыхин, Ю. И. Семенов). Эта точка зрения также вряд ли оправданна. Весь ход исторического процесса показывает, что эле­менты новой социально-экономической фор­мации зарождаются в распаде предшествую­щей, а не в особые внеформационные перио­ды. Исключением является переходный пери­од от капитализма к коммунизму, когда для превращения антагонистического классового общества в свою противоположность необхо­дима целенаправленная деятельность государ­ства диктатуры пролетариата[5][6]. Но эпоха прев­ращения первобытного общества в классовое не могла быть таким исключением хотя бы уже потому, что это превращение не могло быть результатом целенаправленной деятель­ности государства, которое само возникло с расколом общества на классы. Поэтому пра­вильнее считать, что превращение первобыт­ного общества в классовое происходило в рамках не внеформационного, а такого пере­ходного периода, в котором могут быть вы­делены самостоятельные этапы истории пер­вобытнообщинной и с/ленившей ее форма­ции. На заключительном этапе первобытной истории, в эпоху первобытной соседской (протокрестьянской) общины, идет процесс становления частной собственности, классов и государства. На начальном этапе классовой истории, в эпоху раннеклассовых обществ, уже возникшее государство становится мощ­ным фактором изживания остатков первобыт­нообщинного строя и укрепления нового спо­соба производства. Таким образом, конечный этап первобытной истории, хотя и составляет лишь отрезок переходного периода, совпада­ет с конечным этапом истории первобытно­общинной формации.

В западной науке долгое время господство­вало нигилистическое отношение к теоретиче­скому осмыслению первобытности и как следствие этого — отрицание самой возмож­ности построения ее общей периодизации. Сейчас передовые ученые Запада, в особен­ности США, испытавшие прямое или косвен­ное влияние марксизма, сами пытаются соз­дать такую периодизацию. Наиболее распро­странено различение эгалитарных1, ранжиро­ванных[7] и стратифицированных[8](Μ. X. Фрид и др.) или эгалитарных и стратифицирован­ных (либо иерархических) (Р. М. Адамс, Э. Р. Сэрвис и другие) обществ. Эгалитар­ные общества характеризуются присваиваю­щим хозяйством и распределением только по горизонтали (т. е. между людьми одного со­циального статуса); ранжированные, стратифи­цированные и иерархические—производя­щим хозяйством и распределением как по го­ризонтали, так и по вертикали (т. е. между неравными по социальному статусу людьми). Те, кто различает ранжированные и стратифи­цированные общества, считают, что в первых наблюдается только социальное, а во вто­рых— также и имущественное неравенство. Привлекательная черта этих схем — стремле­ние учесть особенности развития первобытной экономики, но узость их теоретической (в том числе и экономической) базы и недоучет раз­личия между социальным и классовым рас­слоением делают их недостаточно убедитель­ными.

Из специальных периодизаций первобытной истории наиболее важна археологическая, ос­нованная на различиях в материале и техни­ке изготовления орудий труда: это деление истории человечества натри века — каменный, бронзовый и железный. Каменный делится на

древний каменный век, или палеолит1, и но­вый каменный век, или неолит[9][10]. Между па­

леолитом и неолитом выделяют переходную

эпоху — мезОлит[11]. Палеолит делится на ран­ний (нижний, древний) палеолит (приблизи­тельно 1,5 — 1 млн. лет назад) и поздний (верхний) палеолит (40—12 тыс. лет назад).

Иногда выделяют в особый палеолит (100—40 тыс. лет датируется приблизительно

период средний назад). Мезолит 12—6 тысячеле­тиями до н. э. . Неравномерность развития

культуры на разных территориях, наметившая­ся в позднем палеолите, еще более усили­лась в неолите. Разные племена переживали эпоху неолита в разное время. Большая часть неолитических памятников Европы и Азии датируется 8—5 тысячелетиями до н. э. Конец эпохи неолита, когда появились первые орудия из меди, называют энеолитом (рань­ше применялся термин «халколит», ныне оставленный)[12]. Приблизительные хронологи­ческие рамки бронзового века — конец 3 — начало 1 тысячелетия до н. э. В начале 1 ты­сячелетия до н. э. наступил железный век. Схемы внутренней периодизации новокамен­ного, бронзового и железного веков очень различаются применительно к разным мате­рикам и регионам, а также у различных ис­следователей.

Хотя археологическая периодизация всеце­ло основана на технологическом критерии и не дает представления о развитии производ­ства в целом, ее создание явилось крупным научным достижением, на что прямо указы­вал К. Маркс[13]. Она позволила судить о раз­витии орудий труда, а тем самым в известной мере и об эволюции социальных отношений. Очень важно и то, что она открыла широ­кие возможности для абсолютной и относи­тельной хронологии археологических перио­дов. Для абсолютной датировки используются различные методы естественных наук: изотоп­ные калий-аргоновый и радиокарбонный (по времени распада радиоактивных элементов), геохронологический (по толщине годичных слоев ленточных глин), дендрохронологиче­ский (по толщине годичных колец деревьев) и др. В своей совокупности они сейчас поз­воляют, правда с большими или меньшими допусками, датировать приблизительно поло­вину всей первобытной истории. Относитель­ная датировка достигается путем сопоставле­ния самих культурных слоев, или археологи­ческих типов, либо путем их сопоставления с изменениями в природной среде: геологи­ческими ступенями, палеонтологическими (палеозоологическими и палеоботаническими) эпохами и т. п.

Особенно большое значение имеет синхро­низация археологических эпох с геологичес­кими периодами истории Земли. Времени существования человека приблизительно соот­ветствует четвертичный период. Его делят на две эпохи: 1) предледниковую и ледниковую, называемую плейстоценом, и 2) послеледни­ковую, или голоцен. В течение плейстоцена значительные пространства Северной Европы, Азии и Северной Америки периодически под­вергались оледенению. Обычно насчитывают четыре наступления и отступления ледника и соответственно четыре ледниковые и три межледниковые эпохи. Для обозначения эпох наступления ледника на Европу употребляют термины: гюнц, миндель, рисе, вюрм (по наз­ванию четырех альпийских рек, где было хо­рошо прослежено чередование межледнико­вых и ледниковых отложений). Первые два оледенения относятся к нижнему плейстоце­ну, предпоследнее межледниковье и оледене­ние— к среднему плейстоцену и последнее межледниковье и оледенение — к верхнему плейстоцену. В археологической периодиза­ции плейстоцен соответствует эпохам палео­лита и в значительной части, а может быть и полностью, — мезолита. Неолит относится уже к послеледниковой эпохе — голоцену.

В то же время археологическая периодиза­ция обладает тем недостатком, что она не универсальна. Вначале, с развертыванием ар­хеологических работ за пределами Европы, выяснилась невозможность взаимной увязки

выделенных на различных континентах и тер­риториях стадий и фаз, т. е. региональных периодизаций. Затем это коснулось более крупных эпох и даже веков: было установле­но, что из-за различий в природной среде однотипные по уровню развития общества могут пользоваться или не пользоваться же­лезом, бронзой, а в отдельных случаях и камнем. Археологическая периодизация лиши­лась общего признания. Некоторые запад­ные археологи начали различным образом комбинировать в своих схемах периодизации фазы геологического развития Земли и хо­зяйственной эволюции человечества. Другие археологи, и прежде всего советские, крити­чески и даже юмористически относятся к та­ким эклектическим сочетаниям и продолжают совершенствовать археологические схемы, од­нако по большей части ограничивая их опре­деленными региональными рамками. В целом археологическая периодизация превратилась из глобальной в совокупность региональных, но и она сохраняет немалое значение.

Еще более специальна основанная на кри­терии физической эволюции человека антро­пологическая периодизация: выделение эпох существования древнейшего, древнего и ис­копаемого современного человека, т. е. ар­хантропа, палеоантропа и человека разумно­го. Систематизация семейства человечьих (го­минид[14][15][16]) и их подсемейства людей (гоминин), их родов и видов, а также их наименований у разных исследователей не единообразна. Особенно спорно определение периодиза- ционного места так называемого homo habilis («человека умелого»), в котором некоторые исследователи видят человека, большинство же — предчеловека. Этому есть серьезные причины, и дальше мы увидим, какие.

Специфический, как бы неявный аспект пе­риодизации первобытной истории — распрост­раненное на Западе ее членение на праисто­рию, изучаемую преимущественно археологи­чески, и прото-, пара- или этноисто- рию^, изучаемую как археологически, так и с помощью письменных источ­ников возникших по соседству с первобыт­ными классовых обществ. Рациональное зер­но этого подразделения становится заметным только в том случае, если подойти к нему не с формально-источниковедческой, а с содер­жательно-исторической точки зрения. В пер­вобытной истории могут быть различены общества, существовавшие на Земле еще до возникновения первых цивилизаций, и обще­ства, развивавшиеся на периферии этих и последующих цивилизаций. Они принадлежат к одной формации, так как критерием выде­ления формации является способ производ­ства, а не эпоха его существования. Но они не тождественны по степени самостоятель­ности своего развития: как правило, первые развивались самостоятельнее, чем вторые. Поэтому они могут быть различены как об­щества апополитейные (АПО) и общества синполитейные (СПО)1.

С учетом важнейших из имеющихся рас­хождений во взглядах в истории первобыт­ного общества могут быть выделены, сопос­тавлены с традиционными звеньями археоло­гической и антропологической периодизаций и приблизительно датированы следующие ос­новные эпохи (см. табл, на с. 10).

Эпоха праобщины, или первобытного чело­веческого стада, открывается появлением це­леполагающей орудийной деятельности и, сле­довательно, возникновением древнейших лю­дей— архантропов, образующих первые, пока еще слабо спаянные производственные кол­лективы.

Основным содержанием эпохи является преодоление в процессе трудовой деятель­ности остатков животного состояния, уна­следованных от стада человекообразных обезьян и предлюдей, упрочение социальных связей, а вместе с тем и завершение биоло­гического развития самого человека. Ниж­няя граница эпохи праобщины остается спор­ной из-за расхождений в изометрической датировке, верхняя — из-за расхождений во взглядах на социальную организацию времени

среднего палеолита и палеоантропов. Еще лет двадцать назад подавляющее большинст­во советских ученых рассматривало это вре­мя как время первобытного человеческого стада, но новые находки показали, что уже тогда начался сдвиг в технике обработки камня, появились искусственные коллективные жилища и явные свидетельства заботы о чле­нах коллектива, т. е. все те явления, которые раньше связывались только с наступлением верхнего палеолита и родового строя. Все это делает правомерным вывод, что верхний ру­беж эпохи праобщины должен быть опущен в средний палеолит и время палеоантропов. Правомерным, но не обязательным: физиче­ский облик палеоантропов продолжал ме­няться, следовательно, биологическое разви­тие еще не было снято социальным. Вопрос поэтому пока остается открытым.

Эпоха первобытной, или родовой, общины •открывается возникновением первых прочных форм социальной организации — рода и ро­довой общины. Именно в это время получа­ет свое наивысшее выражение основная чер­та формации — последовательный коллекти­визм в производстве и потреблении, общая собственность и уравнительное распределе­ние. Эти черты особенно ярко выражены на стадии раннепервобытной, или раннеродовой, общины и сохраняются, хотя уже и не гос­подствуют безраздельно, после перехода от присваивающего хозяйства к производящему и превращения общины в позднепервобыт­ную, или позднеродовую.

Эпоха первобытной соседской (протокресть- янской) общины во многих, хотя и не во всех, обществах открывается появлением на смену камню металла и повсюду — прогрессирую­щим развитием всех отраслей хозяйственной деятельности, ростом избыточного продукта, распространением грабительских войн из-за накопленных богатств. Уравнительное распре­

деление в основном вытесняется трудо­вым, общая собственность общины на­чинает вытесняться обособленной собст­венностью отдельных домохозяйств, родо­вые связи постепенно рвутся и уступают место соседским. Появляются ранние формы эксплуатации и в соответствии с этим проис­ходит зарождение частной собственности, прибавочного продукта, начинают складывать­ся классы и государство. Нижняя граница эпо­хи первобытной соседской общины в наибо­лее продвинутых обществах приходится на время позднего неолита, в менее продвину­тых — на время металлов. Верхняя граница — появление классовых обществ и крестьянской соседской общины — перейдена продвинуты­ми обществами около 5 тыс. лет назад, от­ставшими в своем развитии — не перейдена и сейчас.

| >>
Источник: Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексеев В.П.. История первобытного общества: Учебник. — 3-є изд., перераб. и доп. — М.: Высш, школа,1982.— 223 с., ил. 1982

Еще по теме Введение:

  1. ВВЕДЕНИЕ
  2. ВВЕДЕНИЕ
  3. ВВЕДЕНИЕ
  4. Введение
  5. ВВЕДЕНИЕ
  6. ВВЕДЕНИЕ
  7. ВВЕДЕНИЕ
  8. Введение
  9. ВВЕДЕНИЕ
  10. ВВЕДЕНИЕ
  11. Введение
  12. ВВЕДЕНИЕ
  13. Введение
  14. ВВЕДЕНИЕ
  15. Введение
  16. ВВЕДЕНИЕ
  17. ВВЕДЕНИЕ
  18. ВВЕДЕНИЕ