Глава 10 Борьба с коррупцией в период Реконструкции

О вреде коррупции человечество заговорило с возникновением первых цивилизаций и письменных источников. Еще Аристотель утверждал: «Самое главное при всяком государственном устройстве - поставить дело так, чтобы должностным лицам невозможно было наживаться»^[^^82].

Коррупцию в государственном аппарате и парламенте разоблачал Дж.

того или не хотят, служить своему отечеству верой и правдой. Таким образом, вновь возродятся столь потребные свободной нации выборы, которые в противном случае останутся выборами лишь на бумаге»^!1691]. По мнению английских просветителей, идеи которых были широко известны в США^!1692], коррупция ведет к разложению нравов и гибели государства. Поэтому с ней необходимо энергично бороться. Томас Джефферсон полагал, что зло коррупции может происходить из-за большой централизации и концентрации власти, поскольку в подобном случае власть не может контролироваться народом. Проблема, по его мнению, была связана также с большими размерами территории США. «Слуги народа, находясь на таком расстоянии вне поля зрения своих избирателей, должны - в силу большой отдаленности - стать не способны успешно справляться с делом и принимать во внимание все его детали, необходимые для успешного управления гражданами; и те же самые обстоятельства, обусловливая собой невозможность установить факт преступления, откроют перед слугами общества широкий простор для коррупции, воровства и расточительства. И я истинно верю, что если бы этот принцип возобладал при том, что в Соединенных Штатах действует общее право... наше единственное правительство стало бы самым развращенным правительством в мире. Насколько возросли бы возможности для получения выгодных мест, возможности для спекуляций, хищений, создания новых контор и охоты за должностями, если бы вся власть и полномочия отдельных штатов были присвоены общим правительством!^¹⁶⁹³По мнению, американского просветителя, специфика США требовала «минимального правительства» при расширении полномочий штатов.

Соединенные Штаты Америки также столкнулись с проблемой коррупции, как во время выборов, так и в повседневной деятельности основных ветвей власти. Значительный импульс укоренению этой «болезни» придала spoils-system «джексоновской эпохи». Она получила яркое отображение в лозунге: «Добыча принадлежит победителю». Идея ротации весьма импонировала демократически настроенному общественному мнению. С этого времени принцип: «Добыча принадлежит победителю» прочно вошел в американскую политическую жизнь^!1694]. Это добавило президентским выборам остроты, поскольку речь шла уже не только о завоевании высшего поста в государстве, а о выгодных должностях для массы сторонников. Политика превращалась в своеобразную игру, поскольку победителей ждал приз: власть, «теплые местечки» в государственном аппарате, гарантированные доходы. Белый дом стали постоянно осаждать искатели должностей (office-seekers).

Коррупция, мошенничество, махинации, патронаж, манипулирование общественным мнением становятся неотъемлемой чертой президентских выборов и политической жизни США. Утвердившаяся рыночная экономика таким образом коррелирует свой тип в политике. Поэт Уолт Уитмен справедливо критиковал боссизм и коррупцию, партийные закулисные интриги при выдвижении кандидатов в президенты. Среди этих людей большую роль, по его мнению, играют «чиновники и те, кто мечтает стать чиновниками;. подрядчики, продажные редакторы;.маклеры, люди без веры, враги единства страны. поборники рабства; политические махинаторы, скандалисты, взяточники, специалисты по подкупу Конгресса. с толстыми золотыми цепями на животе, купленными на поборы с народа»^!1695].

Проблема коррупции волновала американское общество перед Гражданской войной.

уголке страны... беспрерывно формируют составные части предвыборного бизнеса, бесконечно далекого от желаний, обещаний и даже характера кандидата на должность»^!1696].

С избранием в 1856 г. на пост президента демократа Джеймса Бьюкенена коррупционные скандалы разрастаются. Членов его администрации за коррумпированность современники прозвали «буканьерами». В незаконных сделках оказались замешанными военный министр Джон Флойд (1806-1863), морской министр Исаак Тоуси (1857-1861), секретарь казначейства Хоуэлл Кобб (1815-1868). На страницах газет появляется огромное множество разоблачительных статей и призывов к борьбе с коррупцией^!1697].

По мнению американского историка М. Саммерса, масштабы этой «болезни» в конце 1850­х годов оказались столь серьезными, что именно коррупция, разъедающая институты власти, как на региональном, так и на высшем общенациональном уровне, стала причиной разрушения Союза штатов в 1860-1861 годах, стала дорогой к форту Самтер.

В период Гражданской войны проблема коррупции еще больше обострилась^!1699]. Этому способствовала финансовая политика правительства, прежде всего переход к бумажным деньгам (гринбекам), породивший инфляцию и спекулятивный ажиотаж. Война стоила огромных средств, ежедневно расходовалось 2 млн. долл. За годы Гражданской войны денежная масса на Севере была удвоена, одновременно произошло удвоение цен. С 1860 по 1865 г. мука подорожала в два раза, мясо, топливо и арендные платы за жилье - на 50 %^!1700]. Все это тяжелым бременем ложилось на плечи простых граждан.

Огромный размах приняла спекуляция земельной собственностью после принятия Закона о гомстедах, несмотря на его революционно-демократический характер, так как в тексте закона имелась статья, согласно которой можно было досрочно выкупить свой участок по федеральной цене в 1 долл. 25 центов, а затем перепродать мелкими участками на спекулятивных условиях^!1701].

Росту крупных состояний способствовала политика протекционизма, проводимая республиканцами. Создавая свои финансовые империи, воротилы Уолл-стрит активно занимались биржевыми спекуляциями и денежными махинациями, и играли на курсе акций. Особенно отличился в этом отношении Дэниэл Дрю, введший в оборот такое явление как «разводненный капитал», являвшийся едва ли не главным манипулятором ценными бумагами в Нью-Йорке^!1702];

Война оказалась «золотым дном» для промышленников и торговцев, которые сказочно наживались на военных заказах и поставках для армии. Пользуясь продажностью ряда чиновников военного и морского министерства, получая огромные суммы правительственных заказов, они зачастую поставляли армии негодное вооружение, гнилое обмундирование, недоброкачественные продукты. Так, Дж. П. Морган, купив бракованных винтовок по 2 долл. за штуку, продал их армии по 15 долл. Когда их признали негодными, он опять скупил их уже по 3 долл., и снова продал по 22 долл. Только на этой сделке он заработал 110 тыс. долл. чистой прибыли. Именно во время войны нажили свои первые миллионы Карнеги, Рокфеллер, Гулд, Вандербильт, Морган, Меллон. Дж. Д. Рокфеллер купил свой первый нефтеперерабатывающий завод в 1862 г.^!1703]К. Вандербильт на продаже своего флота заработал 40 млн. долл. Большие барыши сулило железнодорожное строительство и прокладка телеграфных линий на Западе. Особенно прибыльной оказалась контрабанда хлопка с Юга. За взятки таможенные служащие закрывали глаза на любые нарушения политики блокады Юга. За четыре года войны Линкольну пришлось уволить и заменить уличенных в казнокрадстве и мздоимстве 1500 федеральных чиновников из 1639 человек. Радикальный Комитет по руководству войной, пытавшийся активно бороться с этим злом, отмечал в своем докладе: «Еще большей низостью, чем предательство, следует считать поведение тех, кто, заявляя о своей верности флагу, наживается на несчастьях страны»^!1704]. Очень ярко об этом пишет историк Бен Селигмен: «В то время, когда молодежь проливала

кровь при Булл-Ране и Манассасе, другие предпочитали оставаться дома и заниматься конфликтами другого рода; войной на фронте бизнеса. Безжалостные и расчетливые, они рисковали не жизнями, а лишь финансовыми судьбами. Они были солдатами экономической войны. Преследуя свои собственные интересы, они создавали структуру общества на десятилетия вперед, потому что возможности для личного обогащения были неисчерпаемыми» ^[1705].

Гражданскую войну историки считают одним из этапов Второй североамериканской революции, а ее завершением служит «эра Реконструкции» (1865-1877)^[1706]. Наиболее важными достижениями этого периода стало принятие новых поправок в федеральную конституцию. Конгресс 16 июня 1866 г. одобрил XIV поправку к Конституции США, которая была ратифицирована в июле. Она выводила Закон о гражданских правах на новый уровень и запрещала штатам «лишать какое-либо лицо жизни, свободы или собственности без надлежащей правовой процедуры». Замысел был в том, что южные штаты были обязаны ратифицировать эту поправку перед возвращением в состав США. 26 февраля 1869 г. Конгрессом была принята XV поправка к Конституции, которая запрещала законодательным собраниям штатов ограничивать избирательные права граждан в зависимости от расы, цвета кожи и прежнего пребывания в рабстве. В 1875 г. республиканцы принимают Закон о гражданских правах, который знаменует последнюю попытку Конгресса подвести правовую базу под процесс Реконструкции. Он гарантирует темнокожим равные с белыми права при посещении театров, ресторанов и других общественных мест, а также запрещает исключать их из состава суда присяжных. Однако самая важная статья закона о совместном обучении детей с разным цветом кожи была вычеркнута. Кроме того, он не содержал положений о принудительных санкциях в случае его нарушения, так что фактически он остался на бумаге^[1707]. Хотя итоги Реконструкции не были столь радикальными, как того желали республиканские лидеры Конгресса в 1867 г., она была продолжением глубоких социальных перемен эпохи Гражданской войны, составной частью Второй североамериканской революции.

Следующий период (последнюю треть XIX в.) в Америке часто называют «Позолоченным веком». Происхождение этого термина обычно связывается с писателями Марком Твеном и Чарльзом Уорнером, которые именно так назвали свой роман. Название было метафоричным на нескольких уровнях. В отличие от «золотого», которое имеет положительные ассоциации с красотой и ценностью, слово «позолоченный» несет в себе коннотации дешевой коммерциализации, коварства и фальши. Роман Твена - о быстро и бесчестно разбогатевших интриганах-коррупционерах. Термин «позолоченный век» также предполагает погоню за наживой, богатством и властью, которые и символизирует золото.

Слово «позолоченный» понималось и в смысле «золочения», делавшегося для того, чтобы сделать объекты красивыми, а также прочными, ведь само золото - это мягкий металл. Так что термин «позолоченный» воспринимается еще и как псевдокультурная облицовка над грубым основанием растущего большого бизнеса. Несомненно, что все интерпретации значения «позолоченный век» несут в себе элемент иронии, поскольку она более проницательно описывает эту эпоху резких контрастов богатства и нищеты, возможностей и безвыходности, высоких стандартов морали и низости поведения на практике, прогресса и упадка, появления «большого бизнеса» и «капитанов индустрии», метко прозванных «баронами-разбойниками». Термин «бароны-разбойники» появился в газете «New York Times» в статье об аморальной деловой практике железнодорожного магната Корнелиуса Вандербильта^[1708].

Сложные модернизационные процессы, успешная индустриализация, рост промышленных и финансовых корпораций и акционерных обществ, значительные достижения аграрного сектора экономики, спекулятивный ажиотаж, урбанизация, демографический рост в связи с усиливающейся иммиграцией отличали вторую половину XIX столетия для США. Л.В. Байбакова приводит данные о количестве миллионеров в стране, их число за период «позолоченного века» достигло 380. Среди них Дж. Гулд -77 млн, К. Вандербильт - 90 млн, Э. Карнеги - 480 млн, Дж. П. Морган - 750 млн долл.^[1709]

В своем романе М. Твен и Ч. Уорнер показали, как коррупция и лоббизм разъедали высшую федеральную власть в стране, приводили конкретные суммы, за которые можно было купить голоса конгрессменов и сенаторов^[17ЖС 1868 по 1872 гг. «Юнион Пасифик» израсходовала на взятки конгрессменам 400 тыс. долл., с 1875 г. ей приходилось тратить на

эти же цели по 500 тыс. долл. ежегодно. «Палата представителей подобна залу аукциона, - писал конгрессмен из Огайо, - где ударом молотка спикера распределяются более ценные вознаграждения, чем где бы то ни было на земле»^!1711]. В период бурного железнодорожного строительства, промышленной лихорадки, начавшейся по завершении Гражданской войны, путем разного рода сделок и махинаций создавались крупные состояния. В течение 1868 и 1869 гг. Джей Гулд и Корелиус Вандербильт боролись за контроль над железной дорогой Эри. Железнодорожная война в Нью-Йорке велась самыми агрессивными методами. Вандербильт не ограничился скупкой акций Эри (с целью получения контрольного пакета), он нанял для нападения на ее поезда отпетых негодяев. Однако Фиск и его компаньон Гулд не сдавались. Подкупив законодательные власти соседнего штата Нью-Джерси, они осуществили незаконную дополнительную эмиссию акций, на скупку которых у Вандербильта сил уже не хватило. А для защиты поездов и мостов, Гулд не поскупился приобрести списанные армейские пушки и создать специальную боевую флотилию. Эта долгая война, которая вошла в историю американского бизнеса как «битва за Эри», закончилась компромиссом. Вандербильт потерял всего 1,5 млн долл., а Фиск и Гулд сохранили контроль над железной дорогой, поставленной на грань банкротства^!1712]. И это был лишь один из эпизодов «железнодорожных войн» этого периода.

О процветании коррупции в стране писал и известный историк и интеллектуал Генри Адамс в романе «Демократия», вышедшем в 1880 г. Один из героев книги иностранный посол Якоби говорит: «.позволю себе сказать, что за всю свою жизнь не видел страны, где бы так процветала коррупция, как в Соединенных Штатах. У вас даже дети заражены ею и знают, как обманывать. Все ваши большие города - коррумпированы, и ваши городки, и сельские округа, и законодатели штатов, и судьи. Везде мошенничают, обирая государство и частных лиц, крадут деньги и скрываются, очистив общественную казну. Разве что в Сенате не берут деньгами»^!1713].

Эпоху Реконструкции, последовавшую за Гражданской войной, историк Эрик Фонер назвал «временем коррупции и плохого управления», а президентство Э. Джонсона (1865- 1869)^!1714]- «полным провалом»^!1715]. Восхождение Эндрю на политический Олимп было достаточно сложным. Он неоднократно подчеркивал, что сумел реализовать на практике американскую мечту о «self-made man»: появившись на свет в бревенчатой хижине, достигнуть высшего поста в стране, стать президентом. Родившийся в южном штате Северная Каролина в семье белого бедняка, он, казалось, не имел никаких шансов сделать головокружительную политическую карьеру. Однако упорство, амбициозность, ораторское искусство, финансовые способности помогли ему разбогатеть, стать рабовладельцем, до конца своих дней убежденным в превосходстве белой расы, и успешным политиком. Его политическая карьера складывалась на редкость благоприятно. Примкнув к партии джексоновских демократов, он успешно продвигался по ступеням политической карьеры. С 1833 г. он - член законодательного собрания своего штата, в 1843-1853 гг. - конгрессмен, в 1853-1857 гг. - губернатор Теннесси, затем сенатор, снова губернатор Теннесси (1862-1864), вице-президент и 17-й президент США.

Став президентом после окончания кровавой Гражданской войны, Джонсон выработал свой план возвращения мятежных южных штатов в Союз, получивший название «президентской Реконструкции». Его программа предполагала амнистию всем, кто принесет присягу на верность Союзу, за исключением тех, кто владел имуществом стоимостью больше 20 тыс. долл. В противном случае они не могли бы приобретать или передавать собственность или обладать другими экономическими правами. И, что самое главное, они не могли участвовать в политике, а тем более занимать политические посты^!1716]. Они должны были лично обращаться к президенту с прошениями, что льстило самолюбию бывшего «белого бедняка». Подобное решение президента привело к новому всплеску коррупции в среде правящей элиты.

Летом и осенью 1865 г. толпы зажиточных белых южан стекались в Белый дом, чтобы умолять Джонсона о помиловании. Более сообразительные из этих претендентов стали нанимать «посредников по помилованию», имевших особый доступ к президенту. Джонсон начал утверждать помилования в массовом масштабе, не обращая особого внимания на личности, и в конечном итоге подписал более 13,5 тысяч^!1717]. В результате многие помилованные плантаторы и политики, правившие в бывших Конфедеративных Штатах, получили право баллотироваться на следующих выборах. Благодаря Джонсону они вскоре вновь оказались во главе местных и государственных органов власти. Одной из первых их

инициатив было принятие расистских «черных кодексов» - законов, ограничивающих права освобожденных рабов с целью заставить их работать на своих бывших хозяев за низкую плату. В то же время белые расисты, объединившиеся под началом Ку-клукс-клана, начали терроризировать черные общины^!1718].

Конгрессмены отказались признать законным избрание южных представителей и учредили комитет, который должен был рекомендовать новые законы о Реконструкции^!1719]. Был принят закон, расширяющий права Бюро вольноотпущенников и первый Закон о гражданских правах афроамериканцев. Однако Джонсон выступил против обоих законопроектов и наложил вето. Президент наслаждался своим правом «ставить конгрессменов на место», всего за время своего президентства он накладывал вето на 29 законопроектов Конгресса^!1720], в то время как его предшественник Линкольн всего только 7^!1721].

Несмотря на настойчивые призывы умеренных подписать Закон о гражданских правах, Джонсон решительно противился этому, наложив на него вето. Историк Э. Фонер рассматривал этот шаг президента как «самый катастрофический просчет в его политической карьере»^!1722]. Д. Стюарт считал вето «стратегической ошибкой, задающей тон вечной конфронтации с Конгрессом»^!1723]. Конгресс преодолел вето, впервые в истории США это было сделано по важному, а не второстепенному, законопроекту.

Конгресс инициировал принятие XIV поправки к Конституции, согласно которой любой человек, родившийся на территории США, получал гражданство. Лицам мужского пола гарантировались избирательные права, «исключая лиц, лишенных избирательного права за участие в мятеже или уголовные преступления»^!1724].

Обе палаты во второй раз приняли Закон о бюро вольноотпущенников, и снова президент наложил на него вето, и оно опять было отменено. Карикатуры, в основном Т. Наста, постоянно и в резкой форме высмеивали деятельность 17-го президента. Одна из них была посвящена многочисленным вето президента. На ней Джонсон на ступенях Белого дома, пинком ноги выбрасывает ящик с законом. В другой своей карикатуре Наст изображает президента королем Энди, сидящим на троне, с короной на голове, со скипетром и державой в руках. Рядом с ним госсекретарь Уильям Сьюард в качестве его великого визиря указывает ему, что делать и кому следует рубить головы^!1725].

Опираясь на поддержку президента, южане выступили категорически против ратификации XIV поправки. В ответ на это Объединенная комиссия Конгресса издала ряд законов, положивших начало радикальной Реконструкции Юга. Бывшие мятежные штаты разделялись на 5 военных округов. Восстановление гражданского правления в них предусматривалось при созыве избранных населением (включая афроамериканцев) конституционных конвентов, в задачу которых входило создание новых властей, способных гарантировать избирательное право для бывших рабов и ратифицировать XIV поправку к Конституции. Президент лишался права помилования бывших мятежников. Все избиратели должны были приносить присягу на верность Союзу^!1726].

На основании XIV поправки и актов о военной Реконструкции правом голоса наделялось около 1 млн негров (из них до 75 % неграмотных) и 1 млн белых (до 30 % неграмотных), до 200 тыс. конфедератов такого права лишались. В 1867 г. 735 тыс. негров и 635 тыс. белых участвовали в выборах конституционных конвентов, ставших важным событием в истории Реконструкции. Впервые на Юге негры (43 % населения) участвовали в работе официальных органов, определявших судьбу этого края. Они получили до 28 % мест в созванных в первой половине 1868 г. конституционных конвентах, способствовавших проведению «радикальной Реконструкции» на местах^!1727].

Попытки Джонсона подорвать политику радикальной Реконструкции, политика широкой амнистии в отношении бывших конфедератов, в конечном счете, привели к его импичменту в 1868 г. В качестве основных обвинений президенту выдвигались политический патронаж и коррупция. Конгресс посчитал незаконным увольнение военного министра Эдвина Стэнтона, назначенного еще Линкольном, и замененного на креатуру президента Л. Томаса. В статье восьмой постановления нижней палаты Конгресса об импичменте говорилось, что президент стремился «завладеть собственностью Соединенных Штатов в Военном министерстве, контролировать выплату денег, выделенных на военную службу и на Военное министерство». Статья была одобрена конгрессменами с огромным перевесом в ее пользу: «за» - 127, «против» - 42^!1728].

Рассмотрение дела об импичменте в сенате вызвало бурные дискуссии. Окончательный итог голосования: 35 - «за», 19 - «против». Для осуждения президента не хватило одного голоса^[1729]. Все современники сходятся во мнении, что исход голосования зависел именно от сенатора из Канзаса Эдмунда Росса, ветерана союзной армии, аболициониста, умеренного республиканца, проголосовавшего за оправдание Джонсона. Мнение о том, что сенатора Росса безжалостно преследовали за его решение и мужественное голосование, стало предметом целой главы в книге президента Джона Ф. Кеннеди «Профили мужества»^[1730]. Это мнение было отвергнуто некоторыми учеными, такими как Ральф Роске, и поддержано другими, такими как Эйвери Крэвен^[1731]. Но Росс, хотя и был спасителем президента, отнюдь не был святым, он был обычным сенатором^[1732]. По словам историка Дэвида Гринберга, после решающего голосования за оправдание Росс, действовал «как мафиозный прихвостень, занимающийся рэкетом» и патронажем. Росс, не теряя времени, воспользовался долгом Джонсона перед ним. 6 июня он написал президенту, чтобы тот назначил одного из своих приятелей суперинтендантом по делам индейцев, и Джонсон вынужден был согласиться и даже отстранить своего друга, чтобы выполнить пожелание Росса. 23 июня он написал Джонсону, чтобы обеспечить место для Перри Фуллера, своего спонсора на выборах

1867 г. 1 июля он попросил Джонсона сделать его брата федеральным почтовым агентом.

10 июля он настаивал на том, чтобы президент дал работу еще трем его друзьям, ссылаясь на свое голосование по импичменту, на случай, если Джонсон забыл^[1733].

Джонсон оставался на своем посту до конца своего срока полномочий 4 марта 1869 г., хотя, как «хромая утка», не имел особого влияния на государственную политику, поскольку Конгресс взял под контроль политику в отношении бывшей Конфедерации. Но он еще не закончил использовать свое право помилования, чтобы вернуть бывшим мятежникам избирательные права. На Рождество 1868 г., как раз перед тем, как покинуть свой пост, Джонсон издал всеобщую амнистию для каждого изменника Конфедерации, фактически помиловав тех, кто не был «освобожден» согласно его предыдущим указам.

Единственным исключением оставалась горстка высокопоставленных конфедератов, которые не могли в полной мере воспользоваться преимуществами этой всеобщей амнистии, потому что XIV поправка запрещала бывшим чиновникам Конфедерации, таким как Джефферсон Дэвис, занимать государственные посты без специального решения Конгресса.

Не способствовала борьбе с коррупцией и новая президентская администрация. Выбирая в

1868 г. на высший пост страны победоносного генерала Гражданской войны У.С. Гранта, американцы надеялись, что в стране будет наведен порядок в делах^[1734]. Генри Адамс писал: «.возможно, в этом выборе немалую роль сыграла параллель между Грантом и Вашингтоном, которая напрашивалась сама собой. Все было ясно как божий день. Грант - это порядок. Грант - солдат, а солдат - всегда порядок. Говорят, он горяч и пристрастен, - пусть! Генерал, который распоряжался и командовал полумиллионом, если не целым миллионом солдат на поле боя, сумеет управлять»^[1735]. Плохо зная политические реалии власти, Грант при выборе своих министров и советников положился в основном на своих земляков или на тех, кого знал со времен службы в армии. Как отмечал Г. Адамс, «.назначения Гранта выдают его с головой, выдают полную его некомпетентность. Великий воин может быть младенцем в политике»^[1736]. В целом администрация оказалась некомпетентной и коррумпированной. Все время пребывания Гранта на посту президента страну сотрясали политические и коррупционные скандалы.

Первый из многочисленных скандалов, известных как «золотое кольцо» (gold ring), которыми было отмечено правление Гранта, произошел, когда нечистоплотные финансисты Джей Гулд и Джеймс Фиск, используя контакты в правительстве, начали скупать наличные запасы золота, чтобы взвинтить цены. Их план состоял в том, чтобы убедить президента Гранта не продавать казначейское золото. Они утверждали, что эта мера позволит увеличить продажи сельскохозяйственной продукции за рубежом и поддержать бизнес, связанный с перевозками железной дороги Эри, принадлежащей им. Гулд и Фиск смогли привлечь шурина Гранта, Абеля Корбина, к этой схеме. Гулд также дал взятку в размере 10 тыс. долл. помощнику министра финансов Дэниэлу Баттерфилду в обмен на правительственную информацию^[1737].

6 сентября 1869 г. Гулд купил 10-й Национальный банк, который использовал для скупки золота. Когда цена на золото начала расти, Грант заподозрил возможные махинации и 12 сентября написал письмо министру Бутвеллу, в котором говорилось: «Дело в том, что сейчас

идет отчаянная борьба. Я пишу это письмо, чтобы предупредить вас о том, чего, по-моему, вы можете ожидать, чтобы вы были настороже». Однако личные связи с окружением президента Гранта дали Гулду и Фиску то влияние, которое им было необходимо для продолжения финансовой аферы на Уолл-Стрит^!1738].

К 21 сентября цена на золото подскочила с 37 до 141 доллара, в это время Гулд и Фиск совместно имели золота на сумму от 50 до 60 млн долл. Бутвелл и Грант встретились в четверг, 23 сентября, и договорились продавать казначейское золото, если цена продолжит расти. В (черную) пятницу 23 сентября 1869 г., когда цена на золото взлетела до 160 долл. за унцию, Бутвелл выпустил на рынок 4 млн золотых монет и купил облигации на 4 млн долл. Министр также распорядился, чтобы 10-й Национальный банк был закрыт в тот же день. Рынок золота рухнул, многие инвесторы были разорены^!1739]. Гулд успел выскочить из этой аферы вовремя, возмущенные финансисты Уолл-стрит готовы были его линчевать, но он успел скрыться из своей конторы через черный ход^!1740]. Фиск и Гулд избежали судебного преследования за свою аферу, наняв лучших адвокатов^!1741]. Баттерфилд вынужден был подать в отставку.

Паника на рынке золота привела к тяжелому состоянию финансов, палению цен на сельскохозяйственную продукцию. В 1869 г. Конгресс провел расследование обстоятельств «золотой паники». При этом демократы из Комитета по расследованию Палаты представителей пытались выяснить, каким образом нажились на спекуляции золотом члены семьи президента. В частности, выяснилось, что Корбин купил золото по 33 долл., продал по 37, оставив жене президента Джулии прибыль в размере 27 тыс. долл. Ни миссис Грант, ни миссис Корбин так и не предстали перед следственным комитетом. Позже (в 1876 г.) госсекретарь Гамильтон Фиш сообщил Гранту, что его личный секретарь Орвилл Бэбкок^!1742]также участвовал в спекуляциях золотом в 1869 г.^!1743

В 1872 г. разразился громкий скандал, связанный с Нью-Йоркской таможней. Два назначенных Грантом сборщика таможенных пошлин Мозес Гриннелл и Томас Мерфи разрешали частным торговцам хранить товары, не востребованные в доках, на частных складах за непомерную плату. Поскольку протекционистская политика республиканцев довела пошлины на импорт до 41 %, торговцам выгоднее было платить откаты, нежели честно выплачивать требуемые государством суммы. В ходе расследования возникли серьезные подозрения, что личные секретари Гранта Хорас Портер и Орвилл Бэбкок, а также его личный друг Джордж Лит, владелец частного склада, получают часть доходов от аферы. Доказательств получить не удалось. По указанию президента министр финансов Бутвелл и назначенный им инспектором таможни Честер Артур^!1744]'провели реформы, которые прекратили порочную практику хранения товаров на частных складах и уменьшили портовую контрабанду. Однако 2 июля 1872 г. сенатор Карл Шурц, выступая в Конгрессе, заявил, что никаких реформ не было предпринято и что старые злоупотребления в таможне продолжаются. Было назначено второе тщательное расследование Конгресса, однако в результате утверждалось, что злоупотребления либо не существовали, либо были исправлены, либо находились в процессе исправления^!1745].

Коррупция разъедала высшие эшелоны власти. Среди многочисленных финансовых злоупотреблений и махинаций наибольшую известность получила афера «Креди мобилье»^!1746]. Истоки скандала относятся к 1864 г., когда Конгресс учредил железнодорожную компанию «Юнион Пасифик» и для ее финансирования акционерное общество «Креди Мобилье» (Credit Mobilier). Эта компания не имела никакого отношения к известному французскому банку с аналогичным названием. В 1867 г. бизнесмен и конгрессмен (1863-1873) Оукс Эймс (1804-1873) активно занялся лоббированием и раздавал денежные взятки и акции «Креди Мобилье» коллегам-конгрессменам и другим политикам в обмен на действия, благоприятные для «Юнион Пасифик»^!1747]. В группу политиков, замешанных во взяточничестве, попали Шайлер Колфакс (1823-1885), бывший спикер Палаты представителей (1863-1869), вице-президент (1869-1873); Генри Уилсон (1812-1875), сенатор от Массачусетса (1855-1873), вице-президент (1873-1875); Джеймс Блейн (1830­1893),тогдашний спикер Палаты представителей (1869-1875); и Джеймс Гарфилд (1831­1881),конгрессмен (1863-1880) и будущий президент США (4 марта 1881 - 19 сентября 1881).

Скандал вокруг «Креди Мобилье» разразился в 1872 г., во время повторных президентских выборов УС. Гранта^!1748]. Разоблачением аферы активно занялась нью-йоркская «The Sun»,

редактором которой был Ч.А. Дана^!1749]. Газета выступала против переизбрания Гранта и регулярно публиковала статьи с критикой его администрации. После разногласий с Эймсом его компаньон Генри Маккомб, позже исполнительный директор Центральной железной дороги Иллинойса, слил в газету компрометирующие письма. Газета «The Sun» сообщила, что компания «Креди Мобилье» получила 72 млн долл. в виде контрактов на строительство железной дороги стоимостью всего 53 млн долл. После этих разоблачений «Юнион Пасифик» и другие инвесторы оказались на грани банкротства^!1750].

В 1872 г. Палата представителей представила Сенату для расследования имена девяти политиков: Уильяма Эллисона и Джеймса Харлана (Айдахо), Джеймса Баярда-младшего (Делавэр), Джорджа Бутвелла и Генри Уилсона (Массачусетс), Роско Конклинга (Нью-Йорк), Джона Логана (Иллинойс), Джеймса Паттерсона (Нью-Гэмпшир), а также вице-президента Шайлера Колфакса (Индиана). Кроме того, были привлечены и другие члены Конгресса, включая сенатора Генри Доуза из Массачусетса. Доуз купил у Эймса акции на 1000 долларов и получил дивиденды^!1751].

Скандал нашел отражение и в политической карикатуре. Художник Джозеф Кеплер в карикатуре «Дядя Сэм предлагает американским конгрессменам, замешанным в скандале “Креди Мобилье” совершить харакири» недвусмысленно намекал об окончании карьеры многих политиков. Другие карикатуры были не менее выразительны. Томас Наст назвал свою - «Невинные пострадавшие». На ней Дядя Сэм ругает участников вечеринки за то, что они едят его торт, который помечен «Креди Мобилье». Многие из виновников поспешили спрятаться. Самым смелым, потянувшимся за солидным куском оказался вице-президент Ш. Колфакс. Компания продавала акции по низким ставкам или раздавала их влиятельным членам конгресса в обмен на политические услуги. В карикатуре «Умершие, умирающие, покалеченные» Т. Наст изобразил конгрессменов, замешанных в скандале, в виде пациентов больницы ^!1752].

В конечном счете, Конгресс провел расследование в отношении 13 своих членов, которое привело к осуждению Оукса Эймса и Джеймса Брукса, демократа из Нью-Йорка. Министерство юстиции также провело расследование. В его ходе правительство установило, что компания передала акции более чем 30 политикам, включая Гарфилда, Колфакса, Паттерсона и Уилсона^!1753].

Гарфилд отверг обвинения и позже был избран президентом в 1880 г., так что скандал не оказал на него большого влияния. Колфакс был отправлен в отставку, и после ухода с поста он воздержался от дальнейшего участия в политике. Новый кандидат в вице-президенты, Генри Уилсон, также был замешан в скандале, но отрицал свою причастность^!1754]. Сенат принял объяснения Уилсона и не предпринял никаких действий против него, но его репутация честного человека была подорвана.

В ходе расследования выяснилось, что мошенническая компания «Креди Мобилье» была создана руководителями «Юнион Пасифик» для значительного завышения стоимости строительства. Хотя строительство железной дороги обошлось всего в 50 млн долл., «Креди Мобилье» выставил счет на 94 млн долл. Таким образом руководители «Юнион Пасифик» прикарманили почти 44 млн долл.^!1755]Часть избыточной наличности и 9 млн долл. дисконтированных акций были использованы для подкупа нескольких вашингтонских политиков в целях лоббирования законов, благоприятных для «Юнион Пасифик».

В 1874 г. кабинет Гранта достиг своего самого низкого уровня с точки зрения общественного доверия. Особенно широко были распространены обвинения в коррупции, связанные с новыми назначениями в президентской администрации. Министр финансов Джордж Бутвелл был избран в Сенат на выборах 1872 г. и был заменен помощником министра финансов Уильямом Ричардсоном в 1873 г. Срок пребывания Ричардсона на посту министра финансов был очень коротким, поскольку разразился новый скандал. Стало известно, что правительство нанимает частных лиц для сбора налогов для Службы внутренних доходов^!1756]. Эта контрактная система «участия» (moiety), хотя и вполне законная, привела к злоупотреблениям и вымогательствам в плохо управляемом казначействе под руководством Ричардсона^!1757]. Коллектор Джон Сэнборн заключил контракт на сбор определенных налогов и акцизов; получив в качестве «участия» непомерную сумму в размере 50 % от всех налоговых сборов^!1758]. Хотя сборы были законными, Сэнборн получил 213 тыс. долл. комиссионных и собрал 420 тыс. долл. налогов. Комитет по расследованию Палаты представителей в 1874 г. выяснил, что Сэнборн разделил 156 тыс. долл. с партнерами в

качестве «расходов». Хотя Ричардсон и сенатор Бенджамин Батлер подозревались в получении части прибыли, не было никаких документов, подтверждающих такие сделки. Сэнборн отказался раскрыть, с кем он делил прибыль. Пока Комитет Палаты представителей проводил расследование, Грант потихоньку переместил Ричардсона в суд по искам и заменил его признанным реформатором Бенджамином Бристоу. 22 июня 1874 г. президент Грант, стремясь избежать последствий скандала, подписал закон, который упразднил контрактную систему «участия»^[1759].

В коррупционных скандалах оказались замешаны не только многие члены правительства и лица, связанные с администрацией президента, но и с его личным окружением. Мздоимство приняло огромный размах в почтовом ведомстве (скандал «Star route postal ring»). По липовым контрактам подрядчики получали огромные барыши, так некий Ф. Сайер за год нажил 500 тыс. долл. на юго-западном маршруте. Главный почтмейстер Джон Кресуэлл получил взятку в 40 тыс. долл., чтобы замять разраставшийся скандал. Расследования Конгресса, предпринятые в 1872 и 1876 г. не привели к наказанию виновных в коррупции^[1760].

Серьезные проблемы обнаружились в Министерстве внутренних дел. Министр внутренних дел Колумбус Делано (1809-1896), уличенный в получении взяток за мошеннические земельные субсидии, был вынужден уйти в отставку в 1875 г. Позже выяснилось, что Делано предоставлял выгодные картографические контракты своему сыну Джону Делано и родному брату У.С. Гранта, Орвиллу Гранту. Ни Джон Делано, ни Орвилл Грант не выполняли никакой работы и не обладали достаточной квалификацией, чтобы занимать такие должности. Также после отставки министра стало известно, что расхищение государственных средств велось с размахом в Департаменте по делам индейцев, где правительственные агенты получали деньги за фиктивную деятельность. Грант приказал уволить их всех и реформировать Департамент^[1761].

Другой крупный скандал разразился в Военном министерстве. Следственный комитет нижней палаты Конгресса выявил, что военный министр Уильям Белкнап (1829-1890) вымогал деньги в обмен на назначение на выгодные должности в Департаменте по делам индейцев. В 1870 г., в ответ на активное лоббирование со стороны Белкнапа, Конгресс разрешил Военному министерству заключать частные торговые контракты с военными фортами по всей стране. Жена Белкнапа Кэрри, желавшая получить прибыль от этих богатых контрактов, сумела обеспечить частный торговый пост в Форт-Силле для своего личного друга из Нью-Йорка Калеба Марша. Кэрри Белкнап внезапно умерла, но Уильям Белнап и его вторая жена продолжали принимать платежи. К 1876 г. Белкнап получил 20 тыс. долл. от незаконной сделки^[1762]. Чтобы избежать судебного преследования, военный министр попросил Гранта об отставке, которую тот принял. Согласие Гранта на отставку косвенно позволило Белкнапу, после того как он был подвергнут импичменту Палатой представителей за свои действия, избежать осуждения, поскольку он больше не был правительственным чиновником. Белкнап был оправдан Сенатом, получив менее двух третей голосов, необходимых для вынесения обвинительного приговора^[1763].

Следующий скандал разразился в Военно-морском министерстве. Конгресс выделил ведомству Джорджа Робсона (1829-1897) 56 млн долл. на строительство флота. В 1876 г. комитет Конгресса, возглавляемый Вашингтоном Уитторном, обнаружил, что 15 млн долл. из этой суммы пропали без вести. Комитет подозревал, что Робсон, который отвечал за военно­морские расходы, присвоил часть недостающих денег и отмывал их в сделках с недвижимостью. Однако это утверждение осталось недоказанным комитетом^[1764].

Главным обвинением против Робсона было получение разного рода услуг от фирмы «Александр Кэттел и Компани», сумевшей заполучить выгодные контракты на поставки зерна для ВМФ. Расследование комитета по военно-морским делам в 1876 г. доказало, что Робсон получил в качестве подарков от фирмы упряжку лошадей, дом в столице и загородный коттедж в Нью-Джерси общей стоимостью 320 тыс. долл. Эта же компания также выплатила 10 тыс. долл., которые Робсон задолжал Джею Куку, и предложила себя в качестве брокера для других компаний, ведущих бизнес с ВМФ. Тем самым произошел отказ от любых конкурентных торгов по военно-морским контрактам. Кроме того, выяснилось, что сверх его годовой зарплаты в 8 тыс. у Робсона было сверх того 300 тыс. долл. Следственный комитет Палаты представителей провел инспекцию финансовых докуметонв фирмы Кэттелла, но не нашел никаких доказательств платежей Робсону. Не имея достаточных доказательств для

импичмента, Палата представителей завершила расследование, обвинив Робсона в грубых проступках и заявив, что он создал систему коррупции, получившую название «кэттеллизм»^!1765]. Тесная дружба с Дэниэлом Эмменом, другом детства Гранта, помогла Робсону сохранить свой пост министра^!1766].

Коррупционный скандал затронул и судебное ведомство. Генеральный прокурор Джордж Уильямс (1823-1910) возглавлял Министерство юстиции. Ходили слухи, что он брал взятки в обмен на отказ от судебного преследования. В 1875 г. Уильямс должен был возбудить дело против торгового дома «Пратт и Бойд» за мошеннические таможенные операции, но не сделал этого. Судебный комитет Сената установил, что Уильямс прекратил дело после того, как его жена получила взятку от фирмы в размере 30 тыс. долл. Выяснилось также, что Уильямс использовал средства Министерства для оплаты проезда и домашних расходов. Узнав об этом, Грант вынудил Уильямса уйти в отставку в 1875 г.^!1767]

Пожалуй, самым громким и наиболее грязным коррупционным скандалом периода администрации Гранта было «кольцо виски» (whiskey ring) в 1875 г., разоблаченное министром финансов Бенджамином Бристоу (18321896)^!1768]и журналистом Майроном Колони. Производители виски подкупали агентов Министерства финансов, которые, в свою очередь, помогали им уклоняться от уплаты налогов, ущерб казначейству составил 2 млн долл. в год. Схема организации «кольца» включала в себя целую систему вербовки, запугивания, вымогательства и взяток между производителями алкоголя, владельцами складов, дистрибьютерами и налоговыми агентами. Организация раскинула свою сеть в штатах Висконсин, Миссури, Иллинойс и за их пределами^!1769].

13 мая 1875 г. с одобрения Гранта Бристоу нанес сильный удар по «кольцу», произведя сотни арестов. Среди привлеченных в ходе расследования оказались назначенцы президента: налоговый агент штата Миссури Джон Джойс, начальник отдела внутренних налогов генерал Джон Макдональд и личные секретари президента Орвилл Бэбкок и Хорас Портер^!1770].

Президент назначил специальным прокурором бывшего сенатора Джона Гендерсона. В ходе расследования было установлено, что главным создателем всей схемы был Бэбкок. Когда Грант получил письмо от Гендерсона, он написал: «Пусть ни один виновный не уйдет от ответственности»^!1771]. Расследование выявило, что Бэбкок посылал Макдональду зашифрованные письма о том, как вести дела «кольца» в Сент-Луисе. Макдональд утверждал на следствии, что он дал Бэбкоку 25 тыс. долл. из незаконной прибыли и лично послал ему 1 тыс. долл. в коробке из-под сигар^!1772].

После предъявления обвинения Бэбкоку Грант потребовал, чтобы дело Бэбкока направили в военный суд, но большое жюри отклонило его просьбу. Затем неожиданно направил указание министру Бристоу не предоставлять больше иммунитет лицам, вовлеченным в «кольцо виски». Это вызвало недовольство как Бристоу, так и Гендерсона, так как им нужны были показания рядовых производителей, чтобы преследовать главных виновников. Гендерсон даже обвинил Гранта во вмешательстве в расследование^!1773]. Это обвинение настолько возмутило Гранта, что он уволил Гендерсона с поста специального прокурора, заменив его Джеймсом Бродхедом. Бродхед, хотя и был способным адвокатом, имел мало времени, чтобы ознакомиться с фактами дела Бэбкока и других членов «кольца виски». На суде было зачитано заявление президента Гранта о том, что он не знал о причастности Бэбкока к этому преступлению. Присяжные выслушали слова президента и быстро сняли с Бэбкока все обвинения. Бродхед продолжил закрывать все остальные дела, связанные с «кольцом виски». Из главных виновников только Макдональд и Джойс были осуждены по делу о взяточничестве и отправлены в тюрьму. 26 января 1877 г. президент Грант помиловал Макдональда^!1774].

Скандал с «кольцом виски» докатился даже до ступеней Белого дома. Ходили слухи, что президент сам был связан с «кольцом» и направлял его прибыль на свою предвыборную кампанию 1872 г. По совету госсекретаря Гамильтона Фиша президент не стал давать показания в открытом суде, а вместо этого дал показания перед представителем Конгресса в Белом доме^!1775]. Грант был первым и, на сегодняшний день, единственным президентом, который когда-либо давал показания в пользу обвиняемого. Событие это произошло 12 февраля 1876 г. Председательствовал на даче показаний президента главный судья Моррисон Уэйт, назначенный Грантом в Верховный суд США. Стратегия дачи показаний сработала, и обвинения в связи с «кольцом виски» больше никогда не преследовали Гранта. Во время суда над Бэбкоком в Сент-Луисе показания были зачитаны присяжным. Бэбкок, как уже

упоминалось, был оправдан на суде. Несмотря на протесты общественности и возражения Г. Фиша, Бэбкок после увольнения остался на федеральной службе, в должности главного инженера общественных зданий и территорий, которую Грант предоставил ему еще в 1871 г. !1776]

По словам Уильяма Макфили, биографа Гранта, лауреата Пулитцеровской премии, «улики против Бэбкока были неопровержимы», и Грант это знал, но в своих показаниях лжесвидетельствовал, чтобы его спасти. Историк Джин Смит возражает, полагая, что улики против Бэбкока были «косвенными», и присяжные его оправдали «за отсутствием достаточных доказательств». В появившейся в 2017 г. книге «Президентство Улисса Гранта» историк Чарльз Кэлхун, опираясь на переписку между Бэбкоком и его адвокатами, высказывает убежденность в несомненной виновности секретаря президента^!1777].

Многие из друзей Гранта, знавших его, утверждали, что президент был «правдивым человеком» и что он «не мог лгать». Однако министр финансов Уилсон сказал будущему судье Верховного суда Джону Харлану: «.что больше всего уязвило Бристоу и обескуражило его, так это окончательное убеждение, что Грант сам находится в этой схеме “кольца” и знал все об этом»^!1778]. Популярность Гранта значительно снизилась в стране в результате его показаний и после того, как Бэбкок был оправдан в суде. Политические враги использовали эти показания в качестве агитации против переизбрания Гранта на третий срок !1779]

В результате расследования истории «кольца виски» было предъявлено 350 обвинений. Было вынесено 110 обвинительных приговоров, и с участников аферы было взыскано 3 млн долл. налоговых поступлений^!1780].

В сентябре 1876 г. Бэбкок оказался вовлеченным в очередной скандал. Коррумпированные строительные подрядчики в Вашингтоне, округ Колумбия, были привлечены к суду за взяточничество. Затем последовала подлинно детективная история. В сейф окружного прокурора были подброшены фальшивые документы. В ночь на 23 апреля 1874 г. нанятые агенты вскрыли сейф, используя взрывчатку, чтобы создать впечатление ограбления. Затем один из них отнес фальшивые улики в дом Колумбуса Александера, активно участвовавшего в разоблачении «кольца виски». Предполагаемые «воры», вскрывавшие сейф, были арестованы и в своих показаниях утверждали, что Александер был причастен к ограблению сейфа.

Однако попытка устроителей данной детективной аферы, желавших отомстить Александеру, страстному реформатору и критику администрации Гранта, провалилась. Двое из «воров» дали правдивые показания в суде, и Александер был оправдан. На суде Бэбкок был назван организатором несостоявшегося заговора, но позже был оправдан за недостаточностью улик. В 1876 г. Грант уволил Бэбкока с должности главного инженера общественных зданий и территорий под давлением общественности. Однако последний продолжал работать на федеральной службе, получив должность главного инспектора маяков^!1781].

В 1872 г. сенатор Чарльз Самнер обвинил Гранта в непотизме. Это обвинение не было преувеличением. Двоюродный брат президента Сайлас Хадсон был назначен посланником в Гватемалу. Его шурин преподобный М.Дж. Кремер - консулом в Лейпциг. Другой шурин Джеймс Кейси получил должность таможенного инспектора в Новом Орлеане (Луизиана), где он «делал» деньги, получая откаты. Фредерик Дент, еще один шурин, зарабатывал деньги, выдавая инсайдерскую информацию из Белого дома. В целом, подсчитано, что 40 родственников каким-то образом финансово преуспевали, пока Грант был президентом^!1782].

Скандалы и коррупция были повседневной реальностью и на уровне штатов. Не случайно Марк Твен издевается над практикой проведения губернаторских выборов в своем известном рассказе «Как меня выбирали в губернаторы»^!1783]. Но, пожалуй, хрестоматийной историей воровства, мошенничества, политической нечистоплотности стала так называемая «шайка Твида», тесно связанная с партийной организацией демократов штата Нью-Йорк - Таммани.

Общество Святого Таммани, основанное торговцем мебели по имени Уильям Муни, было организовано в Нью-Йорке 12 мая 1789 г., расположившись на Восточной 14-й улице Нью- Йорка^!1784]. Таммани, или Таманенд, был легендарным вождем индейцев делаваров, чья доброжелательность и любовь к свободе привели к созданию патриотических обществ, названных в его честь в начале 1770-х годов. Общество, организованное в 1789 г., во многом

опиралось на поддержку «Сынов свободы» из средних и рабочих классов, которые были против аристократических идей федералистов.

Общество Таммани было разделено на тринадцать «племен» с сахемом во главе каждого племени и великим сахемом во главе всей организации.

В более поздние годы, после идентификации Таммани в Нью-Йорке с возникновением Демократической партии босс (сахем) Таммани, как правило, был лидером демократов на Манхэттене. В первые десятилетия девятнадцатого века государственные чиновники в Олбани назначали многих ключевых чиновников города. С 1822 до 1838 г. Таммани была инструментом «Регентства Олбани», частью партийной машины, созданной Мартином Ван Бюреном. Такое положение дел не устраивало местное чиновничество и элиту города, который рос, как на дрожжах.

В период с 1860 по 1870 год через порт Нью-Йорк в Соединенные Штаты въехало 2 млн 400 тыс. иммигрантов. Население самого города выросло с 515 547 в 1850 г. до 942 292 человек в 1870 г.'^[1785];

Иммигранты нуждались в продовольствии, жилье и рабочих местах, и Таммани прилагала особые усилия, чтобы им помочь устроиться на новом месте. Расчет был прост и состоял в том, чтобы иметь в их лице потенциальных избирателей демократической партии и своих верных сторонников.

С упадком «Регентства Олбани» власть городских политиков Нью-Йорка усиливается. Фактически Таммани начинает контролировать все звенья власти в городе, благодаря тому, что именно ее руководители отбирали кандидатов на все высшие посты в Нью-Йорке. Реальная власть, как считает Л.В. Байбакова, была сосредоточена в руках партийной элиты, составлявшей около 6 тысяч человек. Под контролем демократического Таммани-холл, объединившего 90 тыс. функционеров, находилось более 220 тыс. избирателей. Ими использовались угрозы, запугивание, насилие, подкуп прессы и иные средства психологического давления на общественное мнение^[1786].

Таммани с самого начала опиралась на организованную преступность и иммигрантов. Г. Осбери описывает, в какой атмосфере проходили выборы в Нью-Йорке в 1850-е гг. В своей книге он приводит цифру в 30 тысяч членов банд Пяти углов, Бауэри и 4-го округа, которые помогали политическим лидерам Таммани держать контроль над городом. На каждых выборах бандиты бесчинствовали на избирательных участках, избивая честных граждан, голосуя сами по несколько раз, вбрасывая поддельные бюллетени. Противники избранного мэром в 1856 г. Ф. Вуда уверяли, что, по крайней мере, 10 тысяч бюллетеней были фальшивыми, но никакого расследования не последовало ^[1787].

Таммани получила контроль над избранием и деятельностью городского Совета. Его члены (олдермены), не получая вознаграждения за свою службу, в реальности обладали самыми разными способами, чтобы разбогатеть. Палата олдерменов выдавала лицензии, разрешала или запрещала строительство зданий, регулировала деятельность бизнеса и т. д. Из-за небывалой коррумпированности палату по количеству ее членов в народе прозвали «Сорок разбойников». Олдермены, были, как известно, людьми с большим аппетитом, о чем свидетельствует отчет, представленный городскому контролеру, согласно которому каждый член Совета только на одном собрании потреблял восемь фунтов говядины, полтора цыпленка, 225 устриц, один фунт колбасы, два фунта ветчины и три буханки хлеба, а затем увенчивал еду курением сигар^[1788].

Поддельные счета, взяточничество и откаты от подрядчиков были обычным делом. Так, за участок земли на городской набережной потребовали 300 тыс. долл., но город получил по сделке лишь 160 тыс. долл. Вполне понятно, куда подевались недополученные деньги, они осели в карманах олдерменов. Расследования, проведенные реформаторами, в конце 1850-х гг. показали, что коррумпированы были все департаменты городского правительства. Чиновники, не имевшие жалованья, покидали свои должности с большим состоянием в виде недвижимости, оформленной на их ближайших родственников, и с солидными счетами в банках, накопленными от продажи лицензий, дотаций, привилегий и арендных договоров, сборов с преступных группировок и публичных домов, а также вознаграждений за получение контрактов. Один только суперинтендант полиции Джордж Машелл получил за год 368 подношений^[1789].

Затем, в 1857 г., в законодательном органе штата стали доминировать республиканцы. Был принят ряд законов, которые заложили основу для возникновения самой известной группы мошенников в истории города. Многие рабочие места, ранее контролировавшиеся городскими политиками, теперь должны были контролироваться республиканским губернатором и сенатом штата. Был создан столичный полицейский округ, пожарное управление и отдел здравоохранения, которые теперь управлялись советами, члены которых в основном назначались губернатором. Для управления Центральным парком в самом центре города был создан совет штата. Был также создан Совет руководителей округа Нью-Йорк, который должен был служить главным связующим звеном между городом и штатом. Но вскоре эти структуры были захвачены демократами, во главе которых встал растущий молодой политик Таммани по имени Уильям Мэйджир Твид.

Уильям Твид (1823-1878), «большой босс» Таммани - одна из популярных фигур в американском кинематографе. В фильме «В центральном парке» он скупает голоса избирателей по два доллара на выборах мэра. А в фильме Мартина Скорсезе «Банды Нью- Йорка» он показан как всесильный глава Таммани. Не обошли его вниманием и писатели США. Твид упоминается в романе М. Твена и Ч. Уорнера «Позолоченный век». А в романе Джека Финнея «Меж двух времен» подробно описывается коррупционный скандал при постройке здания нью-йоркского городского суда.

Имя Уильяма Твида стало символом коррупции и мздоимства, синонимом стереотипа политического «жирного кота». Он известен, как «босс Таммани» - штаб-квартиры демократов Нью-Йорка (1858-1871), избирался в Конгресс США в 1853-1855 гг., был сенатором штата Нью-Йорк (1858-1873). Кроме того, он являлся преуспевающим бизнесменом, третьим по величине владений землевладельцем штата, директором ряда компаний: железной дороги Эри, компании Бруклинского моста, рельсовой компании 3-й авеню, Гарлемской компании газового освещения, 10-го отделения национального банка, Нью-йоркской типографии, собственником «Метрополитен-отеля»^!1790]. Но свои капиталы он нажил, главным образом, не только, занимая политические посты, а в наибольшей степени благодаря возглавляемым им многочисленным комитетам и комиссиям, которые предоставляли широкий простор для всякого рода незаконных сделок, мошенничества и взяточничества.

После двух лет службы в Нью-Йоркском Совете Твид был избран в американский Конгресс в 1852 г. Вашингтон, как оказалось, не давал таких возможностей, которых он ожидал от политической карьеры. Твид, жалуясь, что он оказался там «одиноким», вернулся в Нью- Йорк. Там он получил назначение в качестве комиссара в Совете по вопросам образования. С января 1854 г. он возобновил свою прибыльную работу в Общем совете города, совмещая, таким образом, сенаторскую должность с работой в городском муниципалитете Нью-Йорка.

Кроме того, в 1857 г. он стал членом вновь образованного Совета управляющих. Одна из его функций заключалась в проверке проектов, представляемых городу для оплаты. Вскоре Твид организовал так называемое «кольцо» руководителей, которые голосовали вместе с ним по этим проектам. Подрядчики, которые хотели вести дела с городом, оказались обязаны представлять свои счета-фактуры и дополнительно к части уплаченной городу суммы, «отстегивать» часть денег для «команды Твида». Позже Твид извинялся за простоту такой схемы: «это было просто для зарабатывания денег, - сказал он, - а не для контроля политики»^!1791].

Начал Твид с покупки небольшого острова Уорда, который был необходим городу под кладбище для бездомных. Владелец просил за него 30 тыс. долл., а итоговая сумма сделки составила 103 450 долл. Разницу Твид положил себе в карман.

Пользуясь своим положением, Твид помог провернуть крупную аферу финансистам Джею Гулду и Джиму Фиску, в награду он получил пост директора сети железных дорог Эри. Твид обеспечил им благоприятную юридическую базу, при этом Гулд и его напарник затратили на взятки членам легислатуры штата 1 млн, чтобы легализовать выпущенные ими на 8 млн долл. необеспеченные акции^!1792]. После этого Фиск и Гулд стали персонажами американских политических карикатуристов, особенно Томаса Наста^!1793].

Выходец из Германии, Томас Наст, по иронии судьбы учился в той же школе, что и его будущий противник Уильям Твид. Это был гениальный карикатурист, создавший такие запоминающиеся образы-символы, как дядя Сэм, дева Колумбия, Санта Клаус, и, конечно, Слон и Осел, ставшие эмблемами республиканцев и демократов. Разумеется, не он был их

первым создателем, но он придал им поистине канонический образ, в котором они воспринимаются и в современное время^!1794].

В 1858 г. Уильям Твид становится признанным лидером Таммани, организации демократической партии штата Нью-Йорк. Для него открылись огромные возможности для личного обогащения: взятки за подряды на строительство, за выделение участков земли и т. д. Кроме того, он не стеснялся запускать руки в федеральную и городскую казну.

Хотя он не имел никакого юридического образования и соответствующей практики, тем не менее, благодаря своему другу судье Джорджу Барнарду он получил звание атторнея и открыл юридическую фирму на Дуэйн-стрит. К концу 1863 г. Твид стал одновременно великим сахемом Таммани и председателем Центрального комитета демократической партии округа Нью-Йорк. Эта необычная двойная честь не оставляла сомнений в том, кто был «боссом» в политике Нью-Йорка^!1795].

И Твид продолжил увеличивать свои доходы: он использовал свою юридическую фирму для вымогательства денег, что было замаскировано под юридические услуги. Сам себя назначил заместителем уличного комиссара - должность со значительным доступом к городским подрядчикам и финансированию. Купил Нью-Йоркскую полиграфическую компанию, которая стала официальной типографией города и поставщиком канцелярских товаров для городских служб, а затем приобрел компанию производителей канцелярских товаров, и обе компании начали взимать плату за свои товары и услуги.

В течение следующих нескольких лет «команда Твида» уступила место более известному «кольцу Твида» или «шайке Твида» (Tweed ring),сплоченной группе единомышленников, занятых набиванием своих карманов самыми нечестными способами. Кто же входил в «кольцо Твида»? Его членами были мэр города А. Оуки Хэлл («элегантный Оуки»)^!1796], городской регистратор Джордж Барнард^!1797], городской контролер Ричард Б. Конноли («скользкий Дик»)^!1798], Питер Б. Суини («хитрый Суини», «паук Суини», «мозговитый Суини») ^!1799], занимавший пост городского казначея и комиссара департамента парков; комиссаром департамента общественных работ был сам Твид^!1800]. Как отмечает В.В. Согрин, сумма контрактов, получаемых Твидом ежемесячно, превышала 1 млн долл., а доходы его «кольца» превосходили прибыли К. Вандербильта^!1801].

С избранием в 1868 г. на пост губернатора кандидата Таммани Джона Хоффмана «кольцо Твида» стало всемогущим. Эти выборы губернатора, по свидетельству современников были «обеспечены самым грубым и самым неприкрытым мошенничеством, когда-либо совершавшимся в городе, например, незаконной натурализацией иностранцев, ложной регистрацией, двойным и даже тройным голосованием и несправедливым подсчетом голосов»^!1802].

Не случайно, на одной из карикатур Т. Наста более позднего периода под названием «Так что вы можете с этим поделать» Босс Твид изображен в небрежной позе, облокотившись на избирательную урну с надписью «Сила в подсчете». Подпись к рисунку поясняет позицию Твида: «Пока я считаю голоса, что вы можете с этим поделать?»^!1803]' Еще одна яркая карикатура «Проход через универсальное голосование» изображает очередь из голосующих под надзором полицейских. За столом с корзиной вместо избирательной урны стоит улыбающийся Большой Босс вместе с друзьями. На стенах грозные надписи, предупреждающие, что голоса должны быть отданы за демократов. Подпись к рисунку гласит: «Вы имеете свободу голосовать за кого хотите, а мы имеем свободу подсчитать голоса за того, кого мы хотим»^!1804].

Выборы 1868 г. предоставили демократической партии большинство в обеих палатах Законодательного собрания штата Нью-Йорк. Твид был сенатором штата, и в 1870 г. он руководил законодательным процессом принятия новой хартии для своего города. Хартия вернула Нью-Йорку большую часть власти, которую ранее отняла Хартия 1857 г., принятая республиканцами. Фактически новая хартия передавала весь контроль над финансами города в руки нового Совета по распределению, состоящего из мэра, контролера, комиссара департамента парков и комиссара департамента общественных работ - то есть Хэлла, Конноли, Суини и Твида. «Вы не можете ничего получить в Олбани, не заплатив за это», - утверждал Твид. Сэмюэл Тилден заявлял, что он заплатил приблизительно миллион долларов во взятках депутатам легислатуры штата, чтобы повлиять на принятие новой хартии. Сам Твид признавался, что вручил своему лоббисту 600 тыс. долл. для подкупа законодателей, и

они получали каждый от 10 до 15 тыс. долл. Чтобы купить голоса 5 сенаторов, он заплатил 200 тыс. долл.^[1805]

Для Таммани и «шайки Твида» было важно, чтобы все суды были им подконтрольны. Опираясь на натурализованных иностранцев, они контролировали все выборы судей. Когда один из судей все же решился «сунуть нос» в коррупционные сделки, его быстро заменили на урожденного ирландца Джона Маккунна, ставшего идеальным судьей для Таммани. Правда, в 1872 г. сенат штата лишил его этой должности.

Нельзя сказать, что вся деятельность Твида свелась только к его личному обогащению, хотя в этом была его главная цель. Сам Твид щеголял на публике галстучной булавкой с бриллиантом за 15 тыс. долл. Разъезжал по городу в роскошном экипаже. Купил себе особняк в престижном районе 5-й авеню, приобрел две паровых яхты, имел поместье в Гринвиче (Коннектикут). Устроил роскошную свадьбу для старшей дочери и подарил ей в качестве приданого 700 тыс. долл.^[1806]

При нем в городе развернулось масштабное строительство - был разбит Центральный парк, сооружен Бруклинский мост, построено здание театра «Метрополитен-опера». При Твиде в Нью-Йорке была построена первая в мире надземная железная дорога (1868), строительству подземки он почему-то воспротивился. Проблема была в том, что без него не решался ни один деловой вопрос, а за его решение полагалось платить. Любой торговец, желавший вести бизнес в Нью-Йорке, должен был уплатить 15 % в пользу коррупционеров. Способов для обогащения «шайки Твида» было немало. Это и завышение цен на строительные подряды, которые оплачивал город, и вымогательство взяток за выдачу любого документа. Занимались и прямым воровством из бюджета путем махинаций с финансовыми документами.

Другой страстью Твида была власть, он фактически держал в руках весь город, ему подчинялись партийные функционеры, чиновники, судьи, газетчики. Босс Таммани самонадеянно заявлял: «Я сросся с городом в единое целое, без меня Нью-Йорк не сможет просуществовать и недели». Однако он не учитывал, что существует сила общественного мнения, и что его незаконная деятельность не остается тайной для жителей города. Особенное возмущение города вызвало строительство нового здания суда. Оно до сих пор красуется по адресу Чэмберс-стрит, 52 в Нижнем Манхэттене, как памятник духу коррупции эпохи Твида^[1807];

Планы здания суда были утверждены Советом руководителей Твида в 1858 г. Утвержденная стоимость здания со всей мебелью, заложенная в бюджете составила 250 000 долл. Эта оценка оказалась оптимистичной не на 50 процентов, и не на 500 процентов, а на 5000 процентов. Завершенный в 1872 г., «Дворец хищения» Твида, как его стали называть, стоил приблизительно 12,5 млн долл. Он оказался в шестнадцать раз дороже, чем другое здание суда, не намного меньшее, построенное в Бруклине в тот же период. Куда делись деньги? Около 65 % присвоили члены «кольца», в виде откатов от подрядчиков, которые бесстыдно дополняли ранее принятые проекты. 460 000 долл. ушли на пиломатериалы, которые на самом деле стоили всего 48 000 долл. 350 000 было якобы потрачено на ковровые покрытия, что тоже превышало первоначальную сумму. Плевательницы обошлись городу по 190 долл. каждая. Для здания, общая стоимость которого должна была составлять 250 000 долл., швабры, щетки и другой инвентарь оценивались в 41 190 долл. Штукатурка, которая на самом деле стоила 70 тыс. долл. обошлась в 2,87 млн, в том числе почти 1,3 млн ушла на «ремонт» еще недостроенного здания^[1808]. Мрамор для здания суда был добыт из карьера, принадлежащего Твиду. От фирмы Джеймса Ингерсолла, друга детства босса, поступила мебель, ковровое покрытие и занавеси, которые стоили городу почти 5,7 млн долл.^[1809]Роско Конклинг, сенатор-республиканец из Нью-Йорка, отметил, что сумма, которую Твид и его «шайка» потратили только на мебель, почти в три раза превышает сумму, затребованную администрацией президента Гранта для обеспечения всего дипломатического корпуса США в течение двух лет.

Честные граждане с удивлением смотрели на такой размах коррупции. «Быть гражданином Нью-Йорка стало позором», - написал адвокат Джордж Темплтон Стронг в своем дневнике в 1868 г.: «Проживание на Манхэттене - это вещь, в которой нужно признаваться с извинениями и чувством унижения. Ньюйоркец относится к категории сообщества, которой управляют более низкие люди, низменные подлецы, подлинные мрази, чем в любом городе в западном христианском мире»^[18^^].

В 1871 г. «кольцо Твида» совершило ошибку, которая привела к его падению. Через нового клерка в офисе контролера Мэтью О’Рурка, своего ставленника, бывший шериф города Джеймс О’Брайен получил копии секретных записей о строительстве здании суда. Он тут же пригрозил предать гласности эти документы, если «кольцо» не заплатит ему 300 000 долл. Это казалось разумной просьбой, и Твид и Конноли заплатили бы, но Питер Суини отказался. Презрение к бывшему шерифу, похоже, затуманило его «мозги». «Шайка Твида» контролировала 89 печатных изданий Нью-Йорка и рынок рекламных объявлений, поэтому им казалось, что со стороны прессы им не грозят никакие неприятности^!1811].

Отвергнутый бывший шериф Джеймс О’Брайен отнес свои документы редактору «New York Times» Джорджу Джонсу, заменившему умершего недавно основателя газеты Генри Рэймонда. Это была, пожалуй, единственная газета, к тому же республиканская, не подконтрольная Таммани. И 8 июля 1871 г. жители Нью-Йорка стали читателями первой из серии статей, которые представили «надежные и неопровержимые доказательства многочисленных гигантских махинаций со стороны правителей города». В редакционной статье журналист Луис Дженнингс писал: «Сегодня утром мы представили нашим читателям лишь часть тех подлостей, которые свершаются муниципальными властями. В любом другом городе, кроме Нью-Йорка, эти факты обрушили бы на головы виновных бурю общественного возмущения, потребовавшего как можно скорее привлечь их к ответственности перед коллегией уголовного суда, или заставила бы их искать убежища в бегстве и вечной ссылке» !1812]

В течение 9 месяцев 1870-1871 гг. «New York Times» вместе с «Harper’s Weekly» вела настоящий крестовый поход против босса Таммани - коррупционера У. Твида. Вначале «шайка Твида» решила прибегнуть к подкупу, предложив Джонсу 5 млн долл., к их немалому удивлению тот отказался. Затем руководство Таммани попыталось уверить публику, что все обвинения - выдумки газетчиков, но «Times» опубликовала подлинные документы, которые трудно было опровергнуть^!1813]. Так, под заголовком «Секретные счета» она познакомила читателей с некоторыми цифрами расходов на строительство Твидова суда. «Предположительно на мебель для нового здания суда было затрачено более 5,6 млн. Около 7500 долл. было потрачено на термометры, 400 000 долл. на сейфы»^!1814].

В своих разоблачениях газета прямо называла Твида и его партнеров расхитителями народных средств^!1815]. Одни разоблачения сменялись другими, обвинения нарастали как снежный ком, редкий номер «Times» обходился без сенсационных материалов. Главным для журналистов стало не прекращать эту кампанию, добавляя все новые факты и разоблачения. В редакционной статье «День унижения» газета писала: «Каждый американский гражданин, каждый человек, преданный американским идеалам, независимо от национальности и веры, не может не чувствовать глубокого унижения и позора из-за ситуации, в которой наш город оказался из-за коррумпированных и беспринципных демагогов, являющихся к несчастью его правителями. Мы уже месяцами разоблачаем бесполезность и никчемность этих людей. Мы раскрыли секретные схемы их грабежа и обнаружили их воровство в городской казне. Их дальновидность самого низкого сорта изворотливости, их политический такт - самая невероятная глупость, их способности - крайняя степень некомпетентности, их мужество сравнимо с мелким подхалимажем, они, больше, чем разбойники с большой дороги. Мы уверены, что народное негодование сметет “кольцо Таммани”, даже быстрее, чем мы думаем»^!1816].

29 октября газета вышла с огромными заголовками: «Городские мошенничества», «Отчет Следственного комитета граждан», «Двадцать миллионов долларов были украдены», «Что на самом деле получил город за свои деньги», «Как Том Филдс, “друг пожарного” прикарманил 250 000 долларов»^!1817].

К постоянным откровениям «Таймс» и других газет были добавлены безжалостные карикатуры на раздувшегося толстяка Твида, нарисованные великим карикатуристом Томасом Настом и опубликованные в еженедельнике Харпера. Карикатуры эти приводили Твида в бешенство: «Мои избиратели не умеют читать, - заявил он, - но они не могут не видеть эти проклятые изображения»^!1818]. Твид пытался подкупить редактора «Harper’s Weekly», прибегал к угрозам судебного преследования, ничего не помогало. Насту он предлагал вначале 100 тыс. долл, а затем довел эту сумму до полмиллиона, чтобы тот на пару лет уехал в Европу изучать искусство где-нибудь в Париже. Но все эти предложения были отвергнуты.

Затем последовали угрозы физической расправы, и художнику вместе с семьей пришлось на время перебраться в Морристаун (Нью-Джерси)^!1819].

Карикатуры Наста носили острый юмористический характер, они обыгрывали смешные стороны внешности толстяка Твида, делая ее более выразительной и запоминающейся. И в то же время являлись острой политической сатирой. Его рисунки сразу привлекали внимание общественности и помогли вызвать общественное возмущение, повлияли на общественное мнение в отношении Твида и Таммани.

Уильям Твид постоянно изображается непомерно толстым, раздувшимся от спеси и жадности, с мешками денег. А одна из них даже на место головы поместила именно денежный мешок с изображением доллара. И надпись была довольно злой и меткой: «Мозги»^!1820], как намек на то, что все мысли у Твида только о деньгах.

Особенно выразительна была карикатура, на которой большой палец босса Таммани придавил весь город Нью-Йорк, что называется, «прижал к ногтю». Чтобы у зрителя не было сомнений, чей это палец, на запонке имя - Уильям Твид. Рядом изображен процветающий штат Нью-Джерси^!1821].

Выборы 1871 г. значительно ослабили «кольцо Твида», в результате голосования многие кандидаты Таммани оказались не избранными, за исключением самого Твида, осыпавшего своих избирателей щедрыми подарками. Знаменательной в этом плане явилась карикатура «Победа над коррупцией!»^!1822]. На ней Дева Колумбия с торжеством показывает на избирательную урну, под которой оказался погребенным «большой босс» Таммани. На заднем плане торжествующие избиратели смотрят на подсчет голосов, показывающий победу республиканцев. После выборов 1871 г. против Твида и его союзников было выдвинуто множество обвинений в мошенничестве, подделке документов и воровстве. Новая карикатура Наста «Над чем ты смеешься? Победителю достаются трофеи»^!1823]' изображала Твида в виде полководца Мария на развалинах Карфагена. В руке его сломанный меч, одна нога перебинтована, на обнаженной груди медальон с изображением тигра. Здоровой рукой он опирается на пустой вскрытый сейф с надписью «Городская казна». Глаза Твида совершенно безумны, а на челе красуется терновый венец. Вокруг валяются сапоги и другая обувь, в спешке брошенная его командой. Позади на стене надпись: «Команда Таммани разбита».

Естественно, что члены «шайки Твида» готовы были свалить всю вину на Босса. Этому как раз посвящена еще одна забавная двойная карикатура Т. Наста. На первой из них читатель «New York Times» с газетой в руках спрашивает у Твида и его соратников по поводу одной из подставных компаний подрядчиков: «Кто глава компании Ингерсолла?». На что сам Ингерсолл, давний друг Твида, указывает рукой на Босса. Нижняя карикатура еще более зло бичует «шайку Твида». Все они выстроились в кружок во главе с Боссом. И на вопрос: «Кто украл народные деньги?», каждый указывает пальцем на соседа^!1824].

Вскоре после этого ряд партнеров Твида были воодушевлены внезапным желанием посетить далекие страны. Питер Суини и Ричард Конноли отправились в Париж, где вскоре к ним присоединились старый друг Твида Джеймс Ингерсолл и Эндрю Гарви, чья компания занималась штукатуркой здания суда.

Против Твида выступил его однопартиец, председатель Комитета демократов штата Нью- Йорк Сэмюэл Тилден (1814-1886), бывший вначале соратником Твида, но разочаровавшийся в нем^!1825]. Активно боровшийся против коррупции в Таммани, он добился нового судебного разбирательства. Собственно с разоблачений махинаций Твида началась бурная политическая карьера Тилдена как непримиримого борца с коррупцией^!1826]. 26 октября «Times» напечатала гневное выступление С. Тилдена, обвинявшего Твида в хищениях на 900 тыс. долл. и потребовавшего суда над ним, были опубликованы цифры аудита расходов города и штата. Газета утверждала, что было украдено 20 млн долл.^!1827]'28 октября 1871 г. Твид был арестован, но освобожден под залог в 1 млн долл.^!1828]В ноябре этого же года он был переизбран в сенат штата, но не смог занять там свое место, так как последовал новый суд. Кроме того, его лишили поста руководителя Таммани. 16 декабря был снова арестован по уголовному обвинению в мошенничестве, но был освобожден под залог, на этот раз в 5 млн долл.

30 января 1873 г. Уильям Твид опять предстал перед судом, но не удалось добиться единогласия присяжных. Все же 18 ноября его признали виновным в мошенничестве и приговорили к 12 годам тюремного заключения по множеству различных пунктов обвинения,

а также к уплате штрафа в размере 12 550 долларов. Его отправили в тюрьму на острове Блэкуэлл. Сумма штрафа была просто смехотворной. В 1874 г. Тилдена избрали губернатором штата, и 7 апреля 1875 г. в Верховный суд Нью-Йорка был подан иск о взыскании с Твида 6 млн долл. Однако, вопреки всему, 15 июня апелляционный суд, видимо, получив большие взятки, постановил, что дальнейшее тюремное заключение является незаконным на том основании, что суд превысил свои полномочия, и распорядился о его освобождении.

Губернатор на этом не успокоился^[1829]. С Твида потребовали новый залог в размере 3 млн долл. А до этого отправили в тюрьму на Ладлоу-стрит. Там он сидел «как король и даже лучше»: питание из ресторана, домашняя мебель, прогулки по Центральному парку, право отлучаться из камеры для посещения семьи. 4 октября 1875 г. Твид добился свидания с женой вне стен тюрьмы, в своем роскошном особняке на Пятой авеню. Приехав домой в сопровождении двух тюремных охранников, Твид поднялся на второй этаж, зашел в одну из комнат и исчез. Сообщники смогли тайно эвакуировать его через потайной ход. Позже он признался, что заплатил взятку в размере 60 тыс. долл. для финансирования своего драматического побега. Он переоделся в одежду рабочего, надел парик, чисто выбрил лицо и изменил свое имя. Твид добрался до Кубы, сел там на корабль и отплыл в Испанию. Но здесь ему крупно не повезло. На улице его опознал американский турист по ранее виденной им карикатуре Томаса Наста. По запросу администрации США испанское правительство выдало его американским властям. В 1876 г. Твида отправили обратно через океан в тюрьму штата Нью-Йорк^[1830].

Твид провел всю оставшуюся жизнь в тюрьме на Ладлоу-стрит на Манхэттене, которую, кстати, сам и построил. Он умер 12 апреля 1878 г., в возрасте пятидесяти пяти лет, ожидая нового суда по иску о взыскании шести миллионов долларов, которые, как утверждалось, он украл.

По минимальным оценкам, время господства «шайки Твида» в Таммани-холл обошлось городу Нью-Йорку минимум в 75 млн долл., по максимальным подсчетам, в 200 млн, что по оценке главного редактора газеты «Evening Post» УК. Брайанта, сопоставимо с тогдашним внешним долгом США^[1831].

Коррупция эпохи Реконструкции и начавшегося «Позолоченного века» не была лишь эпизодом, она не исчезла и в последующие времена, так же как сохранилось и влияние Таммани вплоть до 1934 г. О зле коррупции и необходимости борьбы с ней неоднократно предупреждали английские просветители. Не обошли вниманием злободневную проблему и американские мыслители. «Болезнь» мздоимства и продажности оказалась живучей в молодом американском государстве. История межвоенных десятилетий показывает, что боролись с этим злом явно недостаточно. Гражданская война и Реконструкция усилила коррупционные тенденции, чему в немалой степени способствовали идущие в стране модернизационные процессы, укрепление либерально-демократического характера буржуазной цивилизации. Трудно сказать, какой период отличался наибольшим размахом коррупционных скандалов, но, пожалуй, именно период Второй американской революции (Гражданская война и Реконструкция) превзошел межвоенные десятилетия. И все же позитивной тенденцией, несмотря на разрастание и увеличение коррупционных скандалов, было то, что политики и общественные деятели продолжали с ними активно бороться. В период президентства Э. Джонсона сам президент попал под процедуру импичмента.

Анализ скандалов в период президентства Гранта показывает, что, несмотря на не всегда твердую линию в борьбе с коррупционерами, он в большинстве случаев все же поддерживал реформаторов. Он назначил все же сторонников борьбы с коррупцией, таких, как Б. Бристоу, З. Чэндлер, Э. Пирпонт, на ответственные должности. Они смогли очистить Министерство финансов, Министерство внутренних дел, Военное министерство и Министерство юстиции от коррупции. Грант лично участвовал в реформировании Департамента по делам индейцев, уволив всех коррумпированных чиновников. Большинство коррупционных скандалов заканчивались конгрессовскими расследованиями и судебными разбирательствами.

Особенно в плане борьбы с коррупцией интересна и поучительна история «кольца Твида». Против группы мошенников «шайки Твида» и Таммани, в которую входили самые влиятельные чиновники города и штата, включая губернатора и мэра, выступили обычные журналисты из «New York Times», один из политиков (С. Тилден) и один художник- карикатурист (Т. Наст). И своими статьями, выступлениями и карикатурами они не только разоблачили коррупционеров, сумели склонить общественное мнение горожан к осуждению

казнокрадства, коррупции и мздоимства, но и добились предания суду Большого босса и некоторых его сторонников. Они доказали, что борьба с коррупцией возможна и необходима. И хотя коррупция как явление не была изжита и не исчезла сам опыт борьбы с ней важен для современности.